Тем временем Уокер бесцельно торопливым шагом шел по улицам города, и прошло значительное время, прежде чем он заметил, что наступила ночь. Каким-то непонятным образом ноги вынесли его к верфи компании «Рейкхелл и Бойнтон». Коньяк все еще продолжал гореть у него внутри, но он заставил себя сосредоточиться. Он отлично знал свою жену и понимал, что за то, что он поднял на нее руку, она не простит его ни сейчас, ни в будущем. Раньше его оттесняли на вторые роли в компании, но это было ничто в сравнении с тем, что его ожидало теперь. Как только Джудит расскажет о случившемся отцу, его тут же вышвырнут на улицу.
Отлично. Он первым начнет действовать. Зная, что делать ради самосохранения, Уокер направился прямо к главному зданию компании, стоявшему в темноте. Он искал свой ключ от входной двери, когда появился охранник.
— Добрый вечер, мистер Уокер.
— О, привет, Джерри. Сделай одолжение, будь добр. Мне нужно посмотреть кое-какие бумаги, но никак не могу найти свой ключ.
— Рад помочь вам, сэр.
Сторож открыл дверь и вручил Уокеру небольшую масляную лампу.
— Она вам пригодится, мистер Уокер. Когда закончите, оставьте ее вот тут, снаружи. Я ее заберу во время обхода.
Уокер пробормотал слова благодарности, взял лампу и торопливо, шагая через две ступеньки, направился прямо в кабинет тестя. В углу комнаты стоял большой сейф, и если в последнее время не меняли комбинацию, ему повезет. Джеримайя Рейкхелл имел обыкновение держать под рукой крупные суммы, чтобы при необходимости сразу же оплатить груз. Кроме старшего Рейкхелла только его отсутствующий сын и он, Уокер, знали комбинацию шифра замка, поэтому не было никаких сомнений в том, что личность вора будет установлена незамедлительно, но это не имело значения.
— Сколько бы там ни было, — громко проговорил Уокер, опускаясь на колено перед сейфом и устанавливая лампу так, чтобы можно было разобрать цифры на наборном диске замка, — они должны мне все эти деньги. И даже гораздо больше за все то полезное, что я сделал для процветания компании. За мой вклад они давали мне крохи.
Уокер повернул диск сначала в одну сторону, затем в другую, сердце его громко стучало. Дважды он останавливался вытереть холодный пот, струившийся по рукам. Один за другим цилиндрики замка встали на свои места. Когда дверца сейфа открылась, Уокер испустил приглушенный торжествующий крик.
Наличные лежали в жестяной коробке, как обычно. Руки Уокера тряслись, когда он насчитал немногим больше пятидесяти тысяч долларов в банкнотах крупного достоинства. У него в руках оказалось небольшое состояние, что ж, удача сопутствовала ему.
Судорожно рассовывая деньги по карманам, он не забыл закрыть сейф, чтобы охранник при обходе ничего не заподозрил. Направившись в последний раз в свой кабинет, Уокер еще раз припал к коньячной бутылке. Решив захватить бутылку с собой, он посмотрел на бумаги, стопкой лежащие на столе, и с жестом крайнего презрения смахнул их на пол.
Он знал лишь одно место в Нью-Лондоне, где мог купить лошадь в столь поздний час, поэтому двинулся самым коротким путем через верфь. Когда он шел по докам, освещенным слабым светом половины лунного диска, то на стапелях увидел несколько кораблей, готовых к завершению. Тут на глаза ему попался недостроенный клипер. Корабль высился на стапелях, на нем предстояло установить мачты.
Одному Богу известно, как сильно ненавидел он эти клиперы, олицетворения создавшего их человека!
Стройный и прекрасный корабль манил к себе как магнит. Сжимая в одной руке бутылку коньяка, а масляную лампу в другой, Уокер приблизился к судну. Он остановился около большой корзины, наполненной древесными стружками, которые собрали, но не успели выбросить.
Внезапно в голове Уокера вспыхнула помутившая разум мысль.
Ярость умножила его силы, и с невероятным трудом ему удалось поднять корзину со стружками по крутому трапу на борт клипера. Пот обильно струился по всему телу, когда он рассыпал содержимое корзины по палубе. Сделав последний глоток коньяка, он выплеснул остатки на стружки и щепки.
Посмеиваясь как сумасшедший, он выдвинул горящий фитиль в масляной лампе, затем, собрав остатки сил, швырнул ее на стружки.
Быстро спустившись на землю и отойдя в сторону, Уокер издали смотрел, как на палубе занималось пламя. В воздух взметнулись языки огня; медленно — медленнее, чем ему того хотелось, — растекаясь по палубе.
Сжав кулаки, Уокер смотрел на горящий клипер, отблески пламени высвечивали его красное с белыми пятнами лицо, все еще искаженное ненавистью.
Он неподвижно стоял до тех пор, пока не услышал сигнал гонга одного из сторожей, затем отряхнулся и молча исчез в ночи.
Было уже позднее утро, когда Джудит Уокер появилась на пороге офиса отца, держа в руке дымящийся чайник.
— Слышала, ты не ложился всю ночь, папа, — сказала она, — поэтому решила, что тебе нужно выпить немного кофе.
— Как предусмотрительно с твоей стороны, — устало ответил Джеримайя Рейкхелл. — Чашки там, на полке. Присоединяйся ко мне.
Он наблюдал, как она вытерла две чашки полотенцем, затем налила кофе.
— Много сгорело, папа?
— Новый клипер на седьмом стапеле сгорел до самой ватерлинии. Я еще не получил окончательного доклада, но судно так сильно обгорело, боюсь от него теперь мало пользы. Но я не жалуюсь. Мы проработали всю ночь и не дали огню распространиться. Все могло бы оказаться гораздо хуже.
— Как ты полагаешь отец, отчего начался пожар?
— Не знаю. Насколько нам известно, в прошлую ночь не было посторонних. Один из сторожей видел Брэкфорда здесь в офисе, и, надеюсь, он скажет, не видел ли чего необычного, но я пока еще не видел его.
— Ты и не увидишь его, папа, — тихо ответила Джудит. — Брэкфорд в ярости ушел из дома перед самым ужином. До этого он сильно напился и вообще не возвращался домой сегодня ночью.
Джеримайя внимательно посмотрел на дочь и только тут заметил темно-синий синяк на щеке, который не смог скрыть даже приличный слой рисовой пудры.
Заметив внимательный взгляд отца, она подняла руку к лицу, затем, заставив себя спокойно сделать глоток кофе, сказала:
— Да, папа. Брэкфорд ударил меня.
— Боже мой! — его глаза холодно блеснули.
Джудит подробно рассказала о ссоре, о том, как по секрету Джонатан рассказал ей о своей любви к Лайцзе-лу, и как она поделилась его секретом с мужем, и что тот вчера признался, что рассказал об этом Луизе.
— Теперь ты понимаешь, у нее были все основания покончить с собой. И если она покончила с собой, то лишь потому, что любила Джонатана сильнее, чем кто-либо догадывался. Наверное, она пришла в отчаяние, узнав, что он любит другую.
Отец сделал глоток кофе и некоторое время молчал.
— Теперь мы никогда не узнаем этого. Но меня не удивляет, что Брэкфорд сообщил ей про Джонни.
И он рассказал дочери о попытках ее мужа сорвать строительство первого клипера Джонатана, его стремлении показать, что новые корабли не имели будущего.
— Жаль, что ты не рассказал мне этого раньше, папа.
— Тогда ты не была готова к подобному известию. Ты бы мне не поверила, а я посеял бы раздор и недоверие между нами. Я ничего не сказал об этом и Джонатану, поскольку считал, что ему и Брэкфорду придется работать вместе до конца своих дней.
Джеримайя вздохнул.
— Все мы задним умом крепки, но не будем раскаиваться.
Джудит кивнула. Затем пришла ее пора помолчать.
— Папа, — наконец проговорила она, — я уверена, Брэкфорд поджег клипер. Ты даже представить не можешь, как он ненавидит корабли Джонатана. Всякий раз, когда упоминают о клиперах, у него в глазах появляется дикое выражение.
— Думаешь, из-за этого Брэкфорд вернулся на верфь вчера вечером? — голос Джеримайи прозвучал озабоченно.
— Это могло быть одной из причин, папа, — медленно произнесла Джудит.
Не мигая, они взглянули друг другу в глаза. Затем Джеримайя тяжело поднялся с кресла и направился к сейфу. Опустившись на одно колено, набрал комбинацию цифр, открыл дверцу. Не произнося ни слова, поднялся на ноги и показал дочери пустую коробку.