‹1946›
* * *
Смеюсь несдержанно и бойко,
Чтоб ты не видел, как мне горько.
Смеюсь, и больше ничего.
Смеюсь, чтоб ты за смехом этим
Не распознал и не заметил
Тревоги сердца моего.
Я легкомысленной девчонкой
Шепчу, шепчу себе о чем-то
И что-то вздорное пою.
Чтоб слез моих не мог ты видеть,
Чтоб невзначай тебе не выдать
Любовь мою!..
‹1948›
ЗЕМЛЯ
Здесь, в дремучей чаще, в сердце леса,
Землю изувечила война.
Но истлело ржавое железо,
Темная воронка чуть видна,
Вся позаросла травою нежной,
Старый дуб раскинул корни в ней,
И уютно, мирно, безмятежно
Белый гриб уселся меж корней.
Ель широколапая над краем
Прикрывает трещины земли.
Всюду, всюду, всюду — нет числа им,
Незабудки ярко расцвели.
Нет, мы не забыли, не забудем
Даже в этом полдне голубом,
Что земля цветет на радость людям.
Что земля цветет не ради бомб!
‹1952›
* * *
Да, я сказала: «Уходи», —
Но почему ты не остался?
Сказала я: «Прощай, не жди», —
Но как же ты со мной расстался?
Моим словам наперекор,
Глаза мне застилали слезы.
Зачем доверился словам?
Зачем глазам не доверялся?
‹1953›
* * *
Ты писем от меня не жди.
Мне трудно в письмах жить душою.
Огонь, бушующий в груди,
В них меркнет, слово в них чужое.
Как будто кто-то за меня
Писал их, избежав признаний.
Сердечного стыжусь огня,
Стыжусь рассказанных страданий.
Но таинство, но волшебство —
Поэзия — преград ей нету:
В ней, скрытое от одного,
Звучит, всему открыто свету.
* * *
От своей же силы я устала,
Так устала — больше не могу, —
И от славы, словно от обвала,
Я бегу.
Ты, как сын природы, простодушный…
Мне б горянкой робкой прикорнуть
У тебя под мышкою послушно
И всплакнуть…
* * *
Что ж, торжествуй!
Ты одержал победу,
Зови меня послушною рабой,
Но ненадолго поддалась я бреду —
Безумью стать вдруг не самой собой.
Гляжу в твои глаза, — в них ночь беззвездна,
Я заплуталась в этой гиблой тьме,
Но выбраться мне из нее не поздно, —
Покамест я еще в своем уме!
Вот на лице твоем победы скука, —
Предшествовала ей всего игра, —
А на моем лице, ты видишь, — мука.
Что ж, торжествуй! Но как близка пора,
Когда я на тебя совсем бесслезно,
Не любящая, гордая, взгляну
И медленно пойду туда, где звездно
И мрак не застилает вышину.
АССИРИЙКА
На миг замедлив деловитый шаг,
Огромный город, вспыльчивый и властны,
К ее лицу подносит свой башмак,
Что чистила и украшала ваксой.
Как шаль ее старинная бедна,
Как пристально лицо над башмаками,
И чернота ее труда — бела
В сравнении с двумя ее зрачками.
О, те зрачки — в чаду иной поры
Повелевали властелинам мира,
И длились ниневийские пиры,
И в семь цветов цвела Семирамида.
Увы, чрезмерна роскошь этих глаз
Для созерцанья суетной дороги,
Где мечутся и попирают грязь
Бесчисленные ноги, ноги, ноги…
Что слава ей, что счастье, что судьба?
Пред обувью, замаранной жестоко,
Она склоняет совершенство лба
В гордыне или кротости Востока.
* * *
Я слабой была, но я сильной была,
Я зла не творила, а каялась долго,
Небрежно, небрежно жизнь прожила —
Подобно ребенку, царице подобно.
Мне надобно было воскликнуть:
«Постой! Продли мою жизнь!
Дай побыть молодою!» Сказала:
«Ступай! Этой ночью пустой
Дай мне посмеяться над нашей бедою!»
Я верила чаду речей и лица,
Когда же мне в них обмануться случилось,
Сама отвела я глаза от лжеца,
И это была моя месть или милость.
Вовек не искала того, что нашла,
А то, что нашла, потеряла навеки.
Богатством утрат возгордилась душа,
Надменно отринув хвалу и наветы.
Я слабой была, но я сильной была,
Я зла не творила, а каялась долго,
Небрежно, небрежно жизнь прошла —
Подобно ребенку, царице подобно.
ОСТАНОВИСЬ, ЧЕЛОВЕК!
Та женщина, неведомая мне,
И по причине, неизвестной мне,
Так плакала, припав лицом к стене,
Беду свою всем телом принимая.
Внимала плачу женщины стена.
Я торопилась — дальняя страна
Меня ждала. Мой поезд был — «стрела».
Шла в даль свою толпа глухонемая.
Взлетел гудок. Стакан пустился в пляс.
Как бледный мим, витал во тьме мой плащ.
И вдруг огромный безутешный плач
Меня настиг средь мчащегося леса.
Печальный поезд сострадал ему —
Колесами, считающими тьму,
Он так звучал, внушая боль уму,
Как будто это плакало железо.
Болтался плащ. Приплясывал стакан.
О, спешка мира! Как рвануть стоп-кран?
Плач, как палач, меня казнил стократ.
Подушка сна была груба, как плаха.
Остановитесь, поезда земли!
Не рвитесь, самолеты, в высь зари!
Мотор столетья, выключись, замри!
Виновны мы в беде чужого плача.
Повремени, мой непреклонный век,
С движением твоим — вперед и вверх.
Стой, человек! Там брат твой — человек
Рыдает перед каменной стеною
И бьется лбом в затворенный Сезам.
Люби его! Внемли его слезам!
Не торопись! Пусть ждет тебя вокзал
Прогулок меж Землею и Луною.