О его трудолюбии и природных дарованиях немало сказано в этой книге. Остается добавить, что Черномырдин к тому же импонировал мне как отличный стрелок и знаток охоты.

Для меня охота по-прежнему является самой большой страстью. К ней приучил меня отец, и я, насколько позволяло время, всегда старался выбраться с ружьем и на волка, и на боровую птицу, и к родному озеру Маныч, славящемуся водоплавающей дичью. Кто-то сочтет это генеральской забавой, но в мальчишескую пору моя добыча на охоте означала для семьи лишний кусок и не считалась зазорным делом.

Всего лишь один раз мне пришлось участвовать в охоте с Черномырдиным. Причем в охоте совершенно неудачной. Свита у Виктора Степановича подобралась столь многочисленная, что вся дичь разбежалась при одном ее приближении.

Если мне не изменяет память, это была охота на медведя «на овсах»…

Но то, что Черномырдин любит это дело, я понял, когда во время приезда премьер-министра в одно из подмосковных соединений внутренних войск предложил ему пострелять на дивизионном стрельбище из самых экзотических, по меркам сегодняшнего дня, образцов оружия, включая винтовку Мосина, пистолет-пулемет Шпагина и револьвер 1905 года выпуска.

Такие вот неспешные дачные посиделки в истории наших с Черномырдиным отношений случились один только раз. Мы проработали плечом к плечу несколько лет, но обмены семейными визитами не были приняты в нашем кругу. Если и встречались вне службы, то, как правило, на приемах. Не то, чтобы Виктор Степанович держал дистанцию, скорее, я сам, приученный армией к строгой субординации, не навязывался Черномырдину в близкие друзья и был рад тому, что наши взаимные отношения носили уважительный и доверительный характер.

Мало кто из нас мог предположить, как неожиданно круто повернется судьба ЧВС в ближайшее время.

Сменивший Черномырдина на посту премьер-министра Сергей Кириенко продержится считанные месяцы и падет жертвой жесточайшего экономического кризиса, который в умах россиян еще долгие годы будет ассоциироваться с днем 17 августа 1998 года, когда произойдет обвал национальной валюты и станет понятно, что Россия не в состоянии платить ни внутренние, ни внешние долги.

Но это, как говорится, было полбеды. Одной из причин падения правительства Кириенко, на мой взгляд, было и то, что Борис Березовский, выполнявший в российской политике роль нотариуса, заверяющего сделки о продаже бессмертных душ, разочаровался в несговорчивом Кириенко.

Как уж он уговаривал президента страны вернуть Черномырдина, я не знаю, но сам Ельцин, выстраивая очередную комбинацию, все-таки склонился к тому, чтобы позвать Виктора Степановича «на правительство» по-новой.

Понятно, что Черномырдин не мог отказать президенту. Ведь его звали на помощь, но в конце концов предали.

Пусть не обижается на меня Виктор Степанович, но факт остается фактом: Черномырдина заманивали в правительство, как медведя «на овсы», ничуть не заботясь о том, что в сложившейся ситуации его будут травить и уничтожать без всякой пощады.

Березовский, который на людях любил представляться вершителем политических судеб, впоследствии говорил: «Вы знаете, каких трудов мне стоило вернуть ЧВС, и он так бездарно проиграл эту возможность в Думе…»

По-человечески, по-товарищески я сочувствовал Черномырдину, оказавшемуся в такой передряге. Человек с отзывчивым сердцем, он шел в правительство для того, чтобы выруливать из кризиса и очень серьезно рисковал репутацией. Наверное, он ожидал, что президент тоже пойдет до конца в противостоянии с Государственной Думой, которая дважды отказалась утверждать Черномырдина на должности премьер-министра.

Ситуация была такова: либо президент предлагает кандидатуру ЧВС в третий раз, либо это будет совершенно иной человек. Если бы ЧВС «прокатили» снова, президент имел право распустить Государственную Думу и назначить новые выборы ее депутатов.

Получив информацию, что Ельцин не будет выставлять кандидатуру Черномырдина в третий раз, я поехал к Виктору Степановичу, чтобы загодя его предупредить. Так ему и сказал: «Виктор Степанович, Ельцин вас уже сдал… Я пришел к вам, как к человеку, которого уважаю. Не хочу, чтобы вы оказались в дурацком положении. Может быть, вам лучше хлопнуть дверью и уйти сейчас? По крайней мере так вы сохраните лицо…»

В ответ мне Черномырдин ничего не ответил, но восторга, понятное дело, на его лице не было.

Закрыв за собой дверь, я увидел Александра Николаевича Шохина. Это опытный политик и очень порядочный человек.

У нас была возможность обменяться мнениями, в том числе и по поводу того, что президент не будет настаивать на кандидатуре Черномырдина. Шохин подтвердил: «А.С., вы правильно вычислили. Я тоже располагаю такой же информацией. Сейчас я повторю Виктору Степановичу все то, что вы ему говорили…»

Не знаю, насколько убедительными показались Черномырдину наши с Шохиным резоны, но на следующий день, заблаговременно, Виктор Степанович отправился к президенту с отказом от своего участия в попытках утвердиться на посту председателя правительства. Насколько я знаю, Ельцин был доволен, так как решение ЧВС на самом деле развязывало ему руки.

После сентябрьского похода в администрацию президента, стало понятно, что никакой «другой работы» мне не светит.

Надо было думать, где и как приложить силы — силы крепкого пятидесятидвухлетнего мужика, оставшегося не у дел.

Группа уволившихся со службы офицеров предложила создать Межрегиональную общественную организацию, объединяющую во имя достойных целей пенсионеров и сотрудников органов внутренних дел, правоохранительных органов и военнослужащих внутренних войск.

Такая общественная организация, названная нами «Ратники Отечества», была зарегистрирована уже в ноябре 1998 года. В ее создании и развитии приняли деятельное участие генерал Анатолий Глазко, Олег Нечипоренко, Олег и Наталья Павловы, Кирилл Торопов, Элла Щербаненко, Светлана Топленинова и другие мои товарищи по службе, по работе в правительстве, по жизни.

На ниве помощи и социальной поддержки инвалидов и ветеранов вооруженных конфликтов работает немало общественных организаций и фондов. Некоторые из них мне были хорошо знакомы еще по работе в министерстве. Особо отмечаю деятельность Благотворительного фонда социальной защиты сотрудников органов внутренних дел, военнослужащих внутренних войск и членов их семей «Забота». Его руководители — генеральный директор Юрий Васильевич Нечукин и председатель правления Александр Борисович Тер-Аванесов — люди деятельные, опытные и надежные. Их стараниями сделано много доброго. Их помощь всегда носит адресный характер. Я благодарен им за плодотворное сотрудничество с МВД России, за человеческое участие в судьбах наших солдат и офицеров. Я благодарен им за патриотизм: ведь эти люди добровольно берут на себя часть обязательств государства перед своими защитниками.

«Ветеранская» по наименованию, но очень молодая по духу общественная организация «Ратники Отечества» эффективно работает и сегодня. Оказывает помощь семьям погибших солдат и офицеров, инвалидам, получившим увечья в разнообразных военных конфликтах. Она помогает бывшим военнослужащим адаптироваться в гражданском обществе.

В то же время я понимал, что эти сугубо гуманитарные занятия вряд ли заменят мне полную тревог и забот жизнь действующего офицера. Положение мое было странное: оставаясь генералом армии по званию, я остался без армии по существу. Моя деятельная натура не могла смириться с тем, что я отправлен «на доживание». У меня было достаточно сил для масштабной и энергичной работы.

Вскоре было принято решение: принять участие в выборах депутатов Государственной Думы по Петровскому избирательному округу № 54.

Это в Ставропольском крае, на моей родине, так как избирательный округ, объединяющий двенадцать сельских районов, включал и Апанасенковский район, где я появился на свет 4 сентября 1946 года. Тут везде для меня родные стены, родные люди, родная земля… Совершенно естественно, что именно здесь я мог рассчитывать на поддержку и понимание людей.