— Мне нужен нож для разделки мяса, — сказал Уоррен и, откашлявшись, добавил: — Такой специальный нож… ширина лезвия — четыре дюйма, рукоять крепится латунными гвоздиками. Есть у вас?

Девушка ослепительно улыбнулась.

— Разумеется, сэр. Это наше фирменное изделие. Изготавливается по спецзаказу. Смотрите.

Девушка положила перед Уорреном длинный сверкающий нож в черном бархатном чехле. На лице Уоррена выступили капельки пота.

— Прекрасная сталь, сэр. Нож острый, как бритва. Осторожно, не порежьтесь.

Уоррен промакнул пот на висках носовым платком.

— Я возьму его.

Он украдкой осмотрел торговый зал: опасался, что какой-нибудь досужий журналист может увидеть его за покупкой смертоносного оружия.

Через пять минут он вышел, держа под мышкой аккуратно перевязанный сверток. Водитель поджидал Уоррена, сидя в «кадиллаке». Было двадцать минут второго, время обеда. Но даже сама мысль о еде, вызвала у Уоррена легкий приступ тошноты. Он велел водителю возвращаться в отель.

Оказавшись в своем номере, налил большую порцию виски и позвонил, чтобы принесли сандвич с цыпленком. Он не хотел есть, но подкрепить силы было необходимо.

Стоя на балконе, Уоррен рассеянно наблюдал за яхтами и катерами, снующими по акватории порта, и маленькими кусочками откусывал сандвич. Раздался телефонный звонок.

Это был Джесс Гамильтон, и странные нотки в его голосе встревожили Уоррена. Гамильтон попросил разрешения подняться к нему в номер.

— Разумеется, поднимайтесь.

Уоррен бросил наполовину съеденный сандвич в корзину, допил виски и, усевшись за стол, стал дожидаться Гамильтона.

Открылась дверь. По бледному искаженному лицу Гамильтона Уоррен понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

— В чем дело, Джесс?

— Миссис Форрестер мертва. Убита.

Уоррен вздрогнул. Почти бессознательно он ощутил огромное облегчение и только потом понял, что, собственно, сказал Гамильтон.

— Как это случилось?

— Она убита детективот Броком, — сказал Гамильтон. — Он охранял ее вчера. Брок говорит, что сегодня миссис Форрестер пригласила его к себе, строила глазки, а когда он возбудился, ударила коленом в пах и оцарапала лицо. Потеряв самообладание, парень слишком сильно ударил ее и сломал шейные позвонки.

Глядя в раскрытое окно, Уоррен лихорадочно размышлял.

— Пресса уже пронюхала?

Гамильтон отрицательно покачал головой.

— Мой агент наблюдал за бунгало. Он уведомил меня, а уж потом Террела. В доме сейчас хозяйничают парни из отдела по расследованию убийств. Но, вне всякого сомнения, журналисты все узнают, и тогда шумихи не миновать.

— Плохи дела! — воскликнул Уоррен. — Что же нам делать? И как поступит Форрестер, узнав эту новость?

— Он ведь желал ее смерти… и вот смерть… Похоже, это и есть выход.

— Это было бы выходом, будь он в своем уме. Но Форрестер ненормален. Я должен с ним повидаться. Где тело?

— Пока в бунгало.

Уоррен поднялся на ноги и начал мерить шагами гостиную.

— Скажите Террелу, пусть перевезет тело в морг. Наверняка Форрестер захочет ее увидеть. Оцепите морг. Журналисты ничего не должны знать. Может быть, он удовлетворится ее смертью и расшифрует формулу… а больше нам от него ничего не нужно.

— Я все устрою. Подождите меня здесь, сэр.

— Буду ждать.

Когда Гамильтон ушел, Уоррен закурил сигару и вышел на террасу. Он накурился до изнеможения, пока, наконец, через полтора часа, не позвонил Гамильтон:

— Все улажено, сэр. Тело в морге. Журналистов удалось обвести вокруг пальца. Высылаю за вами машину.

— Спасибо… и пошлите еще одну машину к черному ходу дома Форрестера. Я поеду к нему. Если мне удастся его убедить, то я сам отвезу Форрестера в морг. Прикажите Террелу проследить, чтобы за нами никто не увязался. Как он это сделает — его трудности. Это приказ. Пусть поднимет по тревоге всех своих людей. Никто не должен знать, что я везу Форрестера.

— Понял. Подождите полчаса.

Уоррен подождал десять минут, затем позвонил на квартиру Форрестера. Трубку долго не брали. Наконец Форрестер ответил.

— Да?

— Это Уоррен. Я должен немедленно увидеться с вами. Дело обернулось так, что ждать до вечера не нужно.

И Уоррен повесил трубку.

Он, словно маятник, ходил взад-вперед по гостиной, по террасе, курил, думал. Наконец спустился в вестибюль.

— Машина ждет вас, сэр, — почтительно сообщил ему портье.

Уоррен кивнул. Солнце ослепительно сияло. Один из агентов Гамильтона распахнул перед ним заднюю дверцу. Под мышкой Уоррен держал аккуратно перевязанный пакет с ножом. Усевшись в машину, он положил пакет рядом. Агент сел на место водителя, и машина тронулась.

— Мистер Гамильтон считает, что вам лучше спрятаться, когда мы будем проезжать полицейское оцепление, — сказал агент. — Рядом с вами коврик. Если вам не трудно, сядьте на пол и закройтесь им. Журналисты вас не заметят. Я скажу, когда это надо будет сделать.

— Хорошо.

За четверть мили до оцепления агент снизил скорость.

— Пожалуйста, сэр.

Тяжело дыша, Уоррен согнулся в три погибели, замаскировался шерстяной тряпкой. Агент подъехал к полицейским, стоящим в оцеплении. Заграждение тут же убрали с дороги.

— Все в порядке, сэр, — сказал агент, останавливаясь возле дома 146 по Леннокс-авеню.

Уоррен отбросил коврик и вышел из машины, прихватив с собой пакет. К нему тут же подошел Гамильтон.

— Машина ждет вас у черного хода. Я поднимусь с вами и подожду на лестничной клетке. Потом лично отвезу в морг. Вам с доктором Форрестером придется лечь на пол машины.

— Да, знаю, уже опробовал, — Уоррен нервничал, сердце билось неровно.

Двое мужчин вошли в подъезд и поднялись в лифте на верхний этаж.

— Вы расскажете ему о жене? — спросил Гамильтон, когда они вышли из лифта.

— У меня нет иной альтернативы.

— На площадке дежурит четверо моих людей на тот случай, если возникнут непредвиденные затруднения. Я буду рядом с дверью. И доктор Хертц здесь.

Уоррен нажал кнопку звонка, в то время как Гамильтон притаился возле стены.

После непродолжительного ожидания он услышал голос Форрестера:

— Кто?

— Это Уоррен… Я один, Пол.

Повернулся ключ в замке. Форрестер подождал и осторожно открыл дверь, вернулся в спальню, оставив дверь открытой. Яркие солнечные лучи, проникавшие сквозь большие окна гостиной, освещали его бледное и мрачное лицо. Уоррен встревожился, видя, как нервный тик дергает щеку ученого.

— У меня новости для вас, Пол, — сказал Уоррен, останавливаясь возле двери гостиной. — Новости не очень хорошие.

— Вы принесли нож? — спросил Форрестер резким враждебным голосом.

— Да, я принес его, — Уоррен протянул пакет. — Но он не понадобится вам. Извините, Пол… То, что я хочу сказать, будет неожиданным, — он сделал паузу, затем медленно и отчетливо произнес. — Ваша жена мертва.

— Положите нож на стол, — сказал Форрестер.

Уоррен не двинулся с места.

— Ваша жена мертва, Пол.

Форрестер вздрогнул и уставился на Уоррена невидящими глазами. Щека задергалась сильнее.

— Я вас предупреждал, чтобы вы не смели хитрить со мной. Дайте мне нож.

Уоррен подошел к столу, положил пакет и отступил назад.

— Я не хитрю, Пол, — сказал он тихо. — Это то, чего я никак не мог предвидеть. Ваша жена была убита час тому назад. Я отвезу вас в морг, чтобы вы смогли увидеть ее тело.

Форрестер, казалось, не слышал Уоррена. Развернув пакет, он взял нож в руки и принялся смотреть на сверкающую сталь.

— Пол! Вы слышали, что я сказал? — требовательно спросил Уоррен, повысив голос.

Форрестер с неохотой оторвал взгляд от сверкающей стали и мельком глянул на Уоррена.

— Да… Я слушаю.

— Ваша жена убита полицейским офицером, который вообразил, что она поощряет его ухаживания. Но это было не так. Когда он попытался овладеть ею, Tea начала сопротивляться. В ярости он ударил ее и сломал шею.

Форрестер повертел нож в руке. Сталь заиграла в солнечных лучах.