Заебись… Закончен бал, погасли свечи! Какого фига тащиться в такую даль, хер знает, зачем и фиг знает насколько?! Бля, с детства не переношу эти тряски в автобусе в компании своих одаренных одноклассников…

— А вам, Даниил Евгеньевич, выпала честь сопроводить наших выпускников в познавательной и запоминающейся поездке выпускников этого года! — Катенька нападающе прищурилась, надеясь подавить Даню своим покровительствующим словом. — Как классный руководитель вы…

— О нет, это без меня! — поморщился Даня, привычно присев на край своего стола. — Я знаете, не совсем удачная кандидатура в качестве надзирателя. Пусть кто-нибудь другой из учителей едет, или быть может, чьи-то родители…

По классу прошуршал гул обидевшихся учеников, которые были слепо влюблены в Даню и всячески отрицали возможность созерцать в этой поездке своих же родителей. Я же напряглась, отлично понимая Даню, но плохо представляя себе, что я буду делать там без него.

— Даниил Евгеньевич, вы только послушайте эти жалобные стоны! — подливает масло в огонь завуч, расплываясь в сладострастной улыбке. — Ваши выпускники хотят ехать только с вами — это же очевидно!

— Екатерина Сергеевна, — выдохнул Даня, и в какой-то момент мне показалось, что сейчас он достанет сигарету и задумчиво закурит. — Я не любитель масштабных поездок в воспитательно-профилактических целях… Не поеду. Думаю, среди учителей гимназии найдутся добровольцы…

— Даниил Евгеньевич, — внезапно провозгласила Вика, снова поднявшись со своего места, когда мы только что сели. — Мы обязаны вам — вы обязаны нам. Не отлынивайте! С кем, как не с вами нам ехать к черту на куличики?! Вы обязаны отдать нам последнюю дань своего внимания!

— Звучит вполне себе загробно… — Даня закатил глаза, всем своим видом показывая, что эта тема ему до чертиков надоела. — Посмотрим… Если найдутся еще желающие на мою роль — уступлю без конкуренции. Когда поездка-то? У меня весной каждый день по часам разбит, вряд ли что-то получится.

— В апреле, Даниил Евгеньевич, — ей богу, ей только честь осталось ему отдать — стелется просто, карга старая. — В середине где-то… Я надеюсь, что вы распланируете свой график так, чтобы и на наших детишек время осталось…

Блядь, закройте же ей кто-нибудь рот! Детишки… Знала бы ты, старая перечница, что твои детишки в большинстве своем пробовали уже то, что тебе и не снилось в твои пятьдесят. Да и понятливее они гораздо.

— Ничего не обещаю, — вещает вердикт Даня, отчего даже я начала тоскливо поскуливать. — Посмотрим, что в апреле будет. А сейчас урок окончен! Марш на геометрию, лентяи!

Геометрия тянулась долго, но отчасти всех моих одноклассников волновала лишь тема предстоящей поездки, которая блуждала по классу через тихий шепот, застенчивые смешки и вздохи. Я же лишь томно вздыхала, отлично понимая, что Даня естественно никуда не поедет, сославшись на чрезмерную занятость, прикрывая свой отсутствующий интерес к общественно-массовой затее.

Шестой урок. Последний. У Дани же по расписанию — окно. Что ж, самое время составить ему компанию.

Едва прозвенел звонок на перемену, я вхожу в опустевшую триста шестую комнату. Бросаю сумку на первую парту, одновременно захлопывая за собой дверь. Приблизившись к учительскому столу, я сажусь к Дане на колени, прижав его бедра своими с двух сторон и обняв руками его за шею.

— Ярославцева, соскучилась никак? — смеется Даня, обнимая меня за талию, прижимая к себе крепче.

— Я хочу, чтобы ты поехал! — безапелляционно заявляю я, утыкаясь в его плечо носом.

— Ну что мне там делать с тремя десятками рвущейся к приключениям молодежи? — кажется, моя просьба звучит несерьезно и лишенной смысла. — Это выше моих сил, кукла…

— Без тебя я не поеду… — хнычу я, обидчиво прижимаясь к его крепкой груди, надув губки.

— Ярославцева… — шепчет Даня, обнимая меня, гладя по волосам. — Блин, что ж ты так на куски меня просто рвешь?.. Ну не для меня все эти поездки со школьниками!

— Значит, я тоже не еду! — безапелляционно заявляю я, тяжело вздохнув.

— Ох, Ярославцева… Как же с тобой сложно… Хорошо, что-нибудь придумаем. — Даня заглядывает мне в глаза, и именно в этот момент я ощущаю полный контроль над ситуацией. — Ты же понимаешь, что это лишний риск… Если кто-нибудь заметит хоть что-то…

— Дань, — перебиваю его я, нежно касаясь губами кожи его шеи, лаская неторопливо, но вполне убедительно. — Я хочу тебя…

Тяжело дыша, он находит мои губы, проникновенно и сладострастно целуя меня, проникая языком в мой рот, лаская ровную поверхность зубов, находя мой язык и зарождая с ним замысловатую игру вмиг возникшего желания.

— Ярославцева, — шепчет он мне в губы, тут же приникая к ним своими. — Я же на работе…

— А я на учебе… — ловко нахожу край его футболки, тут же стягивая ее с его тела и отбрасывая в сторону. — Можно провести эти свободные сорок минут, проверяя тетради, или же…

Мои руки исследуют его напрягшиеся мышцы на груди, опускаясь к поясу его джинсов, нащупывая язычок молнии. Он же стискивает в руках мои бедра так, что становится ощутимо больно, затем собирает складками мою юбку на талии, освобождая ноги, спрятанные лишь тонкими чулками.

Это какая-то чудовищная страсть… Нет, ну невозможно так желать человека в любое время суток, в совсем неподобающей обстановке. Это гимназия, Кристина, здесь ты должна учиться… А не трахаться, несмотря на то, что больше всего сейчас хочешь именно этого!

Продолжаю исследовать шею Дани, прикусывая кожу, посасывая и лаская каждый миллиметр языком. Увлеченный моими манипуляциями, Даня почти сразу же подключается к игре, стискивая мои бедра сильнее, поднимая узкую юбку донельзя высоко, касаясь нескрываемой чулками разгоряченной кожи руками. Его ладонь проникает мне между ног, отодвигая полоску трусиков, лаская меня уже без мешавшей ткани. От его будоражащих действий до боли закусываю губы, жарко дыша в область его ключицы, едва не скуля от желания быть взятой прямо здесь в эту самую минуту.

Скользнув пальцами по ширинке его джинсов, расстегиваю ее, лишая обоих последней преграды, останавливающей нас, касаясь ладонью восставшей плоти. Подавшись бедрами немного вперед, я тут же ощущаю проникновение в свое тело. Жаркое, глубокое, сильное… Медленно приподнимаясь и опускаясь на его бедрах, я нахожу нужный ритм фрикций внутри себя. Его дурманящие губы странствует по открытым участкам моего тела, исследуя линию шеи, переходя к ключице и останавливаясь у кромки бюстгальтера, который плотно сжимал мою грудь под легкой кофтой. Стимулируя приближающийся оргазм, я двигаю бедрами быстрее и более отрывисто, задыхаясь тем потоком воздуха, что выпускают мои легкие под действием обволакивающей истомы.

Звонок… Глухо отдается в моем перевозбужденном сознании. Но я едва успеваю придать своей юбке привычную форму, когда в класс заваливаются шумной толпой семиклашки.

— Я предполагал, что ты закрыла дверь… — восстанавливая сбивчивое дыхание, шепчет мне Даня.

— Так я вроде бы и закрыла… — сквозь смех отвечаю я, представляя, какая картина предстала бы перед взором этих ничего не ведающих детей, не прервись мы вовремя.

— Сумасшедшая… — по губам читаю последнюю фразу Дани, подмигнув и поспешив скрыться в дверях классной комнаты.

— Не забудь, что я надеюсь на тебя! — имею в виду поездку, наверняка уже зная, что не получу его отказа.

31. Поездка. Часть 1

Как-то уж очень быстро пролетело время, и вот уже я собираю вещи для трехдневной поездки в Новгород. Как Даня не пытался отмазаться от этого невеселого для него мероприятия, все же общими усилиями нам с Екатериной Сергеевной и почти тридцатью моими одноклассниками удалось его убедить. Все-таки как иногда бывает с ним сложно… Любого моего погодку легко в чем-то убедить, склонить к тому, что тот будет уверен в правильности принятого решения. С моим же историком дело обстоит совсем по другому… У него уже сложившийся взгляд абсолютно на все на свете, имеется твердое свое мнение и упертости его можно только позавидовать. Скорее он мог убедить в чем-то меня, поучая будто малого ребенка, нежели я могла каким-то образом воздействовать на решение Дани. И все же свершилось чудо, вняв моим жалобным призывам, длившимся почти месяц, Даня снизошел до уровня обычного педагога, проявив желание поехать со своим выпускным классом.