— То есть как?

— Не знаю. Просто чувствую так.

— Ульф что-то сказал тебе?

— Нет. Не сказал.

Ариадна была родом из Греции. Она прожила в Швеции больше пятнадцати лет, но до сих пор говорила с довольно сильным акцентом. Ханс-Петер пытался исправлять ее ошибки. Сама она особо не старалась выучить шведский получше.

— Мой муж говорит, ему нравится, когда я так говорю, — повторяла она. — Он говорит, это экзотика.

Ариадна была замужем за полицейским по имени Томми.

Раньше она часто брала с собой на работу дочь Кристу, когда та была помладше. Девочка родилась слепой, как котенок, ей было не суждено видеть мир.

— Так что ты имеешь в виду?

Она откашлялась.

— Не знаю. Но воздух такой. Сегодня не так хорошо, я жалко.

Иногда слова Ариадны было сложно понять. Впрочем, ясное дело, кому может быть хорошо с таким разукрашенным лицом.

— Наверное, гроза надвигается, — сказал Ханс-Петер.

Ариадна наморщила лоб:

— Не знаю.

— Ты уходишь? — Ханс-Петер указал на пакет в ее руке.

Ариадна одернула футболку, обтягивающую грудь и пухлые бока. Джинсы тоже были в обтяжку. Казалось, ей нравится носить светлые тесные брюки, которые делают ее еще полнее.

— Надо купить новые тряпки, — пробормотала она и заправила за уши жесткие курчавые волосы. — Тряпки кончились, знаешь, которыми мыть.

— Конечно, понимаю.

— Я не могу убирать, должна убирать.

— Ладно, не буду задерживать.

Ариадна сделала пару шагов и остановилась.

— Ты сегодня ранний, — сказала она, будто лишь в эту минуту осознав, что обычно Ханс-Петер приходит вечером.

— Рано, — поправил он.

Ариадна попробовала улыбнуться. Изуродованные губы дрожали.

— Да, рано.

— Уффе хотел поговорить со мной. Ты его видела?

— Наверху. — Ариадна указала на лестницу.

— Ладно, тогда пойду к нему.

Она снова приготовилась открыть дверь, но остановилась. Печально покачала головой.

— Что такое? — участливо спросил Ханс-Петер.

— Нет, ничего. Я скоро обратно.

Глава 8

Тепло вернулось на той неделе, когда они уехали из Швеции. Душная, внезапная жара, от которой люди расслабились и сбавили темп, хотя было уже поздно. У большинства отпуск закончился. Почти все лето прошло под дождями.

— Ловкий расчет, — смеялись коллеги Йилл в диспетчерской. — Наконец-то в городе нормальная погода, а ты уезжаешь.

Йилл закончила свою смену и уходила в девятидневный отпуск. Ей давно уже опостылели курорты. Вместо этого она решила отправиться вместе с Тором в одно из тех мест на Земле, где рождаются циклоны.

Нужно ли это ему? — думала Йилл, когда самолет опускался через дождевые облака к Тромсё. Может, ему больше по душе бокал «сангрии» на жаркой тесной улочке, где на веревках, протянутых от дома к дому, сохнет белье, а в тени дремлют собаки?

Прочитать его мысли сложно, не поймешь, чего он хочет.

— Сядешь за руль? — Она протянула ему ключи от автомобиля, взятого напрокат.

Тор кивнул. Едва сев в машину, он вывернул ручку обогрева до максимума.

С пассажирского места Йилл могла исподволь рассматривать Тора, не смущая его. Он всегда был худым, на вид заядлый курильщик. Острые морщины печальными скобками пролегли от носа к уголкам рта, узкие губы в мелких трещинках. Ему пятьдесят четыре — на два года больше, чем ей. Брови с возрастом стали жесткими и кустистыми. Слишком длинные волосы редкими прядями спускались за воротник. Тор сидел, напряженно приподняв плечи и чуть склонившись вперед. Йилл посмотрела на его руки, лежащие на руле, и едва сдержалась, чтобы не прикоснуться к ним.

— Здесь удивительно много зелени, — проговорила она. — Так… плодородно. Я не ожидала.

Клевер и колокольчики. Сочная колышущаяся трава. Лиловые заросли иван-чая. Она сорвала цветок, когда они остановились на обочине.

— Его нельзя ставить в воду, — сообщил Тор.

— Да ну?

— Большой любитель свежего воздуха. Вянет, как только поставишь в вазу.

Тор взял цветок из рук Йилл и указал на гроздь бутонов на верхушке:

— Знаешь, что по ним можно проследить ход летних месяцев?

— Как?

— Цветение начинается снизу. Они цветут по очереди: сначала нижние бутоны, а верхние ждут. Вот, смотри. Когда эти, нижние, отцветут и увянут, следующий ряд сможет расцвести. Ну а когда распустятся самые верхние — все, конец лета.

— Какая обреченность…

Тор еле заметно улыбнулся.

— Откуда ты это знаешь? — спросила Йилл. Ей казалось, что Тор не из тех, кто впитывает такие знания. — Откуда ты все это знаешь?

— Бабушка рассказывала. Она из Буртрэска.

— Ой, у тебя была бабушка, я никогда и не думала.

— Она давно умерла. Я подолгу жил у нее. Когда у отца с матерью были проблемы.

— Какие проблемы?

— Обычные. Такое и в лучших семьях бывает.

Йилл почувствовала, что Тор хочет сменить тему. Она взглянула на красно-лиловое море цветов.

— Она хорошо знала растения? Так и вижу старушку среди грядок с душистыми травами.

— Хороший образ. Постепенно она и стала старушкой. Но грядок с травами у нее не было. В домах престарелых они нечасто встречаются.

Йилл наклонилась и понюхала цветок. Он не пах.

— У нас, похоже, еще осталось немного лета, — сказала она. — Подумать только, оказывается, природа придумала себе собственный календарь.

Он рассмеялся.

Номер в отеле они заказали заранее через Интернет перед въездом в Вестеролен. На снимках гостиница выглядела красивой и ухоженной, да и расположена была недалеко от берега. Подтверждения бронирования им не прислали, и Йилл несколько раз звонила, но безрезультатно.

Затем она решила, что все образуется на месте.

Был вечер, еще светлый.

Добравшись до гостиницы, они уже издалека заметили: что-то не в порядке. Здание располагалось так, как обещали снимки, и Йилл с Тором видели крупные буквы слова «Отель» с торца. Но входная дверь была заколочена. Тор въехал во двор, заваленный игрушками, велосипедами и ржавыми остовами кроватей. В окно на втором этаже выглянул темнокожий человек и тут же быстро задернул занавеску.

Йилл и Тор заперли автомобиль и вошли внутрь. Пустые коридоры, обшарпанная стойка администрации. Они замерли в нерешительности. Откуда-то доносились звуки работающего телевизора: развлекательная программа с искусственными взрывами хохота. Заглушая смех, плакал младенец, тонко и безутешно. Тор приоткрыл дверь, за которой виднелся бильярдный стол и безжизненная барная стойка.

— Пойдем отсюда, — торопливо сказал Тор.

— Ладно, — прошептала Йилл.

Они обернулись и обнаружили у себя за спиной невысокую женщину азиатской внешности, одетую в водолазку и брюки. Она смотрела на Йилл и Тора широко раскрытыми глазами, полными такого ужаса, что они окончательно растерялись. Некоторое время все стояли как парализованные.

Тор очнулся первым. Он шагнул к азиатке:

— Извините, а это разве не отель?

Женщина медленно подняла руки, сцепив их под подбородком. Она не отвечала.

— На вывеске написано «Отель», — продолжал он. — Написано так, и мы подумали…

И тут женщина стала мотать головой — сначала медленно, затем быстрее. Все это время она не сводила с Йилл взгляда — умоляющего, полного немого, невыразимого ужаса. Йилл был знаком этот взгляд, она узнала его, этот безумный страх. Она видела его у свиней, которых вели на скотобойню, и у Панды, ее любимой лошади в ездовой школе, когда та сломала ногу. Видела Йилл этот взгляд и у Жюстины, в детстве, когда они с Берит заставили ее забраться в бочку с водой на кладбище Хэссельбю. «Ты рыбка, Жюстина, а рыбки что едят? Что рыбки едят? Червяков». А теперь этот же взгляд — у женщины в пустом помещении.

Йилл почувствовала, как Тор взял ее за локоть.

— Пойдем, это какая-то ошибка.

Она собралась сделать шаг, чтобы преодолеть оцепенение. В эту минуту женщина открыла рот, чтобы закричать. Но крика не последовало, лишь мяукающее нытье. Рот, распахнутый до самой глотки, язык и короткие зубы. И глаза — как белые, испуганные ящерицы.