— Утром меня видела Вика, — выпаливаю я, когда после столовой мы оказались с Даней в длинном коридоре гостиницы. — Она видела из какой комнаты я выходила и, несомненно, кое-что просекла.

Даня лишь шумно выдохнул, потерев лоб ладонью и не ответив ни слова. Весь день я копила в себе страх, что Миронова тут же разнесет едкий слушок по всем знакомым ей ушам, а тот от кого я ожидала нужного совета лишь глубокомысленно выдохнул…

— Она разнесет… — продолжаю я нагнетать обстановку, когда мы неторопливо идем плечом к плечу вдоль коридора, создавая вид необременительной беседы. — Не сегодня — завтра всем будет известно все!

— Не переживай, — легкомысленно произносит Даня, кажется, даже точно не осознавая весь масштаб проблемы. — Все нормально будет.

— Ха, в прошлый раз после того как ты сказал подобное — мы расстались… — хмыкаю я, возмущенно нахмурившись.

Резко остановившись, Даня смерил меня взглядом, затем обхватив мои ноги чуть повыше колен, приподнял меня в воздухе, пройдя так со мной до окна в конце коридора, где посадил меня на подоконник так, что наши глаза оказались на одном уровне. Машинально я выглянула из-за его плеча, чтобы убедиться, что в коридоре кроме нас никого нет.

— Ты когда-нибудь поймешь смысл слова «доверие», Ярославцева? — спрашивает он, быстро касаясь моих губ своими. — Поговорю я с твоей Мироновой, думаю, она поймет, что не стоит распространяться о тех вещах, в которых не уверена.

Он поцеловал меня еще раз и приятное тепло растеклось по всему телу, нежно меня успокаивая, даря временное и обманчивое чувство уверенности.

— Нет, я сама с ней поговорю. Все-таки когда-то не так давно мы дружили… — отказываюсь я от предложенного Даней решения. — Я справлюсь…

— В последний раз, когда ты говорила подобное… — усмехнулся Даня, целуя меня в кончик носа.

— Дань! — негодую я, показано обижаясь на то, что он не верит в мои силы. — Если она молчала сегодня — значит не уверена, значит я смогу ее переубедить… Лучше я с ней поговорю, чем ты. Иначе это может принести еще большие проблемы.

— Хорошо, попробуй, — соглашается учитель. — Ведь она не видела большего, чем могла увидеть, а следовательно утверждать что-то наверняка не может… Попробуй убедить ее, что она что-то неправильно поняла.

«Я справлюсь»… Только эта фраза крутилась у меня в голове еще целые сутки. Изучающе я незаметно посматривала на Вику, пытаясь угадать ее намерения, мысли, предугадать то, что она способна сделать с полученной информацией. Но по виду беззаботной девушки сложно было что-то понять. Отчасти я сама тянула время, не находя подходящей возможности, чтобы завести с Викой разговор на щепетильную тему. Страх, сидевший глубоко внутри, подбирался под самое горло совсем не вовремя, застревая комом и мешая даже дышать. И все же я обещала Дане. Кроме того, нужно было решать эту проблему. Необходимо было ее решить, иначе… Даже думать не хочется о последствиях.

— Кусь, к тебе можно? — присаживаюсь я за стол в столовой рядом с одноклассницей.

Вика равнодушно пожимает плечами, жуя мякоть сдобной булочки. Дани в столовой нет. Может, так оно лучше — по крайней мере, я не буду отвлекаться от серьезного разговора.

— Как дела? — просто не знаю с чего начать разговор с экс-подругой после почти полугодового молчания. — Уже собираешь вещи? Завтра вроде как уезжаем уже.

— Чего тебе, Ярославцева? — рявкает Вика пренебрежительным резким тоном, от чего хочется заткнуть ее и пересесть, но я не могу позволить себе такую роскошь.

— В общем, к тому, что ты видела позавчера… Хотела бы внести небольшую ясность.

— А что здесь пояснять? — сердобольно ухмыляется Вика, отщипнув от булки еще один внушительный кусочек. — Честно говоря, давно подозревала, что ты спишь с историком. Не зря же твоя «пять» по истории держится так долго…

— Послушай, — слишком резко, чем хотелось бы выпаливаю я. — Моя «пять» не имеет ничего общего с отношениями с историком! И потом, нет никаких отношений… Ты все неправильно поняла!

— Ах, ну да, конечно же… — хихикает Вика, открыто потешаясь над моими нелепыми оправданиями. — За таблеткой анальгина заходила, видимо, в четыре утра… Слушай, Ярославцева, боишься, что зубки твои обломают? Так бойся. Не стоит пытаться скрасить то, что сама же в грязь загнала. Пора уже снять корону, умерить пыл и забыть на время, что в тебе наконец-таки проснулась сука. Вот не к месту это все в выпускном классе. И не только у меня уже твое поведение в печенках сидит, поверь на слово.

— Что ты несешь-то, Вик?

— А то, что когда не нужна тебе была подруга Вика, не уместна в твоем кругу общения — ты ее успешно игнорировала, а как тебе на хвост присели — так приползла… Смешно даже.

— Слушай, я лишь потому подошла, чтобы сказать, что ты все неправильно поняла, а не за тем, чтобы выяснять с тобой отношения!

— Да плевать мне на то, что ты скажешь! Я и молчу-то только из-за уважения к Дане, так как он пострадает в первую очередь… Твоя же драная шкурка мне совсем неинтересна…

Ярость. Это последнее чувство, на котором я себя ловлю. Затем перед глазами выплывает какая-то густая пелена и, я уже мало что могу соображать. Машинально схватив со стола стакан с соком, я опорожняю его содержимое прямо Вике в лицо, отчего она подскакивает из-за стола с кошачьей скоростью, смахивая с лица и волос липкие капли.

— Ах ты, тварь! — вопит Миронова на всю столовую, кидаясь на меня, каким-то чудом перелетев через широкий обеденный стол.

Она бросается вперед, вцепившись мне в волосы, яростно молотя кулаками куда попадет. Не желая оставаться в долгу, я также с жадностью выдираю из головы одноклассницы добрую прядь волос, наворачивая ее распущенные локоны на кулак, оттягивая руку как можно ниже к земле. Миронова не уступает мне в ловкости, молотя кулаками наотмашь, надеясь попасть по лицу. Частично ей это удается, когда своим громоздким перстнем она проходится по моей щеке, оставляя кровоточащую царапину от виска до середины щеки. Моим резким ответом служит четкий удар в переносицу противницы, отчего из ноздрей Мироновой тут же хлынула кровь, попавшая на рукав моей белоснежной кофты.

— Да прекратите вы!.. — доносится со всех сторон и тут же нас растаскивают по сторонам, когда мы уже почти завязались клубком на полу, пытаясь добить друг драга.

— Сука конченная! — кричит Вика, прижимая окровавленную ладонь к перебитому носу. — Потаскуха ебанная! Что думаешь, никто не узнает, что ты спишь с историком?! Да это же факт! Я видела, как ты выходила из его комнаты в четыре утра! Видела!..

— Шмара… — выдыхаю я, потирая вывихнутое запястье. — Заткните уже кто-нибудь эту идиотку!

Вокруг все вмиг стихли, пораженные откровением Вики. Мальчишки, державшие нас, уберегая от очередного посягательства друг на друга, затаили дыхание. Кто-то со стороны умиротворенно хихикнул, вечно туго соображающий Вася потер затылок, будто складывая в уме два и два. Несомненно, фраза Вики не прошла незамеченной. Каждый ее услышал и принял по-своему. Кажется, я допустила фатальную ошибку… Кажется, я не справилась…

34. Ты не знаешь, что такое семья

— Что произошло? — ворвался Даня в маленькую комнатку медицинского кабинета, тут же шагнув ко мне, сидящей на высокой кушетке.

— Ваши дети — беспредельщики! — визгливым голосом оповестила метрдотель, которая и привела меня сюда, чтобы мои раны осмотрела медсестра. — Эта девушка устроила драку посреди столовой, при этом разбив нос своей однокласснице! Это неслыханное поведение в нашей гостинице!

— С тобой все в порядке? — взволнованный голос Дани перебил жалобы статной блондинки.

Учитель взял мое лицо в ладони, напряженно осматривая обработанную антисептиком царапину, оставленную Викиным кольцом.

— Да все нормально… — выдыхаю я, вырываясь из его рук. — Все просто замечательно, если не брать в расчет того, что Миронова вопила на всю столовую все, что в голову взбредет… Все нормально, если не считать тех тридцати человек, которые теперь знают все, что знает Миронова…