— Кровь? — удивился Эброн. — Какая такая кровь?
— Кровь Икария.
— Значит, он умер?
— Умер? Откуда мне знать? К’рул умер?
— Конечно, нет, — заверил Мертвяк. — Если бы так, садки тоже умерли бы. Если верить во все твои теории насчет К’рула и садков…
— Теории верные. Так делали дела Старшие Боги — когда мы пользуемся магией, тянем кровь из К’рула.
Некоторое время все молчали. Официант показался, неся тяжелый поднос. Он двигался со всей скоростью океанского прилива.
— Итак, — сказал Эброн, когда поднос стукнул о стол и дрожащая рука разбросала блюда в случайном порядке, — все устаканится само собой. Да, Бутыл?
— Не знаю, — признался маг, наливая себе вина. Официант шаркал ногами, отходя от столика. — Нам, может быть, придется исследовать.
— Что?
— Новые садки, вот что.
— Как они могут быть различными? — спросил Эброн. — Именно тот факт, что они почти такие же, породил путаницу. Если бы они были совсем иными, беды не было бы.
— Это мысль. Ну, поглядим, сможем ли мы подтолкнуть их, чтобы наложение улучшилось.
Мертвяк фыркнул: — Бутыл, мы взводные маги. Худа ради! Мы похожи на мошек среди стада бхедринов — а ты намекаешь, что мы должны пойти и развернуть стадо. Такого не будет. Думаю, надо привлечь Быстрого Бена, может, даже Синн…
— Даже не думай, — выпучил глаза Эброн. — Не подпускай ее и близко, Бутыл. До сих пор не верю: Адъюнкт сделала ее Верховной Колдуньей!
— Ну и хорошо, — брякнул Мертвяк. — Она немая. Первая Верховная Колдунья в истории, которая не будет брюзжать.
— Тогда Быстрого Бена.
— Он побрюзжит за двоих, — кивнул Мертвяк.
— А он крутой? — спросил Эброн Бутыла.
— Бен? Ну, он расквасил нос дракону.
— Настоящему дракону или Солтейкену?
— Разницы нет, Эброн. Ты их на взгляд не отличишь. Узнаешь Солтейкена, когда он перетечет. И потом, не забывай — он посрамил эдурских магов, когда мы покидали Семиградье.
— Это была иллюзия.
— Эброн, я там был, причем ближе, чем ты. Точно, иллюзия… но может, и не иллюзия. — Он помедлил. — Еще одна тема для размышлений. Местные маги. Они пользовались сырой силой, почти чистым Хаосом. Никаких садков. Но теперь садки тут есть. Местным магам пришлось куда хуже.
— Но мне всё еще не по сердцу идея общего ритуала, — заявил Мертвяк. — Когда ты попадаешь в осаду, ты не высовываешь голову над крепостной стеной, так? Разве что если захотел брови из перьев.
— Ну, Скрипач ведь устроил чтение и никто не умер…
— Чепуха. Целый дом обрушился!
— Ничего особенного, Эброн. Весь город стоит на трясине.
— Люди умирают, вот что я тебе хочу сказать. Если тебе мало — есть свидетели, говорящие, что из развалин вылетели два дракона. — Он даже пригнул голову, принявшись озираться: — Не люблю драконов. Не люблю мест, где драконы то и дело появляются. Скажем, мы начали какой-то ритуал, а с неба падают пятьдесят драконов, причем прямо на нас. Что тогда?
— Ну, не знаю, Эброн. Зависит. То есть — настоящие они или Солтейкены?
Синн крепко ухватилась за руку Гриба. Ладонь ее была потной. Они снова шли по земле старого Азата. День выдался жаркий, влажный; воздух над уродливыми могильниками кишел насекомыми. — Ты чуешь? — спросила она.
Он не пожелал отвечать.
Она метнула ему дикий взгляд, потянула за руку, спеша по извилистой дорожке. — Всё новое, Гриб. Можно пить как воду. Сладкая…
— Опасная, Синн.
— Я почти что вижу. Новые рисунки, они все сильнее… они пускают корни вокруг этого места. Все новое, — повторила она почти неслышно. — Как мы с тобой, Гриб. Мы готовимся оставить стариков за спиной. Ощути силу! С ней мы можем сделать всё! Сможем повергнуть богов!
— Не желаю никого повергать, особенно богов!
— Ты не слышал Тавору, Гриб. И Быстрого Бена.
— Нельзя играть с такими материями, Синн.
— Почему бы? Кто еще сможет?
— Потому что они сломаны, вот почему. Неправильные. Новые садки, они на ощупь неправильные, Синн. Схема сломана.
Они встали перед распахнутой дверью башни, перед пустым гнездом ос. Синн посмотрела на него, вздернула брови: — Так давай починим.
Он вытаращил глаза: — Сейчас?
— Идем, — сказала она, затаскивая его в полумрак башни Азата.
Давя ногами мертвых ос, она без колебаний повела его вверх. Они вышли в комнату, бывшую некогда средоточием сил Азата.
Уже не пустую.
Кроваво-красные нити шипели и трепетали, создавая заполнившую все пространство хаотическую сеть. В воздухе пахло горечью металла.
— Использует что находит, — прошептал Синн.
— И что теперь?
— Теперь мы идем внутрь.
— Походят кругами еще немного и упадут.
Капрал Тарр покосился на пыхтящих, еле волочащих ноги солдат. — Они в плохой форме, точно. Жалкие создания. А ведь мы вроде должны были о чем-то думать.
Каракатица поскреб челюсть. — Значит, мы все же их обдурили. Глянь, пришел Скрип. Слава богам.
Сержант скривился, едва завидев своих солдат, и почти успел повернуться кругом, когда яростные размахивания рук Каракатицы пробили его броню (или попросту надавили на жалость?) Проведя пальцами по некогда рыжей, а теперь почти седой бороде, он подошел к ним. — Что вы творите с бедными ублюдками?
— Из сил выбиваемся, муштруя, — ответил Каракатица.
— Ну, ползание по двору казармы многому не научит. Пора вывести их из города. Пусть роют траншеи, редуты и обходы. Нужно превратить привычку к беспорядочному бегству в какое-то организованное отступление. Нужно натянуть цепь строгости и увидеть, у кого хватает духа сопротивляться. Таких сделаете взводными. И еще маневры. Выставите их против другого батальона или бригады, которые тренируют наши морпехи. Им нужно несколько раз выиграть, чтобы потом учиться избегать поражений. Да, если Еж будет спрашивать — вы меня не видели. Ладно?
Они следили, как он уходит по колоннаде.
— Я впаду в уныние, — буркнул Каракатица.
— Никогда не стать мне сержантом, — сказал Тарр. — даже за тыщу лет. Черт!
— Точно. А ты меня утешил, капрал. Спасибо.
Еж поймал старого друга в конце колоннады. — Чего ты о них печешься, Скрип? Эти Охотники за Костями — не Сжигатели, а летерийцы — вообще не солдаты. Только время тратишь.
— Боги подлые! Кончай меня выслеживать!
Лицо Ежа стало унылым. — Всё не так, Скрип. Когда-то мы были друзьями…
— А потом ты умер. Я тебя оплакал — а вон ты, снова рядом. Будь ты духом, я бы понял… знаю, ты шептал мне в ухо и спасал мою шкуру, все такое. Не думай, что я не благодарен. Но… но мы больше не друзья из одного взвода. Ты вернулся, когда тебя уже не ждали. Ты все еще считаешь себя Сжигателем, и меня тоже. Вот почему ты бранишь Охотников. Словно подразделение — соперника. Но всё не так, ведь Сжигателей больше нет, Ежик. Пыль и прах. Пропали они.
— Ладно, ладно! Значит, мне нужно измениться. Совсем чуточку. Я могу! Увидишь! Первым делом пойду к капитану и попрошу взвод…
— Чего это ты решил, что достоин взвода?
— Я был…
— Вот. Проклятым Сжигателем! Еж, ты простой сапер…
— Как и ты.
— Я почти все переложил на Карака…
— Ты сделал «барабан»! Без меня!
— Тебя там не было…
— И что меняется?!
— Как же не измениться.
— Дай мне подумать. Суть в том, что ты делал саперскую работу, Скрип. Но на деле суть в том, что нам с тобой пора напиться, снять пару шлюх…
— Еще раз по кругу, Еж.
— Хватит болтать! Слушай. Что если я вделаю себе в нос кольцо из костяшки пальца, чтобы походить на кровожадных Охотников, которыми ты так гордишься? Пойдет?
Скрипач смотрел на приятеля. Дурацкая кожаная шапка с ушами, улыбка надежды… — Вделай в нос кольцо и я тебя удавлю. Ладно, довел. Скажу прямее. Даже не думай просить взвод, понял?
— А чем мне тогда заниматься?
— Ходи со взводом Геслера. Кажется, ему людей недостает. — Скрипач фыркнул. — Думаю, и труп подойдет.