Почти полностью спрятавшись по одеялом так, что только уши выглядывали, в Жениной кровати лежал пушистый кролик. Мягкая игрушка бледно-розового цвета держала в длинной лапе цветок из бисера, явно не шедший с ней в комплекте, словно предлагая подружиться.

Я заправила одеяло так, как было, и вышла, широко улыбаясь. Что-то подсказывало мне, что в нашем доме появился новый любимец.

Двери в онкологическое отделение широко распахнулись, пропуская медиков из скорой с каталкой. Я посторонилась, чтобы не мешать им, в очередной раз поражаясь тому, как же может болезнь иссушить человеческую плоть, превратить в живой труп, который еще дышит и чувствует боль.

Таких экстренных пациентов здесь было все больше. Больница в соседнем районе была переполнена, отделение онкологии забито, а в реанимацию таких пациентов везли неохотно. Только портить статистику. Да и родственники, если таковые имелись, зачастую оставляли больных дома.

Люди не должны умирать в одиночестве.

Я провожу взглядом удаляющуюся каталку с пожилым мужчиной. Иногда не остается ничего другого, кроме как ждать неизбежного. Медики это понимали, родные и близкие больного понимали, пациенты это понимали… Но как же это страшно! Знать, что скоро все закончится, что твои последние дела, слова и поступки навсегда останутся в памяти людей, по ним станут тебя судить, таким станут представлять многие годы спустя.

Меня тянуло в это отделение, словно магнитом. И хотя Сергей еще не принял никакого решения, я хотела увидеть Наиру.

Вооружившись убедительной причиной для визита в виде увесистой папки с новыми историями болезней тех пациентов, которых лечить будут за счет фонда, я пошла к главврачу.

Пока мы обсуждали кандидатуры и очередность лечения, я почему-то не могла выбросить из головы Вадима. Наира — его пациентка, чтобы узнать о ее состоянии, придется встретиться с ним, чего я очень не хочу.

Попыталась узнать у медсестры на посту, есть ли какие-то пометки в карточке Наиры, но ее истории болезни в регистратуре не оказалось.

Я вздохнула и смирилась с судьбой. Делать нечего — иду разыскивать Вадима.

В ординаторской его не оказалось, зато Лена услужливо подсказала мне, что Вадим Игоревич сейчас в кафетерии.

После ремонта к основному залу столовой по просьбе медперсонала добавили еще и маленькую комнату для сотрудников отделения. Пять столиков, небольшой буфет и возможность ненадолго оторваться от работы, закрыть глаза и передохнуть за чашкой чая.

Он сидел лицом к дверям, поэтому сразу меня заметил. Ничего не сказал, только поднял брови, разыгрывая удивление.

Привет.

Привет.

Не возражаешь? — я кивнула на стул напротив.

Нет, прошу, присаживайся.

Вадим поднес кружку и отпил уже остывший кофе. Я не смогла сразу нарушить неловкое молчание, но он, казалось, не испытывал никакого дискомфорта.

Не знаю, то ли это уважение к его профессии, то ли его чувство абсолютной уверенности в себе и своих силах, подобно рентгеновским лучам пробивавшая все вокруг, но я не могу на него злится. Да, ему не стоило так самонадеянно обсуждать свои планы относительно меня, это было грубо и бестактно, но в этом весь Вадим — всегда говорит, что думает, и действует напролом. К тому же, он мужчина. А большинство представителей его пола всегда обсуждали девушек за глаза.

Чем обязан? — вопрос звучит бесстрастно.

Я была здесь по делам.

И решила меня навестить? Как мило.

К чему ирония?

Ты права. Обычно я спокойно переношу, когда женщина приходит на бал со мной, а уходит с другим.

Но послушай, ты не был моим кавалером!

А я думал, мы накануне договорились, — он опять отхлебнул кофе.

У тебя странное представление о том, как люди договариваются. По-моему, тебе достаточно высказать вслух свое желание, и ты уже считаешь, что с ним согласились.

Он хмыкнул, я пожала плечами. Не хочу говорить о том, как мне было неприятно узнать о его пошлых словах.

Я пришла узнать кое-то об одной твоей пациентке.

О ком?

О Наире.

А, более упертого пациента в моей практике не припомню.

Так что с ней?

По-моему, она не является твоей родственницей.

Если ты считаешь, что это нарушение профессиональной этики, то я не стану расспрашивать. Но можешь хотя бы сказать, как мне с ней встретиться?

Она завтра будет на приеме, — он недолго раздумывает, прежде чем продолжить. — У нее на очереди еще одна химия.

Но уже ведь была одна, и совсем недавно, — я растеряна.

Да, но метастазы не исчезли, опухоль хоть и уменьшилась, но это еще не победа над болезнью. И она не дает сделать себе мастэктомию.

И ее не удается переубедить?

Я не волшебник. Тем более, она принимает осознанное решение. Знает, на что идет.

Его губы сурово сжимаются. Он недоволен таким поворотом дел, потому что проигрывает сражение с болезнью. Ему не дали возможности использовать все методы, и явное разочарование, написанное на его лице, почти полностью стирает мою неприязнь.

И на что же она идет?

Она подписывает себе смертный приговор.

Хотя я и догадывалась, что все закончится именно так, услышать от доктора такой прогноз — все-равно что лишиться даже самой маленькой надежды.

Когда она придет?

Завтра в час дня.

Я подойду.

Вадим смотрит на меня цепким, внимательным взглядом. Мне кажется, что он всегда начеку. Подмечает все детали, ему открывается даже то, что люди сами в себе не видят. Из него вышел бы неплохой секретный агент.

Что он сказал тебе? Что сделал? Почему ты ушла вместе с ним?

Я раздумываю всего секунду.

Он не трепался всем окружающим, что снимет с меня трусики.

Он просто снял их.

Истинные джентльмены никогда не поставят свою даму в неловкое положение.

Я как раз уверен, что он справился с этим на все сто, — он ухмыльнулся, окидывая меня оценивающим взглядом, — это я про нужное положение.

На все двести, — отвечаю я и выхожу прочь.

Наиру я увидела в холле. Она о чем-то задумалась, стоя у окна. Руки сложены на груди, голова вскинута. Кожа на ее тонкой шее натянулась двумя полосками, выдавая возраст, похудевшие щеки ввалились, образуя провалы под скулами. Она постарела с тех пор, как ее видела в последний раз, лет на десять.

Здравствуйте, Наира.

Она поворачивается ко мне и тут же улыбается тепло и приветливо, словно мы не в больнице, а она не на приеме у врача.

Здравствуйте, Ира.

Рада вас видеть.

Я тоже очень рада. Люблю, когда жизнь преподносит вот такие приятные сюрпризы. А вообще я верю в совпадения. Верю, что они о чем-то говорят, на что-то намекают, ведут к чему-то.

Наверное, вы правы. Но я специально искала встречи с вами. Вчера виделась с вашим лечащим врачом и спросила, когда вы будете на приеме.

Мне очень приятно.

Вы уже освободились?

Жду очередного назначения. Он уже осмотрел меня.

Ничто в ее лице не выдает ее чувств после того страшного прогноза, который, наверняка, озвучил Вадим.

Может быть, опять прогуляемся?

Наверное, можно. Тем более, мне вскоре предстоит опять лечь на больничную койку. Поэтому пока есть время, будем использовать его с максимальной пользой.

Через пятнадцать минут она вышла из здания больницы с документами в пластиковой папке. Длинные концы ее шелкового платка, повязанного на голове с изысканной элегантностью, свисали на грудь, на нос она нацепила дорогие солнцезащитные очки, белые брюки и красивая темно-бордовая кофта ладно сидели на сухощавой фигуре, а невероятная сумочка говорила о достатке и хорошем вкусе.

Давайте немного пройдемся. А потом я хочу показать вам одно место, но если не возражаете, туда уже поедем на такси.

Я не возражаю.

Мы идем неспешным шагом по больничному скверу в сторону проспекта, который, минуя жилые кварталы, рестораны и церковь, постепенно спускается к морю.

Знаете, я ведь целую вечность не была здесь. Когда приехала на лечение, маршрут был только один — из гостиницы в больницу и обратно. Даже когда сняла квартиру, не было никакого желания опять бродить по этому городу. А вот недавно прошла мимо кинотеатра, куда часто ходила с подругами, и все увиделось в другом свете. И моя молодость, и замужество, и бегство.