Тут в спальне что — то грохнуло, дурниной взвыл Бакс, и из спальни высунулась мордочка Ленки. Увидев мужчину, она громко ойкнула и исчезла.

— Так вот ведь она! — снова воскликнул мужчина.

— Ленка, — тихо позвала Ира.

В спальне опять что — то грохнуло, и наконец выбежала растрепанная, но одетая в джинсы и топик Ленка.

— Привет, — счастливо она улыбнулась мужчине.

— Привет, — уверенно улыбнулся он ей. — Я же говорил, что я тебя найду!

— Зайдите-ка, — решительно велела ему Ирка.

— С удовольствием, — склонил голову тот. — Елена, а ты пока собирай вещи. Я все улажу.

На кухне Ирка устроила ему допрос с пристрастием.

— Меня зовут Александр, я адвокат, — представился он.

— Давай уж на ты, это объединяет и вообще демократично, — постановила Ирка.

— Согласен, — снова склонил голову наш адвокат. — Простите, я хотел бы уладить с вами финансовые вопросы.

— Какие? — не поняла Ирка.

— Я хотел бы узнать, сколько отступного вы попросите за Елену.

— Какое такое отступное? — совсем не въехала в Ирка.

Я заржала.

Все с недоумением на меня посмотрели.

— Рубль дайте, рубль! — смеялась я.

— То есть? — нахмурился адвокат.

— Так котят и то нельзя без денежки отдавать — не приживется! — ржала я. — Ирка, он тебе денег решил дать, чтобы ты ее отпустила!!!

— Так а я что? — совсем растерялась она. — Не посажу ведь я ее на цепь, как держать — то ее стану? Хочет уйти — я ей не указ…

— У меня другая информация, — сухо сказал Александр.

Я проржалась, утерла глаза платочком и пояснила:

— Я, Александр, тоже смотрю фильмы. В общем, не майтесь дурью, дайте Ирке рубль за Ленку, что б та на новом месте прижилась — и хватит. Меня другое интересует. Чего вы собрались с ней делать?

— Жить, — спокойно ответил он.

— Что, за одну ночь — и сразу такие чувства? — не поверила Ирка.

— А почему бы и нет? — возразил он. — Мы с ней какие — то очень родные. Я это сразу же почувствовал.

— Ха! — родные! — завела Ирка, но я жестом остановила ее и медленно сказала:

— Ир, все нормально. У него правда серьезные намерения.

— С чего ты взяла?

— Знаю, — печально улыбнулась я.

Потому что он не стал говорить — я ее люблю, она мне нравится, и все такое. Он сказал — мы родные. Я знала это чувство. Ему не надо развиваться, как любви. Родность душ — она или есть, или ее нет.

Эх, Дэн, Дэн…

— Спасибо, девушка, что вы поняли меня, — благодарно улыбнулся Александр.

— Я готова, — на пороге нарисовалась сияющая Ленка.

— Идем, — протянул он ей руку уверенным жестом, пристально глядя на нее, и мы с Иркой замерли от какого-то чувства чудесности момента.

И Ленка, доверчиво глядя в его глаза, положила свою ладошку на его ладонь…

— А рубль? — тихонько сказала я.

Александр порылся в портмоне, достал монетку и положил на стол.

— В расчете? — улыбнулся он.

Я цапнула, посмотрела на него и обвиняюще сказала:

— Это же дайм!

— На счастье, чтобы прижилась в Калифорнии, — еще шире улыбнулся он.

— Где-где? — хором спросили мы.

— Я эмигрант, — пожал он плечами. — Живу в Лос-Анджелесе.

— Мать честная…, — потрясенно протянула Ирка.

Я вообще молчала в тряпочку.

— Удачи! — улыбнулся Александр настоящей американской улыбкой и исчез, как дивное виденье, прихватив с собой и нашу Ленку.

Мы долго еще сидели в полной прострации, переваривая происшедшее.

— Как ты думаешь, у него зубы настоящие? — наконец спросила Ирка.

— Фарфор, ясен перец, настоящих таких не бывает, — отозвалась я.

Мы снова помолчали.

Тут в кухню заглянула сонная Окси и спросила:

— А что за кипиш? Ленка где?

— Вышла, — ответила Ирка, все еще находясь в полной прострации.

— Куда?

— Замуж, — так же терпеливо ответила Глухарева.

— Ну и шуточки у вас, — фыркнула девчонка.

Я покачала головой.

Окси вгляделась в наши лица и спросила?

— Что, правда, что ли???

Мы с Иркой синхронно, как два китайских болванчика, кивнули головой.

— А за кого? — почему-то шепотом спросила девушка.

— За американского адвоката, — пожала я плечами.

— Ничего себе у вас приколы, — фыркнула она.

— Если бы, — задумчиво глядя на стенные обои, пробормотала Ирка.

Но Окси уже ушла. Поболталась по коридору, перевернула что — то в спальне, и наконец с шумом принялась принимать ванну.

— Он на ней точно женится? — спросила Ирка.

— Точно, — меланхолично ответила я.

— Так ведь может и просто поматросить и бросить.

— Не, — уверенно возразила я. — Если родные — то не поматросит.

— Ааа, — протянула Ирка, словно я открыла ей какую-то истину.

— Повезло Ленке, — наконец уныло заключила она.

— Пойду-ка я посплю, — я устало поднялась со стула. — Ночь сегодня была сложная.

«Пятерых угробить, шутка ли», — поддакнул внутренний голос.

Я промолчала, пошла, умылась, почистила зубки и пошла в свою комнату.

Всю ночь мне снился Дэн.

Любимый мой…

Родной…

И чужой муж.

Утром, когда я проснулась, было непривычно тихо. Я встала, тихонечко заглянула в комнаты — все спали сладким сном. Время для местных было и впрямь слишком раннее — одиннадцать часов.

Ну, да мне ехать долго, поеду на автобусе, так что — Run, Lola, run! Я умылась, Бакса кормить не стала — пусть посидит на диете, а то уже в дверь не влазит, и принялась тщательно краситься. Значит, привыкли видеть ведьму Марью в виде бесцветной моли? Вот и отлично! Будет вам цвет!

И я с неким удовольствием принялась рисовать поверх своего лица новую физию. Она не была лучше или красивее — это была просто не я. Другая.

Через полчаса я была готова.

Венки я куплю у кладбища — видела, торгуют ими старушки. По дороге на остановку я пыталась найти ответ на вопрос: а нафиг я сюда влезла, а?

Старушки у кладбища были. При виде меня они страшно оживились и принялись наперебой предлагать на выбор венки.

— Вот, смотрите, можжевеловый, с цветами, и красиво, и дух какой! — кричала одна.

— Да что твой можжевельник, через неделю одни иголки останутся, грязь-то разводить, — перебивала ее вторая. — Вон у меня — искусственные, и красиво, и недорого! Век простоят!

Я посмотрела на них и пошла к старушке в самом конце ряда. Она сидела на ящичке около своих венков, подслеповато щурилась на солнышко и венки свои не расхваливала. И еще мне понравилось — что она не стала выжидающе сверлить меня взором, она просто дала мне самой сделать выбор.

— Бабуль, — сказала я. — Вон тот, самый большой венок мне дайте!

— Дорогой он, внученька, — с каким то сожалением прошепелявила она и назвала цену.

— Не дороже денег, — улыбнулась я, — давайте!

Старушка подала мне венок, взяла деньги и снова спросила:

— Может тебе и ленточку? Это недорого совсем. Десять рублей.

— Что за ленточку? — не поняла я.

— Старушка указала на ящик, на котором были разложены черные ленты с белыми надписями. Та-ак…

Дело нужное, спасибо старушке!

«От коллектива», «От родни», «От жены», «от родителей».

«От любимой», как я и хотела — не было!

— Дайте тогда «От жены» — попросила я, протягивая десятку.

Бабуля сноровисто обвила венок ленточкой, так чтобы надпись была полностью видна, взяла десятку и пожелала мне здоровья.

Я аж смутилась.

Дорога к могиле Зыряна была долгая.

Я шла, и вспоминала, как я впервые пришла на могилу Ворона. Похоронили его без меня. Я тогда долго обходила кладбище, искала его могилу. День был — прямо как сейчас. Ласково светило солнце, пахло травами и нагретой землей. И никому не было дела до того, что я в этот день ищу могилу своего любимого парня.

И я ее нашла. Села около нее, принялась перебирать руками землю, которая скрывала бесконечно любимого мною парня и тихонечко с ним говорить. Я рассказывала ему, что я выжила, и что мне очень плохо. Что я схожу с ума от этой боли, и что я не уверена что я это перенесу. Что жизнь без него приносить мне только отчаяние.