— Я, конечно, верю, что вы сделаете Джой счастливой. Я делал все, что было в моих силах. (Глубоко внутри себя его опустошенное сердце добавило угрожающе: «Попробуй только не сделай!»)

Форд ответил также просто:

— Я постараюсь.

Джеффри удивило то, что животное, за которое Джой вышла замуж, вовсе не вело себя как животное. Траверс говорил тепло, человечно. Опять молчание…

Наконец полоса розового света в гостиной исчезла. И тотчас послышались шаги. Одетая во что-то темное, с приподнятым меховым воротником, вышла Джой, неся свой дорожный несессер.

— Я готова, — сказала она.

Мужчины не заметили, что невидимыми веревками, тросами, канатами тянет ее назад.

— Разреши мне помочь, — быстро проговорил Джеффри, довольный тем, что есть чем заняться. Рекс Траверс, хотя и не стоял на пути, отошел в сторону.

Сердце Джой забилось сильнее, и эхом отозвались в памяти строчки из школьного стихотворения, может быть, самого грустного в английской литературе: «Поскольку этому нельзя помочь, давай поцелуемся и расстанемся».

Никакой помощи. Ей ничего не обещано, кроме прощания. Так и должно было случиться. Нет смысла думать о том, что в последний момент может произойти какое-то спасительное чудо. Оно не произойдет. Надо разрубить невидимые канаты, связывающие ее по рукам и ногам с этим местом, с этим мужчиной. Время! («Британский флот!»)

Она повернулась к Рексу. Заставила себя протянуть руку, ту, что была без перчатки.

— Прощай! (Самое горькое из слов!)

— Прощай, Джой, — ответил Рекс.

Он взял протянутую ему руку. Он всегда обращал внимание на ее руки, характерные только для нее: такие маленькие, такой изящной формы и такие теплые на ощупь.

Последний раз ее рука в его руке! Готовые сорваться с языка прощальные слова появлялись и исчезали снова. Он не смог произнести: «Я ужасно сожалею», и не смог сказать: «Ах, Джой, это закончилось совсем не так, как я себе представлял», и не смог выговорить: «Я не верю, что целых полгода ты ненавидела здесь все. Верно, дорогая?» Он смог только тихо выдавить:

— Прощай. — Он знал, что она никогда не услышит, как кричит его душа. Слишком поспешно отдернула она руку.

Он видел, как Джой повернулась и быстро наклонилась к огромному псу. Округлая шляпка, напоминавшая тропический шлем, поравнялась с лохматой головой Роя.

Рекс не догадывался, кому она исступленно бормотала:

— Мне всегда будут нравиться восточноевропейские овчарки. Даже если через многие, многие годы я наконец сумею разлюбить Рекса, мне все равно будут нравиться только эльзасцы.

Мягкий звук поцелуя, запечатленного на гладкой собачьей шерсти. Тихий шепот:

— Прощай, дорогой Рой.

Вдруг Джой вспомнила: «Мальчик! Я больше не увижу Персиваля Артура?»

Этого не может быть!

Сейчас.

Еще одна последняя, щемящая утрата…

Боль была такой, что даже слезы не могли прорваться сквозь нее.

И Джой решилась. Она сошла по ступеням с балкона, спустилась в сад, на темную аллею жасминных и сиреневых кустов. Джеффри следовал за ней по пятам. Вот она у ограды, около ожидавшей их машины, вот уже внутри… Джеффри поставил ее сумку, завел машину.

Рекс, разумеется, не считал себя обязанным проводить их до ворот.

Рекс Траверс все еще стоял на том же месте, которое и для него стало сценой, где развернулись незабываемые события, стоял до тех пор, пока снизу, с дороги, не донесся звук заводимой машины. Тогда он быстро прошел к балюстраде, откуда сквозь эвкалипты виднелась дорога к побережью.

Он заметил отъезжающий автомобиль. Красные огни горели рядом с номером, роняя отблеск на большие буквы «ВБ» — Великобритания.

«Великобритания… Поедут обратно в Англию? Или в Париж?»

Так или иначе — они уехали: гибельно любимая маленькая Джой и тот, которого она предпочла. Сердце Рекса холодело, пока он смотрел на исчезающий красный свет… Джой не могла подождать даже до утра? Рекс прислушивался к замирающему в отдалении шуму мотора. Неужели Джой не могла выдержать ночи под его крышей?

Свет фар слабел, уменьшался и в какой-то момент превратился в еле заметную красную точку. Завернули за угол. Исчезли.

Рекс Траверс продолжал стоять на балконе виллы, недавно женившийся и теперь совершенно одинокий.

О боги, случалось ли когда-нибудь столь ненужное бегство?» — уныло размышлял искатель любовных приключений за рулем своего «Крайслера», везя — и не в первый раз за свою жизнь — когда-то страстно желанную, а теперь ненужную девушку.

Только впервые это происходило при подобных обстоятельствах. Впервые в жизни девушка была замужем, умоляла забрать ее, муж, совершенно расстроенный, передал ее Джеффри, девушка бросилась упаковывать дорожную сумку и, побросав в нее Бог знает что, оставила свой дом посреди ночи с тем, чтобы Джеффри увез ее оттуда. Куда? Во имя чего? Что за очередная нелепость? Зачем?

«Есть только одно место, куда можно добраться на машине с юга Франции, — думал Джеффри. — Париж. Но хочет ли она в Париж?..» Как бы то ни было, сверкающий капот машины двигался именно в том направлении — Джеффри инстинктивно направился по той же дороге, по которой они приехали. Обратно, из зеленых предместий в фантастический город.

Всплеск красок среди ночи, отдаленная музыка впереди — и яркий, шумный вход в казино… Тут, рожденная растерянностью незадачливого молодого романиста, появилась идея, простая, извечно мужская: «Надо бы посоветоваться с мамой».

Ночью еще громче раздавались настойчивые, как биение двигателя внутреннего сгорания, звуки джаза из казино.

Тут продолжали танцевать часами; когда они с Джой покидали это место, его, казалось бы, старомодная мать выглядела так, как будто никогда не остановится.

В замешательстве ее сын думал: «Может быть, мама раскроет Джой причину случившегося, объяснит ей, что вся эта история с бегством — самая ужасная ошибка в мире и ее просто нельзя допустить?»

Спящие магазины, притихшие кафе… Вот и казино. В своей обычной, довольно резкой манере обращения с автомобилем — настолько отличной от тщательно регулируемых маневров в ухаживании! — Джеффри сбросил скорость «Крайслера». С того момента, как они покинули виллу, этой свернувшейся клубком маленькой фигуркой рядом с ним не было произнесено ни слова. Джеффри обратился к ней с нарочитой обыденностью: