По мере того как строй «Ланкастеров» все сильнее углублялся в Центральную Германию, а вскоре к ним присоединились еще триста «Галифаксов», направленных в Белен, смысл операции начал проясняться. Но приказ на вылет для эскадрилий перехватчиков в Центральной Германии был отдан только в тот момент, когда стало окончательно понятно, что третий строй красных отметок на экране из матового стекла – не привычный беспокоящий рейд на Берлин, а массированная атака либо на Лейпциг и Хемниц, либо на Дрезден. Операторы справедливо решили, что прямая угроза нависла над одним из саксонских городов.
Сирены оповещения зазвучали в Дрездене в 21.51. Примерно в 21.55 на авиабазу в Клоцше поступил приказ поднять в воздух эскадрилью ночных истребителей. Но к тому времени было слишком поздно, маркировка городских объектов передовым соединением «Ланкастеров» уже начиналась.
Один из пилотов ночных истребителей «Ме-110», разместившихся в Клоче, описывал 13 февраля в дневнике как «самый печальный день» в его карьере. Вечером его и двадцать шесть других летчиков подняли по тревоге. Истребителям понадобилось полчаса для того, чтобы достичь высоты, необходимой для атаки. Они кружили над аэродромом в 8 километрах от Дрездена. Расчеты легких зенитных орудий на самом аэродроме все больше нервничали по мере того, как гул приближающейся армады бомбардировщиков эхом отдавался из-за горизонта. Когда один из прожекторов поймал лучом «Ланкастер», идущий на довольно малой высоте, все орудия открыли по нему огонь. Бомбардировщик рухнул, объятый пламенем. То был единственный успех немецких зенитчиков в течение ночи.
Три «Ланкастера» из двух эскадрилий первой волны были оборудованы как самолеты спецсвязи. Перед ним стояла задача передавать указания от головного «Москито» по азбуке Морзе другим самолетам соединения, если установленный на головном истребителе-бомбардировщике радиопередатчик выйдет из строя или возникнут помехи. Кроме того, они поддерживали связь с авиабазой группы в Англии для обмена данными по уточненным прогнозам погоды и направлениям ветра. В налете на Дрезден все три «Ланкастера» связи были выделены 97-й эскадрильей. В одном из них был установлен специальный проволочный самописец, чтобы производить постоянную запись развития атаки. Запись представляли на экстренное рассмотрение для оценки, необходимой при планировании последующих авианалетов на Дрезден. Командование бомбардировочной авиации Королевских ВВС продолжало учиться на ошибках и расширяло арсенал тактических приемов.
Когда головной «Москито» приближался к району цели, подполковник Морис Смит включил один из двух бортовых УКВ-передатчиков и услышал:
– Штурман наведения лидеру маркировщиков. Как слышите? Прием?
Смит ответил:
– Слышу вас хорошо. На уровне громкости сигнала пять.
Режим радиомолчания был нарушен впервые за все время полета над Германией. Штурман наведения снова вызвал Смита:
– Вы выше облаков?
– Пока выше, – ответил тот.
– Видите ли вы зеленые огни?
– Да, да, я их вижу. Облачность не очень плотная.
Настало время приступить к обозначению целей. Теперь осветительные огни горели над Дрезденом очень ярко. Город под ними выглядел мирным и безмятежным. Морис Смит тщательно осмотрел цель. К своему удивлению, он не увидел ни одного прожектора, ни одного отблеска огня зениток. Он осторожно облетел город, определяясь с местоположением «Москито». Позднее он свидетельствовал:
Когда я пролетал над городом, мне было ясно, что там много деревянно-кирпичных зданий; это напомнило мне Шропшир, Херефорд и Ладлоу. Они, казалось, склонялись над рекой, через которую было перекинуто несколько довольно грациозно изогнутых мостов; здания являли собой выдающиеся образцы городской архитектуры.
На сортировочной станции Фридрихштадта подполковник увидел единственный паровозик, который, натуженно пыхтя, тащил за собой несколько товарных вагонов. Возле большого здания (Морис Смит узнал Центральный вокзал Дрездена) появился еще один столб дыма – другой паровоз вывозил на открытое пространство пассажирский поезд с белыми вагонами.
Наступило время начать заход на обозначаемую маркировщиком цель. Смит бросил «Москито» в крутое пике, внимательно наблюдая за высотомером. Маркировочные бомбы были настроены так, чтобы взорваться под действием изменения атмосферного давления на высоте двухсот метров. Если сбросить их с меньшей высоты, то они либо подожгут сам самолет, либо не будут падать необходимым каскадом.
Подполковник проследил взглядом за линиями железной дороги, уходящими от Центрального вокзала к Эльбе. Налево от железнодорожных мостов находился стадион – объект его маркировки. Теперь Смит был готов начать заход и послал в эфир вызов: «Лидер маркировщиков пошел!» – чтобы предупредить ведомых.
Первый ампульный патрон с огневой смесью загорелся, когда фотокамера, установленная на борту, смотрела на больницу Фридрихштадта. В объектив попал момент, когда 500-килограммовая маркировочная бомба выбрасывалась из отсека – ее характерный силуэт на снимке заслонил крышу небольшого прямоугольного здания на территории больницы.
Подполковник выровнял машину, сохраняя большую скорость, ведь он все еще не знал, есть ли внизу зенитки. Вспышка фотокамеры сработала во второй раз: бомба выделялась темным пятном над залитым светом стадионом. Один из пилотов «Москито», которого не предупредили о новшестве с использованием камеры для регистрации результатов налета, невольно крикнул штурману: «О боже, лидер подбит!» Но в этот же момент первая цепочка красных осветительных огней вспыхнула над целью.
Головной «Москито» пролетел над стадионом и устремился к реке. Его фотокамера все еще выдавала регулярные вспышки с интервалом в одну секунду. Третья вспышка совпала с нахождением самолета над железнодорожным подъездным путем: там разгружался санитарный поезд с Восточного фронта. С четвертой вспышкой лидер маркировщиков пересек Эльбу. Последовала команда: «Второй маркировщик, пошел!» Следующий «Москито» летал над железной дорогой, готовый учесть возможный промах при сбросе бомбы лидером маркировщиков, и сразу пошел в пике.
В то же время командир головного «Ланкастера» сверил по карте целей района местоположение трех дрезденских стадионов, в том числе того, который был маркирован, и мрачно объявил: «Вы обозначили не ту цель». Мгновение из УКВ-приемников слышалось лишь напряженное дыхание. Затем последовал облегченный вздох: «Нет, все в порядке, продолжайте». Первоначальный маркировочный выстрел оказался точным. Командир головного «Ланкастера» хорошо видел красные огни, горящие неподалеку от стадиона.
– Алло, лидер, – позвал он. – Указатель находится примерно в ста метрах от обозначаемой цели.
Эфир заполнили голоса:
– Штурман наведения лидеру маркировщиков: хороший выстрел!
– Теперь отходим, отходим.
– Лидер маркировщиков всем маркерам: отходим, отходим.
– Пятый маркировщик лидеру: понял.
– Второй маркировщик лидеру: есть отход!
Было 22.06. До времени «Ч» осталось еще девять минут, но цель уже была четко обозначена. Другим «Москито» оставалось только сбросить бомбы на подсвеченное красным место для усиления огня. Единственное, что беспокоило Смита, насколько хорошо видны маркировочные огни через тонкий слой облаков, особенно экипажам бомбардировщиков «Ланкастер».
97-й эскадрилье было дано указание приближаться к обозначаемой цели на различных высотах, чтобы избежать столкновений во время барражирования над городом. Штурмана наведения запросил экипаж «Ланкастера», выполнявшего обязанности дополнительного контролера:
– Скажите, видите свет?
Командир бомбардировщика ответил:
– Вижу три указателя цели сквозь облака.
Морис Смит, полагая, что контролер видит только зеленые указатели цели, спросил:
– А красные видите?
И услышал в ответ:
– Я как раз вижу красные.
Один за другим еще два маркировщика «Москито» сбросили бомбы на стадион. Смит помнил, что у каждого из ведомых только по одной бомбе, и предупредил их, чтобы не торопились: запас может еще понадобиться.