— Экранируй город, Полинг! — сказал побледневший Жак. — Немедленно экранируй город!

Я рванул ручку ротонного регулятора.

Силовой щит, созданный притоком энергии «Пегаса», мгновенно отсек город от светового урагана, разрушение зданий прекратилось. Зато быстро рос расход мощности корабля — светобуря бушевала с прежней яростью. Я встревожился. Генераторы межмирового корабля подвергались слишком трудному испытанию.

— Нужно средство поактивнее экрана, — сказал Артур. Он со страхом всматривался в бушевание света над городом. — Казимеж, это те самые убийственные ураганы, о которых разглагольствовал Правый! Неужели так и не найдем способа борьбы с ними?

Я повернулся к Николаю. В обычное время подвижный, даже суетливый, при опасности Николай обретает ледяное спокойствие. В трудные часы прежних наших галактических странствий он ни разу не подводил. В его дипломе астроинженера вписана единственная среди нас оценка: «Незаменим при решении загадок физики космоса». Я с надеждой ждал его слова. Он с минуту хмуро рассматривал бушующие облака, потом сказал:

— Если те молнии — интерференционные, то почему бы и нам не погасить облака интерференциями? Ударить по ним их же радиацией, но только сдвинутой по фазе.

— Вручаю тебе канал к «Пегасу», — сказал я.

Черные молнии, искусственно вызванные Николаем, пронизали грозные световые толщи. Разряды, внесенные извне, породили внутренние несоответствия в облачной массе. Облако с облаком сталкивались и интерферировали, уже не черные молнии, а полосы и круги черноты взрывались в горниле неба. Темнота тушила сияние.

Оставшиеся световые облака теперь уносились к куполу, втягивались в негр. Недавний вулкан, изрыгавший свет, превратился в огромную пасть, поглощавшую сияние. Над долинкой, сдавленной призрачными горами, снова засветилось блеклое небо.

— Отстояли город от светопада, — с удовлетворением установил Николай, переводя энергию из «Пегаса» на обычную мощность.

3

Доброй четверти города не существовало, не было здания без повреждений — оплывшие стены, скрюченные перекрытия, тысячи дыр от световых копий… Артур потрогал металлическую балку, торчащую из полуразрушенного помещения, — балка, свитая кольцами, напоминала удава. Жак с горечью заметил, что похожие разрушения можно видеть лишь на стереокартинах древних войн. И очевидно, Потери не меньше тех, что людям причиняли войны, — вариалов почти не видно.

Николай попросил разрешения посмотреть, что творится в городе, и исчез в его недрах.

Артуру с Жаком захотелось посоветоваться с правителями. Я опасался повторных словопрений и решил подождать снаружи возвращения друзей. Присев у покореженной стены, я вначале наблюдал за успокоившимся куполом. Ничто не предвещало, что опять готовится светобуря. Вскоре меня отвлекло новое явление. Металлическая балка, торчавшая из остова здания, неторопливо раскручивалась. Она уже походила не на свернутую спираль удава, а на толстую веревку, брошенную наземь в причудливых извивах. А еще через минуту стали сглаживаться извивы, балка, как живая, поднялась, выпрямилась и замерла — теперь она снова была мертвой металлической балкой. Я потрогал ее, сжал пальцами — металл как металл, холодный, безжизненно твердый.

А за балкой ожила оплавленная, раздробленная стена. Стекловидная поверхность вздулась, задвигалась, из ее пор выдавливалась строительная масса, растекаясь по излому и затвердевая. На затвердевшую массу выдавливалась новая, еще жидкая. Стена наползала на балку слой за слоем, выравнивалась, это уже снова была стена, а не руина спаленного здания.

У других зданий совершался тот же процесс: самовыпрямлялись балки и швеллера, восстанавливалась арматура, на нее наползала строительная масса — появлялись новые стены, перекрытия и трубопроводы. Входы в жилища восстанавливались с такой же автоматичностью. В нарастающей стене появились края металлического листа, лист удлинился, на нем отпочковалась ручка, на ручку наползала выросшая с другой стороны защелка — люк с дверцей был готов.

Артур с Жаком застали меня за изучением самовыращивания лесенок, поднимавшихся от входов вверх. Они полюбовались самомонтажом перил на лестничной площадке.

— Командуют восстановлением города Правый и Левый, каждый своей стороной, — сообщил Артур. — А им помогают сопряженные Правые и Левые других городов.

— Какая инженерная точность! Восстановление идет, очевидно, по формулам, — сказал Жак с уважением.

— Скорее, по генетическому коду, — возразил Артур. — Самоисправление смахивает на регенерацию. Недаром же вариалы считают свой город живым.

Из недр города выбежал веселый Николай. Он, оказывается, был в левой родильне. В родильню его позвали сами вариалы, срочно отправленные в воспроизводство в связи с потерями от ураганов. Светопад произвел такую встряску в логике, что шумы начисто забивали правильную информацию — дешифратор три раза ошибся, пока не обнаружил верную тропку в зове вариалов. Родильня такое же помещение, как и все остальные, только ниже других. Здесь шесть разноцветных отцов обручаются с одной матерью. Обряд обручения сводится к тому, что от отца отделяют какую-нибудь часть тела и прививают ее матери. Мать — обычно самый старый вариал. Быть матерью — функция возраста. Что до шести отцов, то верхний, нижний и средний левые скомбинированы с сопряженными правыми.

— Отцы, естественно, моложе матерей, — с увлечением рассказывал Николай. — Каждый вариал непременно должен быть и отцом и матерью — сперва, по достижении зрелости, отцом, а потом, после накопления опыта и заслуг, и матерью. Справедливо, не так ли? Но послушайте, что дальше! Волшебный сон!

После бракосочетания с шестью отцами старая мать молодеет. Все стадии предыдущего развития совершаются в обратном порядке: из дряхлой она становится зрелой, из зрелой — юной, из юной — подростком, затем ребенком. В стадии младенца, крохотная, почти неподвижная — Николай повидал и таких, вполне созревших матерей, для них отведено отдельное помещение, — мать распадается на двух маленьких вариалов — каждый, конечно, крупнее ее самой, ибо части здесь, как уже выяснено, больше целого. Молодые вариалы начинают самостоятельный цикл развития, сперва — прямой: от младенчества в детство, юность, зрелость, старость, а потом в обратный — в новое воспроизводство.

— Просто и естественно, не правда ли? По-честному, я не знаю лучшего способа практически осуществить бессмертие!

Что до меня и Жака, то мы слушали рассказ Николая с интересом. Артур же, присев на только что самовосстановившуюся трубу — по ней, мы уже знали это, ничего не текло, она была пустая, — что-то сосредоточенно чертил в блокноте. Николай с упреком сказал:

— Артур, ты теоретик дзета—мира, неужели тебя не интересуют его законы?

— Интересуют, и даже очень, — невозмутимо отпарировал Артур. Он вдруг радостно засмеялся и объявил: — Знаете, что я высчитывал? Мой блокнот, конечно не МУМ, но компьютер, смонтированный в его переплете, еще ни разу не подводил в расчетах. Так вот, светобуря, которую Казимеж сгоряча назвал великолепной, воистину великолепна. Она не так разрушительница, как созидательница. Она влила огромный запас энергии в город вариалов. Уверен, что все жизненные процессы у наших добрых хозяев теперь значительно убыстрятся.

— Но откуда берется эта энергия? — Николай, мигом забыв о жизненном цикле вариалов, присел рядом с Артуром, взял блокнот, рассматривал вычисления. Физика дзета—мира захватывала его, как раньше физика космоса, а там, в наших прежних экспедициях, он поражал неутомимостью непрерывно возобновляемых экспериментов и расчетов. — Где ее источник — вот вопрос вопросов!

Артур и до экспедиции в дзета—мир утверждал, что энергия в двенадцатимерном мире поступает из вакуума значительно проще и обильней, чем в нашем восьмимерном. Возможно, страна лукарей, страна света, как назвал ее Правый, и есть родник такой энергии, а загадочный купол — вулкан, выбрасывающий ее излишки во все соседние страны, что, как мы видели, приносит не только благо, но и некоторые разрушения.