Ну-ну... Надейся-надейся... Насколько я успел узнать Джая - надежда эта совершенно химерическая и с реальностью никак... О! А вот и он. Джайгер.

   - Господа. Я хотел бы с вами поговорить.

   Синхронный стон собравшихся был ему ответом. Когда молодого серебряного не удавалось отвлечь девчонкой от обсуждения дележа трофеев - проблемы, как правило, были у всех... Вот только вряд ли Джай покинул свой подарок ради того, чтобы погрузиться в тонкости дележа добычи. Скорее - он здесь по гораздо более серьезному поводу.

   Лагерь наемников. Джайгер из дома Шиповника.

   - Итак... Я, конечно, понимаю, зачем все наемники предлагают молодым серебряным Дар Войны. И никоим образом не намерен вмешиваться в столь тонкую и требующую специальных знаний область, как дележ трофеев. Но... Есть один вопрос, который должен быть разрешен прежде, чем будет происходить все последующее.

   - И о чем же Вы хотите поговорить? - Как я и думал, отвечает мне старший из присутствующих, если не по возрасту, то по статусу - Гранц Солнечный.

   - В ходе применения Права Войны было допущено нарушение моего приказа о максимальной сохранности имущества Дома. Означает ли это, что отряды разрывают договор и отказываются от доли в добыче?

   Командир Агонских стрелков возмущенно вскинулся... но был остановлен взмахом руки Гранца.

   - Кто это сделал и какие обвинения Вы намерены им предъявить? - Отлично! Габри оказалась права. Отряды не будут защищать провинившихся, рискуя остаться вовсе без добычи. Конечно, теперь пойдет торг... но главное - уже сказано.

   - Я не могу назвать имен, поскольку не знаю их... но могу показать лица, полученные мной в ходе ритуала Памяти Крови. - Гранц содрогается. Видимо, хорошо представляет себе, какого рода память мне досталась. - А обвинения... - Я старательно припоминаю список, надиктованный мне Пронырой. - Дезертирство. Нарушение приказа в боевой обстановке. Порча ценного имущества Великого Дома. Оскорбление представителя Великого Дома. Оскорбление Великого Дома.

   - Хорошо. - Выражение лица и интонации Гранца резко диссонируют со смыслом сказанного. И неудивительно. - Но выдвинутый Вами набор обвинений... это...

   - Четвертование. Со Светом.

   - Но... - Габри сразу сказала, что на такое они не согласятся. Что ж. Следуем предложенному

   - Я зачитаю полный список перед строем. А потом объявлю, что по просьбе Совета Капитанов отказываюсь от части обвинений.

   - Хорошо. Я не могу допустить, чтобы моих людей четвертовали "со Светом". Но если Вы откажетесь от части обвинений, чтобы оставшегося хватило для предания быстрой смерти... Я не хочу соглашаться, но не могу отказать. От имени Совета Капитанов - я сказал.

   Что ж. Меня это устраивает.

   Плац лагеря Наемников. Джайгер из Дома Шиповника.

   Отряды собраны и построены. Тяжело иду вдоль замершего строя, оглядывая каждого. На самом деле этот проход - всего лишь часть представления. Память Крови Четко указывает мне на виновных. Да и трем Капитанам, с которыми я этой радостью поделился - четверо уродов видны ничуть не хуже.

   - Я хотел бы узнать, кто из вас нарушил приказ не убивать жителей Иргарда без крайней к тому необходимости? Тем, кто признается - наказание может быть смягчено. - Не признаются. Тем более, что я умышленно использовал оборот "может быть", и, даже не читая чужих мыслей, могу понять, что именно они подумали: "а может - и не быть". - Итак? - Спрашиваю после короткой паузы.

   - Это сделал я.

   Голос раздается неожиданно... и совершенно не оттуда, откуда я мог его ожидать. Из строя шагает крупный, можно даже сказать - грузный мужчина, со странно-кошачьей замедленной грацией. Хм...

   - Как тебя зовут?

   - Глот Булава.

   - Таак... - Потянувшись к его вискам, я понял, что стоять мне придется в очень неудобной позе - на цыпочках. - Опустись!

   Я ожидал, что огромный наемник слегка наклонится... но вместо этого он выполнил мою команду буквально: опустился на колени. Я кладу руки на его виски и читаю честно открытую память...

   Иргард. Глот Булава.

   Все уже ясно. То, что творится сейчас - бессмысленные трепыхания. Но защитники продолжают драться, и наш небольшой отряд продолжает нести потери. Так что во дворик, калитка которого заплетена густым виноградом, я вхожу один. И только парень из Агонских стрелков страхует меня снаружи.

   Вхожу во дворик... и ко мне сразу устремляются три копейных жала. Эк их! Деревенщина! Ну кто же так бьет?! Все трое - считай, что в одну и ту же точку! Отвожу копья щитом влево и бью булавой в голову того, кто справа. От такого удара не спасает даже добрый кованый шлем, не говоря уже о той пародии на каску, что красуется на голове ополченца. Минус один.

   Второй успевает только начать поворачиваться ко мне, когда я возвратным движением бью его в ребра. И парень, немного старше младшего из новичков нашего отряда, падает на землю, выплевывая кровь из пробитых сломанными ребрами легких. И только третий реагирует правильно: он бросает копье и бежит. Гоняться за ним мне лень, да и незачем: он уже не боец!

   Опасность! Чувство беды взвыло раненым медведем. Резко оборачиваюсь к выпрыгнувшему из зарослей винограда последнему противнику, опускаю щит, перехватываю копейный наконечник, стремящийся к моему колену, и наношу ответный удар. И только уже в самом конце соображаю, что рука идет как-то низковато... Пытаюсь остановить булаву... но уже поздно. Слишком поздно! Глухой удар, и мне под ноги валится мальчишка года на два младше нашего Серебряного. Проверять пульс или дыхание - бессмысленно. После такого - не выжить даже сильному мужику. А уж о ребенке и говорить нечего.

   Плац лагеря Наемников. Джайгер из Дома Шиповника.

   Не понимаю! Ведь он действительно считает себя виновным!

   - Поднимись.

   Глот Булава встает, возвышаясь надо мной, как осадная башня. Пытаюсь представить каким он казался мальчишке: огромный, грозный и несокрушимый, только что одолевший троих взрослых бойцов... И на такого - бросаться? Пусть даже и со спины?

   - Почему ты винишь себя? Ты встретил вооруженного врага. Он сражался, и был сражен. Такова война.

   - Я - воин. Я - ветеран отряда. И чтобы я не сумел успокоить мальчишку с палочкой?

   - Хорошо. Если ты считаешь себя виноватым... Хотя я и не могу с тобой согласиться. Сделаем так. У тебя вычтем одну долю добычи. - (Поскольку ветерану положено никак не меньше трех - не разорится!). - Я добавлю из своих денег, и мы поставим в Иргарде памятник мальчишке, который столь доблестно его защищал.

   - Эх... - Булава тяжело вздыхает и взмахивает рукой. Да. Мальчика этим не вернешь.

   - Ладно. С тобой все ясно. Стань в строй.

   Глот Булава все с той же тяжеловесной грацией, присущей только большим кошкам, возвращается на свое место.

   - Еще кто-нибудь? - Молчание. - Что ж. Тогда вызову я. Ты. Ты. Ты и ты. Шаг вперед. Дезертирство. Нарушение приказа в боевой обстановке. Порча ценного имущества Великого Дома. Оскорбление представителя Великого Дома. Оскорбление Великого Дома. Все вместе - четвертование со Светом. - Строй замер в молчании. Они ожидали, что я с этими ублюдками буду разговаривать так же, как с Булавой? Не дождутся! - Но... Совет капитанов попросил снять часть обвинений. И я согласился с ними. А поскольку вы свою вину не признали - нас рассудят Столпы света. Я объявляю Суд Богов по кодексу Битвы!