У Расселла вообще велик процент рассказов, в которых высказана — и обычно изящно обыграна — идея действительно новая, незаезженная. Помню, как в самом начале 1960-х меня поразил рассказ отечественного автора Игоря Росоховатского «Встреча в пустыне» — про космических «гостей», чей метаболизм настолько замедлен по сравнению с человеческим, что землянам они представляются застывшими статуями. И только значительно позже попался на глаза рассказ Расселла «Колючий кустарник» — написанный практически о том же, но опубликованный еще в 1955 году! Не менее экзотический и парадоксальный вариант внеземной жизни представлен в классической «Симбиотике» (1943).

А если напомнить нашему читателю о таких рассказах писателя (известных в переводах), как «Кресло забвения» (1941), «И послышался голос» (1953), «Мы с моей тенью» (1953), «Небо, небо» (1956), «Свидетельствую» (1955)… По-моему, только приведенного списка достаточно, чтобы утверждать: когда в 1978 году Эрика Фрэнка Расселла не стало, мир научной фантастики потерял одного из лучших новеллистов жанра.

Вл. Гаков

АЛТАРЬ СТРАХА

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Полет семнадцатой, запущенной в 1972 году к Венере ракеты сопровождался отнюдь не запланированным взрывом. Гигантское расстояние не позволило землянам увидеть величественную вспышку, и лишь прекращение поступления радио- и радарных данных свидетельствовало о катастрофе. Зато новость о неудаче произвела эффект разорвавшейся бомбы и наделала изрядный переполох.

Причин для шума насчитывалось три. Во-первых, в тот момент ничего более сенсационного для газетных заголовков не нашлось. Во-вторых, этой ракетой с ядерным двигателем управляли руки человека. В-третьих, строили ее в России.

Шестнадцать неудачных полетов ранее уже приучили публику к провалам. Не говоря уж о ненадежных ракетах на жидком топливе, взлетавших десятилетием раньше. И обычный человек с улицы относился к этим провалам примерно так же, как к авиакатастрофам, несмотря на официальные заявления. Из шестнадцати обреченных ракет десять принадлежали американцам и шесть — русским, при этом экипажи на них отсутствовали и управлялись они автоматами. Доллары во множестве вылетали в трубу, но по крайней мере обходилось без жертв.

Общественное мнение, объевшееся пропагандой полетов в космос, нуждалось в объяснениях непрекращающихся провалов. Объяснений отыскалось два: или специалисты лишь корчат из себя специалистов, а на самом деле ни на что не годны, или же достижению ракетами Венеры препятствует, саботируя, некая организация безумцев. Пропаганда поддерживала вторую версию, но не из политических пристрастий или истинно в нее веря, а просто желая отвлечь внимание от первой, менее желательной теории. И все послушно оглядывались, отыскивая возможных саботажников. Ох уж эти русские!

Но когда в мгновение ока в космосе испарились тридцать миллионов рублей, а вместе с ними и пилот Микищенко, ряды сторонников второй теории резко поредели. Какие уж тут русские? Пришлось отыскивать другие причины. Нормальный налогоплательщик, погоревав над своими налогами, резко разворачивался к первой идее. Леваки и финансовые теоретики воспользовались поводом и принялись разглагольствовать на тему уничтожения излишков капиталистического производства. Их политические противники не остались в долгу и подлили своего масла в общий костер.

Вот в такой ситуации Джон Дж. Армстронг читал статью профессора Мэндла, опубликованную в «Геральд». Профессор прославился созданием теории «слоя Мэндла». Согласно этой теории, Венеру окружала смертельная электромагнитная оболочка, размеры которой ежедневно изменялись, колеблясь между десятью и двенадцатью тысячами миль, считая от поверхности планеты. Эти утверждения скромно поддерживались теми скудными данными, что имелись в распоряжении ученых.

Армстронг внешне походил на боксера-тяжеловеса, действительно обладая неплохим ударом. Мышление его отличалось такой же тяжеловесностью и осмотрительностью. Поставленной цели он достигал с обманчивой неторопливостью железнодорожного локомотива, но с меньшим шумом.

Кресло его отчаянно скрипнуло под откинувшимся на спинку весом в двести фунтов, но он, не замечая этого, продолжал смотреть на мерцающий телевизионный экран, на котором воспроизводилась эта убедительная статья, и неторопливо обдумывал предложенную теорию.

Наконец он набрал номер телефона Мэндла. На экране появилось юное загорелое лицо профессора.

— Вы вряд ли меня знаете. Меня зовут Джон Дж. Армстронг, — сообщил он Мэндлу. — Я имею отношение к восемнадцатой ракете, которая создается сейчас в Нью-Мехико. Другое дело, что работа над ней может так никогда и не закончиться, если судить по тому вою, что поднялся в обществе. Если и конгресс завоет, тогда нам вообще придется забыть о ракете или перебраться в другое место.

— Да, я в курсе сложившейся ситуации, — сочувственно отозвался Мэндл.

— Я прочитал вашу статью в сегодняшней записи «Геральд», — продолжил Армстронг. — Если ваша теория верна, то и в этом случае нам придется сдать нашу ракету в металлолом. Отсюда у меня к вам два вопроса. Во-первых, существует ли возможность измерить ваш слой, не подвергая риску уничтожения ракету? И во-вторых, существует ли возможность в конце концов проникнуть сквозь это препятствие? — Он помолчал и добавил: — Или Венера навсегда для нас под запретом?

— Ну что ж, слушайте, — ответил Мэндл. — Согласно радиоданным, полученным от автоматических ракет, Земля окружена некой ионизированной оболочкой, следовательно, и вокруг Венеры может существовать оболочка, схожая, но не идентичная. Природа ее пока неясна. Но одиннадцать из семнадцати кораблей взорвались в промежутке между десятью и двенадцатью тысячами миль от поверхности планеты, одолев девяносто девять процентов всего предназначенного им пути. Когда случайность повторяется слишком часто, она перестает быть случайностью. Это уже феномен, подчиняющийся некоему закону.

— Хм! — фыркнул Армстронг. — Но ведь остальные шесть не улетели так далеко. А две и вообще разлетелись на куски в момент запуска.

— Нельзя же сбрасывать со счетов человеческий фактор, неудачи в конструкции, недостаток мастерства, ошибки в расчетах и так далее. Все эти ракеты, если вы помните, управлялись автоматически, не имея на борту людей, поскольку, все еще блуждая в темноте, мы не можем не считаться с риском. И я считаю неизбежным тот факт, что даже при всех наших усилиях первые ракеты должны были взорваться задолго до того, как они добрались до критической точки у Венеры.

Армстронг потер тяжелый подбородок крепкой волосатой рукой:

— Что ж, может быть. Но если они прошли сквозь слои Эпплтона и Хэвисайда, испытав при этом лишь рост температурных характеристик и космического излучения, то непонятно, почему бы им было не прорваться и сквозь этот новый слой, если он даже и существует.

— Поскольку он отличается от других слоев, — сдерживая нетерпение, пояснил Мэндл. — Я могу допустить его существование, даже не зная сути этого явления. Может быть, воздействие его приводит к внезапному распаду горючего или всей конструкции ракеты? Мне и самому эта идея не нравится. И я склоняюсь к тому, что при входе в этот слой корабль нагревается так сильно, что в результате сгорает дотла подобно метеору, влетающему в земную атмосферу. И если перегрев происходит из-за какой-то странной радиации, присущей этому полю, я пока не придумал способа обойти эту помеху. Если же все дело в трении, то, может быть, вам стоит подумать об уменьшении скорости движения ракеты, когда она приближается к критической точке.

— Эта строящаяся восемнадцатая ракета будет управляться человеком, — мрачно заявил Армстронг. — В ней готов совершить полет некий безумец по имени Джордж Куинн. И нам бы не хотелось, чтобы он сгорел. Можем ли мы этому помешать?