Морин кивнула, принимая его возражения, и, подойдя к рабочему столу, стала разворачивать диаграмму исследований.

— Смотри вот здесь. Проба взята достаточно глубоко. Обрати внимание на эти характеристики. Логично сделать вывод, что газа мало. — Перевернув лист, она продолжала говорить: — И еще это вот место, здесь также...

Морин споткнулась на середине предложения. Адам, стоя у нее за спиной, также водил пальцем по диаграмме, и их руки встретились.

— Что ты делаешь? — разгневанно воскликнула она. — Неужели думаешь, что после вчерашнего я буду с тобой флиртовать в офисе?

— Морин! — возмутился Адам. — Я не играю ни в какие игры. Я просто следил за ходом твоей мысли.

Слава богу, он и не подозревает, о чем она думала все это время, какие фантазии мучили ее бедную голову.

— И честно говоря, мне не нравится, как складываются отношения между нами.

— В каком смысле? — Хорошо что он еще не смотрит на ее грудь, где возбужденные соски отчетливо прорисовываются сквозь ткань одежды.

— Мы ведем себя так, словно незнакомы друг с другом. Да порой совсем чужие люди ведут себя куда более открыто.

— Не думаю... — Голос изменил Морин, но, откашлявшись, она продолжала уверенным тоном: — Адам, между нами невозможны близкие отношения.

— Почему? Я тебе не нравлюсь?

Его вопрос удивил ее. Ну как ему ответить? В том-то вся и проблема, что нравится, и даже очень. Морин смешалась и отвела глаза.

— Прошлая ночь...

— ...ее не должно было быть, — закончил за нее фразу Адам.

Морин низко опустила голову и заметила, что он все еще не может уверенно ступать на сломанную ногу. Хорошо, что после той переделки он остался жив, иначе она бы никогда себе этого не простила.

— Согласна. С моей стороны было глупо так себя вести, — извиняющимся, тихим голосом произнесла Морин.

— Давай считать, что все случившееся было в пределах допустимого. — Он надеялся, что голос не выдал его настоящих чувств — Хотя мы, конечно слишком близко подошли к опасной черте.

— Ты прав, — пробормотала она.

Адам вспомнил, какое возбуждение охватило его, когда она целовала его в губы, стоя по горло в воде, и произнес заведомую ложь:

— Я никогда не захочу, чтобы это повторилось.

Морин наконец-то подняла глаза.

— Никогда — это то, чего хочу и я.

Почему-то Адам не верил в искренность ее слов. Так или иначе, он почувствовал какое-то разочарование. Оставалось надеяться, что через несколько дней это чувство пройдет.

— Значит, все забыто?

— Мы же договорились, что наши отношения переходят на другой уровень, — ответила Морин, слегка улыбаясь.

— Вот именно. Просто будем вместе работать.

Да, действительно, им придется довольно много времени проводить вместе. И теперь задача Морин заключается в том, чтобы забыть обжигающий поцелуй и попробовать смотреть на Адама как на коллегу по работе. Задача наисложнейшая, но другого выхода нет.

— Ты прав, — согласилась Морин, — прошлая ночь не должна повториться.

Никогда раньше Адама не раздражали покорность и уступчивость в женщинах.

— Отлично, — выдавил он из себя. — Я рад, что мы пришли к такому заключению.

Особой радости по этому поводу Морин не испытывала, но за последние десять лет она настолько разучилась понимать свои настоящие чувства, что решила не обращать на них внимания.

— Ну хорошо. Теперь что касается скважин, — перешла она к делу. — Если ты продолжаешь настаивать, то я переделаю свой отчет, но не обещаю, что от этого мое мнение сильно изменится.

Адам внимательно следил, как Морин отводит глаза, не желая встречаться с ним взглядом, закрывается отчетом, словно щитом.

— В этом нет необходимости. Я поговорю с отцом насчет прекращения работ.

Морин удивленно посмотрела на него.

— Но ты же так сомневался в моих словах. Это что, была проверка моих знаний?

— Нет, просто я хотел убедиться, насколько ты уверена в своих выводах, и вполне удовлетворен результатом.

Морин испытывала жгучее желание чем-нибудь его ударить, хорошо бы чем-то тяжелым. Но вместо этого холодно и спокойно произнесла:

— Я рада, что ты удовлетворен. А сейчас извини, мне нужно работать.

Она решительно свернула документы и, не обращая больше на Адама внимания, села за микроскоп. И только когда за ним закрылась дверь, облегченно вздохнула. Работать с Адамом Сандерсом оказалось труднее, чем она предполагала. Намного труднее.

— Ты что, гвоздей наелся — целый день такой грустный?

Видимо, он действительно плохо выглядит, если даже родная сестренка спрашивает его об этом. Правда, между ними всегда было отличное взаимопонимание, и если кто-то из них испытывал боль, то другому она передавалась, как эхо. Но в этот раз Адам не спешил поделиться своими проблемами. Вообще, разве у него есть какие-то проблемы? Формально нет, с Морин все улажено. Они отлично сработаются. Она всегда такая выдержанная и спокойная. Что самое странное, именно это не дает ему покоя, притягивает как магнит. За ее холодностью угадывается огонь подавляемых желаний. Острый природный ум и неординарная личность. Плюс ко всем прочим достоинствам она еще и красива. В ней чувствуется вызов его мужскому началу. И надо быть бесчувственным роботом, чтобы оставаться равнодушным.

— Я сегодня ничего не ел, кроме яичницы на завтрак, — уклончиво сказал он и спросил: — А что с твоей лошадью?

Они вдвоем ехали на лошадях по полю, и Адам обратил внимание, что кобыла под Анной ведет себя странно. Постоянно дергает ушами, пару раз сбилась с шага.

— Просто она что-то предчувствует, поэтому и нервничает.

И не только лошадь, мрачно подумал Адам, с того момента, как появилась Морин, беспокойство не покидало его.

— Может быть, все-таки расскажешь, какие проблемы мучают тебя?

— Не поверишь, но у меня их нет ни одной.

— У тебя нет привычки приходить вовремя с работы, и обычно ты не забываешь пообедать...

— Я не хочу есть. Нет аппетита.

— Вообще, ты выглядишь так, словно замышляешь чье-то убийство. Кто привел тебя в такое ужасное настроение? — Анна фыркнула. — Дай попробую угадать. Все дело в том новом геологе, которого папа недавно взял на работу. Кажется, ее зовут Морин Йорк, не так ли?

Адам нахмурился, психоанализ сестренки пришелся ему не по душе.

— С чего ты взяла?

— Отец говорил, что когда вы увидели друг друга, то очень сильно поругались.

— Хм... — хмыкнул Адам. — Мы уже все уладили. Я простил ей мою сломанную лодыжку.

Они уже подъезжали к конюшне.

— Поможешь мне сейчас, а то одна я, пожалуй, не справлюсь с этим дьяволенком.

Они вместе загнали лошадей в стойло. Адам с удовольствием выполнял обычную работу обычного деревенского парня. Почему же он не остался им? Что-то тянуло его стать бизнесменом и управлять компанией. А Морин... ее что-то тянуло стать геологом и приехать в Нью-Мексико.

Когда они вышли из конюшни, Анна еще раз критически осмотрела брата.

— Ну и видок у тебя. Ты уверен, что у тебя нет никаких проблем с Морин?

— Никаких, — отрезал он. Но Анна не отступала:

— А тебя не смущает, что она живет в комнате напротив?

— Нисколько. Я ее практически не вижу, — сказал Адам, повысив голос: его начинала раздражать настойчивость Анны.

— Ну зачем же об этом так недовольно кричать, — не удержалась от колкости Анна. — Не злись. Что на свете может быть лучше состояния влюбленности? Это же так здорово!

Влюбленности? Черт, ну и буйная же фантазия у его сестренки! Один медовый месяц — и она уже все готова воспринимать в романтическом свете! Вот всегда так с девчонками!

 «Понимаете, мне этот дом нужен как можно быстрее, — вспоминала Морин свой разговор с агентом по недвижимости. — Все сверхзатраты я оплачиваю! Я вас прошу, побыстрей оформите документы!»

Следующие пять минут она выслушивала уверения агента, что все будет сделано в лучшем виде. Это была их третья встреча, и Морин настойчиво торопила агента. Она была намерена как можно быстрее убраться с этого ранчо.