Казалось, много людей, переговариваясь, бродят вдалеке — выделялись то мужской, то женский голос. Заблудились? Или просто идут к нему? Юрий знал: туристские тропы далеко, инструкторы предупреждены об эксперименте, и все же…
Когда становилось невмоготу слушать эти далекие голоса, он нажимал кнопку магнитофона, и пещера наполнялась прекрасными звуками бетховенских сонат.
Эта маленькая хитрость помогала ему безотказно, так же как и другая: работая, он стал садиться спиной вплотную к стене, иначе нередко возникало чувство, что кто-то подкрадывается сзади…
Однажды в луче его шахтерской лампы мелькнула тень летучей мыши. Какой это был восторг, какое ликование — живое существо делило с ним непроницаемо-черные дни!
Быть может, беда его была в том, что человек он общительный, дружелюбный; быть может, замкнутому было бы здесь все же легче! А у него временами чувство одиночества прорывалось отчаянными криками в телефонную трубку:
— Ну скажите же хоть слово, хоть понять дайте, что слышали меня, хоть покашляйте!
В эти минуты он забывал, что микрофон на поверхности отключили с его согласия. Так и договорились: его слышать будут, он же — нет.
Сейчас Юрий услышал бы даже шорох: слух его день ото дня становился острее. С кристаллов срывалось по 10–15 капель воды в день. Сначала он вообще их не слышал, через неделю отчетливо различал каждый удар капли о пол галереи. В последние дни этот звук заставлял его вздрагивать от своей резкости и внезапности.
Иногда ему казалось, что, если бы хоть иногда видеть свет дня, солнце, он легче переносил бы свое одиночество. Проснувшись и расстегнув спальник, он обнаруживал, что сквозь палатку к нему проникает свет дня.
Первый раз он нетерпеливо выбрался из мешка и рванул «молнию» палатки — тьма стояла всегдашняя. Пришлось констатировать: к слуховым галлюцинациям добавились зрительные. Выручал огонек свечи или шахтерской лампы. Но запас свеч таял быстрее, чем он думал, свет приходилось экономить.
…Телефон молчал месяц, и совершенно неожиданным был голос Павла Горбенко, сообщившего, что завтра они спустятся к нему, потому что месяц прошел. Эксперимент окончился.
Как славно иметь в жизни увлечение — большое, единственное, всепоглощающее!
А теперь, после рассказа о подземном мире, — о сооружениях, созданных там человеком.
В Европе шла Тридцатилетняя война (1618–1648). Испанская армия заняла французскую провинцию Пикардию. Завоеватели не церемонились с мирными жителями — грабили, жгли деревни.
Только поселок Наур, близ Амьена, избежал печальной участи. Когда солдаты ворвались в Наур, он был совершенно пуст. Ни людей, ни скота, ни запасов еды…
Испанцы были поражены. Как же так?! Ведь не далее как полчаса назад, здесь были живые люди: на столах стояли миски с теплой пищей, в печах догорали дрова…
Солдаты взбежали на высокий холм, господствующий над поселком. Нет, кругом никого — ни в поле, ни на дорогах ни одного беженца.
Суеверные испанцы поспешили оставить Наур: не иначе как его проклятым жителям помогли сатанинские силы…
Тайна этого французского поселка была разгадана много позднее, в конце прошлого века.
Оказывается, науряне далеко не единожды исчезали внезапно из своих домов — это было всякий раз, как в поселке появлялись чужеземные захватчики.
В 1886 году в Науре появился новый священнослужитель, аббат Даникур; он увлекался археологией. Прочитав в одной старой книге о том, что в районе Наура в прошлом существовали большие подземелья, он загорелся целью разыскать их следы.
Опросы стариков ничего не прояснили. «Да, были когда-то здесь каменоломни, но они уже давно заброшены; входы в них засыпаны, а где они были, никто не помнит».
Но аббат был человек настойчивый. Он решил искать подземелья, привлек на помощь молодежь из поселка.
Почти двадцать лет продолжались поиски-раскопки. И настойчивость Даникура была вознаграждена: археологи-любители откопали большое подземное поселение — долговременное убежище жителей Наура на время вражеских нашествий.
Подземный поселок находился под холмом. Здесь, на глубине тридцати метров, разместились улицы, галереи и площади общей протяженностью до двух километров. Главная площадь достигала в окружности шестидесяти метров, а высота ее — более двадцати пяти метров. Дома и помещения для скота, вырубленные в известняке, надежно укрывали всех, кто жил в Науре. Пищу готовили в шести коллективных кухнях.
Выходы из подземного городка были надежно защищены зарослями кустарника, который в изобилии рос в окрестностях. Знали их, конечно, только местные жители.
Но если бы даже о них узнали враги, вряд ли они смогли бы что-либо сделать подземным обитателям: подземелье было для непосвященных сложным лабиринтом, в котором нелегко разобраться.
Насколько капитальным было подземное поселение, судите хотя бы по тому, что в нем имелись судилища, тюрьма и церковь. В тюрьме, правда, мог поместиться сидя только один в чем-то провинившийся человек.
Воду для себя и животных науряне брали ночью из протекавшей у подножия холма речки, скрывающейся в зарослях.
Даникур установил, что этот подземный городок был надежным убежищем французов более восьми столетий — от нашествия в 850 году норманнов до начала XVIII века, когда в Науре в который уже раз побывали завоеватели, на сей раз англичане.
В начале XIX века здесь произошли один за другим несколько трагических случаев — падающие со сводов камни убивали людей. Стало ясно, что древнее убежище уже ненадежно. Входы в него были засыпаны.
Если наурское подземелье в истории Франции не оставило сколько-нибудь заметного следа, то этого никак нельзя сказать о знаменитых парижских катакомбах. С ними связаны многие события времен революций, народных волнений, борьбы с оккупантами.
Уже в средние века многочисленные подземные переходы помогали парижанам при осадах города. В дни Великой французской революции под мостовыми Парижа скрывался от полиции пламенный трибун восставшего народа Марат. В катакомбах находили убежище участники баррикадных боев 1848 и 1871 годов.
Славную страницу вписали парижские катакомбы в борьбу с фашистскими оккупантами в годы второй мировой войны. В 1944 году, когда над Гитлером уже был занесен меч возмездия, немецкое командование в Париже решило создать в катакомбах надежные убежища от бомбежек. Но получилось так, что эти убежища заняли французские подпольщики, готовившие в городе восстание.
Перед самым восстанием ежедневно в его руководящий центр, расположенный в обширном подземном бункере, звонил из немецкого штаба офицер и справлялся у инженера-француза, ответственного за готовность убежища, все ли у него в порядке. Инженер невозмутимо отвечал, что господин майор может спокойно спать. Подземный бункер в надежных руках!
Немецкий офицер не отличался служебным рвением и не спускался в мрачные катакомбы. А через несколько дней он был уже в плену у восставших…
Подземный лабиринт под французской столицей имеет протяженность около трехсот километров. Дело в том, что в прошлые века отсюда брали гипс и известняк для строительства города. Десятая часть современного Парижа построена на подземных пустотах. «Наш город стоит на ломтике швейцарского сыра», — шутят парижане. Фундаментом многих исторических зданий, а также небоскребов служат галереи заброшенных катакомб.
…Когда люди, спускавшиеся в парижское подземелье, возвращаются назад, при выходе им ведут счет — все ли поднялись наверх. Предусмотрительность совсем не лишняя, ведь катакомбы Парижа закрываются на целую неделю.
Есть и в нашей стране город с катакомбами, которые смело могут поспорить с подземным Парижем. Это Одесса.
Первое, что здесь поражает, — обилие подземелий. Только по разведанным данным, протяженность подземных «улиц» под Одессой превышает полторы тысячи километров. А катакомбы тянутся еще далеко за город. В пригородах Одессы их, как утверждают знающие люди, не меньше четырех тысяч километров!