Система эта открытием не является.
Японцы широко и давно ее практикуют, отдавая крестьянам-надомникам и деревенским артелям сборку деталей даже для электронной промышленности. Нечерноземье в целом нуждается в таком разделении труда. Мещера же, где промыслы, как мы видим, всегда были жизненно важной частью хозяйства, могла бы стать опытным регионом для проверки этой системы.
О мещерской природе принято всегда говорить в первую очередь. Чаще о ней только и говорят. Во время писателя Куприна (начало этого века) поэзия Мещеры была не очень заметна, потому что было в России много других не очень тронутых человеком мест. И Куприн увидел тут лишь ужаснувшую его глушь. Но сорок лет спустя Паустовский эту глушь воспринял уже иначе. Мещера показалась ему лучшим на земле местом — «эту затерянность я ощущал, как счастье».
Паустовский много лет ездил сюда постоянно и надолго — «всего двести верст от Москвы!». Он любил этот край преданно и сумел рассказать о нем тонко и поэтично.
По Паустовскому, не побывав здесь, мы уже знаем притягательность сонной воды, тихих неярких зорь, кафедральную высь и торжественность бора, таинственность топких мшар, очарование глухих полянок с копнами сена и манящую силу одинокого огонька. Книжный лист с рассказами о Мещере (проверьте!) источает запах грибов, сосновой живицы, запах приводных трав и нагретых солнцем лугов.
Я уверен, много людей в минуты душевного неустройства засыпали успокоенными, пробежав глазами три-четыре страницы мещерских рассказов. И многих Паустовский побудил к странствию в эти места.
В этом году под осень я увидел Мещеру, запечатленную сорок лет назад Паустовским.
Изменилась она с тех пор? И да, и нет. Солотча, где жили Паустовский с Гайдаром, уже не тихое место. Тут расположены туристский стан и не менее двух десятков лагерей пионеров. Паустовский писал о заросших поэтичных, полных уток и рыбы каналах генерала Жилинского, в XIX веке неуспешно осушавшего Мещеру. Сейчас тут встречаешь много свежих, вовсе не поэтичных канав, прокопанных экскаваторами, и видишь эти машины, осушающие Мещеру довольно успешно и не всегда к лучшему.
Паустовский был в этих местах в пору легендарного бездорожья. Когда-то у мещерских крестьян существовал особый промысел — вытаскивать из колдобин застрявшие в них повозки купцов, господ и служилых людей. Паустовский этот промысел не застал, но бездорожье, его нисколько не огорчавшее, было тут прежним.
Единственным сколько-нибудь надежным путем была нитка узкоколейки, соединявшей Солотчу через леса и топи с поселками Спас-Клепики, Тумой и дальше с Мещерой Владимирской. Эта «железка» цела и поныне. Правда, ходившие по ней «со скоростью пешехода» пассажирские поезда теперь не ходят. Но товарные, которые водит сейчас почти игрушечный тепловозик, ходят по-прежнему. В Спас-Клепиках я наблюдал, как лесом груженный поезд резво бежал деревянным мостом через Пру и с мелодичным стуком скрылся в лесах.
В корне изменило представление о доступности этого края недавно проложенное шоссе от Касимова до Рязани. 170 километров асфальта — хороший подарок для хозяйственной жизни Мещеры. Но, конечно, высоко ценимую Паустовским глушь и затерянность асфальт нарушил. Впрочем, юркие «Жигули» с твердой дороги в этих местах не рискуют съезжать, и кусок Мещеры, заключенный в объятия на севере новой дорогой, а на юге Окой, хранит по-прежнему все, что пленило тут Паустовского.
С двумя спутниками (редактором «Рязанского комсомольца» Володей Панковым и директором Окского заповедника Святославом Приклонским — оба хорошо знают Мещеру) я три недели где на «газике»-вездеходе, где на лодке, а где пешком путешествовал в этих краях.
Мы побывали в местах «хрестоматийных» — в глуши, в стороне от жилья, но большая часть пути лежала все-таки на проселках. И предстоит рассказать о встречах с людьми на мещерской земле.
Фото из архива В. Пескова. 14 октября 1979 г.
Как лечить Землю
В конце октября в Женеве состоялся международный симпозиум по охране среды. В числе его участников был журналист «Комсомольской правды».
* * *
Швейцарцы любят рассказ о старушке, чья жизнь прошла в глухой альпийской деревне.
«Боже, как велик мир!» — сказала старушка, когда ее провезли через пробитый в горах тоннель и показали соседнюю деревушку.
Как тесен мир! — хотелось сказать, слушая во Дворце Наций в Женеве людей, говоривших о новых проблемах Европы, «когда дым из труб одного государства застилает глаза людям в государстве соседнем».
По инициативе Межпарламентского союза (существует с 1889 года) в Женеве из двадцати европейских стран собрались парламентарии, ученые-эксперты, представители международных организаций, и журналисты-экологи.
Три дня шел откровенный обмен мнениями о проблеме, которая лишь недавно переступила порог Дворца Наций, но от которой людям не откреститься теперь, как видно, до тех пор, пока они будут жить на Земле.
Загрязнение окружающей среды в последние годы перестало быть «домашним делом» каждого государства. Сегодня вода и ветер «экспортируют» загрязнения из одной географической зоны в другие, и границы этому не помеха. Положение усугубляется тем, что многие государства в стремлении избежать выпадения отбросов в местах концентрации своей промышленности построили сверхвысокие трубы. И первое время казалось, что выход найден. Так поступила, в частности, Англия, где высота промышленных труб едва не сравнялась с Останкинской башней. И действительно, в Англии стало легче дышать. Но сигналы тревоги зазвучали в Скандинавии. В сотнях озер и речек погибла рыба (часто и все живое!), стали терять плодородие и без того скудные северные почвы, замедляется рост лесов. Причины этого обнаружили без труда — загрязнение в Скандинавию приносят южный и юго-западный ветры. Легко понять норвежцев и шведов, протестующих против такого «подарка». Не обвиняя соседей в злонамеренности, они справедливо требуют безотлагательных мер, ограждающих их природу от деградации. Когда во Дворце Наций об этом возник разговор, англичанин, лорд Ричи-Кольдер (член парламента и журналист-эколог) сказал: «Да, все это так».
И невесело пошутил: «Либо надо что-то делать с промышленностью, либо передвинуть куда-то Норвегию». В этой английской шутке содержалось признание: что-то надо предпринимать, пока дело зашло еще не слишком далеко. И все выступавшие на симпозиуме были в этом единодушны.
От «импортных» загрязнений страдают не только скандинавы. Вся Европа, обдуваемая ветрами Атлантики, находится под прессом отбросов мощных промышленных зон. К тому же трансграничные загрязнения переносятся не только по воздуху. Рейн, текущий по территории нескольких государств, представляет собой сточную канаву, несущую едва ли не все элементы таблицы Менделеева. Дунай как будто в лучшем пока положении, но и о нем говорилось с тревогой.
Человек един с природой.
Главное — сохранить нашу планету.
Эксперты, выступавшие на симпозиуме, привели список не признающих границ отбросов от просто твердых частиц (пример — цементная пыль) до сложных химических соединений, нефтепродуктов, токсичных металлов, канцерогенных веществ.
Врагом номер один признается двуокись серы (SО2 — продукт сгорания угля и нефти многочисленных электростанциях и тепловых установках. Мировой выброс за год — 180 миллионов тонн). Соединяясь в атмосфере с каплями влаги, двуокись серы превращается в сернистую и серную кислоту. Именно этим продуктом вызвано закисление озер Скандинавии и угнетение ее растительного покрова.
Легко ли справиться с год от года возрастающим загрязнением? Все понимают: задача головоломной трудности. Но понятно также и то, что ее необходимо решать, ибо все блага нынешней цивилизации не могут заменить человеку чистую воду и чистый воздух.