Корова!

Она ненавидела сейчас свою невестку так сильно, как никого еще не ненавидела. «Мне глубоко отвратительно то, что ты только что мне рассказала» . Ах, ах, скажите, пожалуйста! Что ей известно о том, какое отчаяние охватывает человека, которому не удается свести концы с концами и который не знает, когда ему снова перепадет что-нибудь поесть? У Элис Лэйси никогда не было таких проблем.

«И все-таки ей вовсе не было необходимости проявлять такое внимание», — неохотно призналась себе Кора. Конечно, она немножко вышла из себя. Но другой человек на месте Элис рвал бы и метал, попросту умыл бы руки, услышав, какое преступление совершила Кора. На столе лежали деньги, а скоро появятся и продукты. Она даже предложила ей работу. Это означало, что Элис беспокоится о ней, хотя и делает это с таким видом, словно она святее Папы Римского, отчего Коре хотелось блевать.

«Нам нужна уборщица в салонах».

Ну что же, Кора занималась уборкой раньше и вполне может делать это сейчас. В сущности, всю свою жизнь она провела за уборкой. Она обвела взглядом безукоризненно чистую комнату. Мебель, пожалуй, выглядела старомодной, но за ней ухаживали с любовью, полировали и чистили. Кружевные занавески были самыми белыми на всей улице. Уборка — вот в чем заключалось призвание Коры. Она согласится на эту работу, потому что ей нужно на что-то жить. И уж, во всяком случае, наша добрая девочка наверняка будет платить ей больше, чем другим работникам.

Коре нравилось убирать в салонах. Чтобы поменьше попадаться на глаза соседям, она начинала работу рано утром, в шесть часов. На каждый салон уходило примерно около часа, и она испытывала неописуемое удовлетворение, когда после ее ухода пластиковые поверхности блестели, зеркала сияли, раковины сверкали.

Она ничего не имела против того, чтобы работать в одиночестве. Кора привыкла к этому и предпочитала собственное общество любому другому. Ранним утром, когда на улицах почти не было людей и машин, она воображала себе, будто она — единственный живой человек в мире, чему Кора была бы несказанно рада, случись такое на самом деле. Иногда она даже напевала во время работы.

Билли не знал, что она поступила на работу. Билли ничего не знал о ней. Не знал раньше и не знает сейчас. Кора работала уборщицей в салонах уже около двух недель, когда однажды вечером он явился домой в половине восьмого. Они уже очень давно не разговаривали друг с другом, поэтому она удивилась, когда он вошел в гостиную и спросил, не приготовит ли она ему чашечку чая.

Она уже собралась ответить ему, что он вполне может и сам приготовить себе чай, но потом вспомнила, что Билли никогда не просил многого, потому что знал, вероятно, что не получит этого.

— Что-то случилось? — спросила она. Он выглядел каким-то взвинченным, беспрерывно звенел монетами в кармане, словно не зная, чем занять руки. Лицо у него было красное и потное, губы кривились. — С Морисом все в порядке?

Он не ответил. Кора приготовила крепкий сладкий чай, такой, какой хотела сделать для нее Элис в тот день, когда ее арестовали за воровство в магазине.

— Что случилось, Билли? — повторила она вопрос, ставя чай рядом с ним на кофейный столик.

— Я сделал нечто ужасное, Кора. — Слезы потекли по его пухлым щекам. В свои шестьдесят три года он по-прежнему выглядел очень привлекательным, с густой серебристой шевелюрой и здоровым цветом лица. Его животик почти исчез с тех пор, как он отказался от пива. — Я поджег мастерскую.

Кора онемела.

— Ты что ?

Билли смотрел на нее круглыми, перепуганными глазами, как когда-то маленький Морис.

— Я поджег мастерскую. Думаю, это наш Джон подсказал мне такую мысль, хотя сам он сделал это непреднамеренно.

— Но почему ?

— Потому что это был единственный способ выпутаться. Деньги текут у него сквозь пальцы, у нашего Мориса. Он не деловой человек, Кора. Он едва зарабатывал на пропитание своей семье, проценты за кредит в банке все росли и росли, выплачивать же приходилось мне одному. — Он нервно сглотнул. — Все одно к одному. Шесть месяцев назад я застраховал мастерскую, так что теперь Морис может заявить, что потерял средства к существованию. Как я говорил, мне казалось, что это единственный выход.

— Ты хочешь сказать, что спланировал все шесть месяцев назад? — На Кору это произвело впечатление.

— Получается, что так.

— Огонь хорошо разгорелся, когда ты уходил?

Билли кивнул.

— Там валил черный дым. Я видел, как он поднимается над крышами. Приехали пожарные машины, я слышал их.

— Что будет, если они обвинят нашего Мориса? — Кора нахмурилась.

— В школе у Шарон сегодня какое-то торжество, концерт, кажется. Я специально дождался вечера, когда у него будет — как это называется, милая?

— Алиби.

— Правильно, алиби.

— А как насчет тебя, Билли? У тебя есть алиби?

Билли бросил на нее умоляющий взгляд.

— Только если ты поклянешься, что последние несколько часов я провел с тобой.

— Конечно, поклянусь, — не задумываясь, ответила Кора. Впервые в жизни Билли совершил нечто, чем она восхищалась. Он оказался умнее, чем она предполагала. Она посмотрела на поникшую фигуру в кресле и легонько толкнула его в плечо. — Эй, Билли, не вешай носа. Все будет хорошо, я чувствую. Собственно, все будет даже лучше, чем раньше, ведь наш Морис выпутается из неприятностей, а тебе не придется возвращать кредит. — Она поднялась на ноги. — Приготовить тебе чего-нибудь к чаю, милый? Рыбу с жареной картошкой? У меня есть яйца и ветчина, если хочешь. А потом мы можем посмотреть телевизор. Сегодня вечером в программе есть хорошие передачи.

— Рыба с жареной картошкой — это просто прекрасно, милая. — Билли выпрямился и расправил плечи. Он улыбнулся. — Никогда не думал, что ты воспримешь это так хорошо. Ты — надежный товарищ, Кора.

В конце сентября Дэнни Митчелл тихо скончался во сне. Бернадетта проснулась и обнаружила его подле себя, уже холодного как лед, на губах Дэнни застыла умиротворенная улыбка. Она немножко всплакнула, прежде чем рассказать о случившемся Иану и Руфи. Если бы она не спала, чтобы поцеловать его на прощание, чтобы он почувствовал тепло ее объятий, уходя из этого мира в иной!

Потом она разбудила детей и позвонила Элис.

На похоронах между вдовой усопшего и его дочерью чувствовалась некоторая натянутость. Элис была убеждена, что в последние месяцы жизни отца на земле ее отодвинули на второй план, не давали видеться с ним так часто, как ей хотелось бы.

Бернадетта же считала, что Элис слишком много берет на себя. Дэнни не желал показываться врачу, не хотел, чтобы ему носили прохладительные напитки и умилительным голосом спрашивали, как он себя чувствует. Она, Дэнни и их дети играли в игру. Смысл ее заключался в том, что у него — временное недомогание, но скоро он поправится. Это значило, что, даже когда он лежал на смертном одре, они могли смеяться, тогда как в противном случае им следовало бы плакать. Игра продолжалась до той самой ночи, когда Дэнни умер. Но Элис все портила, не соглашаясь играть с ними.

— Он спит, — отвечала Бернадетта, когда Элис приходила навестить отца. — Я бы не хотела, чтобы его беспокоили.

Ей не нравилось то, что она делает. Элис была ее лучшей подругой, но Дэнни был ее мужем. Он стоял на первом месте.

— Мы быстро расширяемся, — распиналась Орла перед безупречно одетым мужчиной средних лет, менеджером небольшого универмага в Брайтоне. Сначала он был недоволен тем, что ему помешали, но скоро она завладела его вниманием. — Мы совсем недавно открыли новую фабрику в Ланкашире, оснащенную по последнему слову техники. — Это было не совсем так. Новая фабрика была всего лишь старым зданием на территории заброшенной торговой ярмарки неподалеку от Святой Елены, а оборудование — подержанным. Однако компания и в самом деле быстро развивалась. Через несколько недель, к Рождеству, будет налажено производство освежителя и очищающего лосьона. Следующим летом должен начаться выпуск духов.