И тогда звучала команда начдива: «Греться бегом на месте!», «Греться бегом на месте!»

Двое суток продолжался этот беспримерный переход.

Командующий турецким Восточным фронтом Кара-Бекир, узнав о том, что части Красной Армии появились вблизи Батума, направил командарму

11-й армии Геккеру провокационную телеграмму:

«Во избежание неприятностей между нами прошу с получением сего, по мере возможности, теперь же прикажите вывести из уездов Ахалкалаки и Ахалциха имеющиеся там красные части, а также распорядитесь в Батумскую губернию не вводить красных войск».

По сути дела, это был ультиматум, за которым в случае его невыполнения должна последовать война.

Кара-Бекир приказал своим войскам занять населенные пункты, через которые будут следовать войска Жлобы, и преградить им путь на Батум.

Не теряя времени, конница Жлобы утром 17 марта на рысях двинулась на Батум.

У села Хуло навстречу отряду выехал турецкий офицер. Он заявил, что имеет приказ высшего командования не пропускать красные войска к Батуму, который уже занят частями турецкой армии.

Прискакавший в голову колонны Жлоба вежливо, но твердо сказал офицеру, что он тоже человек военный и обязан выполнять приказ своего командования. В Батуме находятся войска меньшевистской армии, враги советской власти, и его отряд должен освободить от них город.

Жлоба отдал приказ продолжать движение. Турки, силы которых были невелики, не посмели задержать отряд.

К вечеру 18 марта Жлобе удалось достичь села Аджарисцхали, что в 25 верстах от Батума. Турецкое командование решило не пускать дальше героический отряд.

Обстановка создалась напряженная: переговоры ни к чему не привели. Тогда Жлоба начал стягивать свою пехоту для наступления. Турки испугались и отошли. Жлоба приказал кавалерии на рысях двинуться к Батуму, а пехоте занять Аджарисцхали и зорко охранять тылы кавалерии. С севера к Батуму двигались и другие части Красной Армии.

В полночь полки 18-й кавдивизии заняли форты батумской крепости, расположенные по обе стороны дороги, ведущей из Аджарисцхали в Батум. Вся прислуга этих фортов перешла на сторону отряда Жлобы. В городе уже действовал Ревком во главе с С. И. Кавтарадзе.

Узнав от перебежчиков, что большая часть грузинской армии перешла на сторону Ревкома Грузии и накануне весь день вела жестокий бой в городе с турецкими войсками, Жлоба предложил обеим сторонам прекратить бессмысленное кровопролитие.

Вечером того же дня Жлоба встретился с турецким генералом Кязым-беем для переговоров о мирном решении батумской проблемы.

Он заявил, что имеется договор от 16 марта 1921 года между Советской Россией и Турцией, по которому Батумская губерния, а также Ахалцихский и Ахалкалакский уезды отходят к Советской Грузии. Поэтому революционные власти Грузии просят освободить эти территории.

Жлоба напомнил Кязым-бею, что Советская Россия питает дружественные отношения к кемалистской Турции и избегает с ней конфликтов.

Переговоры завершились перемирием. А на другой день турецкое командование вынуждено было согласиться на отвод своих войск из Батума и с территории всего Аджаристана.

Военные и дипломатические заслуги Д. П. Жлобы были высоко оценены командованием Красной Армии. В приказе по войскам армии от 30 апреля 1921 года говорилось:

«Товарищ Жлоба, командир 18-й кавдивизии в период наступления от Мцхета на Сурам — Боржом— Ахалцих и далее через Годердзский перевал проявил себя на этом посту как в высшей степени храбрый и опытный командир.

…Кроме того, товарищ Жлоба проявил себя и как политик, разбирающийся в тонкой дипломатической обстановке взаимоотношений между командованием Красной Армии и кемалистскими частями в районе, занятом теми и другими. Хорошо понимая тенденцию турецкого командования упрочиться в Ахалцихо-Батумском районе и поставить нас перед совершившимся фактом, товарищ Жлоба проявил и в этом случае способность настоящего дипломата…

…Товарищ Жлоба соединил в своем лице храбрость бойца Рабоче-Крестьянской Красной Армий и способного политического руководителя, умеющего мыслить в государственном масштабе, когда этого требует сложная внешняя обстановка.

Товарищ Жлоба награждается орденом Красного Знамени № 3098».

Батумский Ревком вручил Жлобе холодное золотое оружие и подарил легковой автомобиль.

Гражданская война закончилась. Жлоба решил уйти из армии в резерв и поселиться на Кубани. Перед его отъездом председатель ревкома Грузинской Советской Республики Филипп Махарадзе вручил ему прощальное благодарственное письмо ревкома:

«Дорогой Дмитрий Петрович!!!

Революционный Комитет Республики Грузии, осведомившись, что Вы получили отпуск и покидает пределы Грузии, считает для себя приятной обязанностью засвидетельствовать Вам искренние чувства глубокого уважения и признательности.

Ваша всем известная беззаветная храбрость и преданность Рабоче-Крестьянскому Правительству получила новое подтверждение совершенных Вами подвигов за установление советской власти в Республике Грузии.

Ваши военные заслуги будут в высокой мере оценены высшим командованием. С своей стороны Революционный Комитет, как свидетель Вашего славного водительства кавалерийской дивизии, не может не отметить той яркой черты человечности, которая характеризует Вас как воина-гражданина.

Действуя среди чуждого Вам по крови и духу населения, Вы и подчиненные Вам воинские части тем не менее сумели проявить по отношению к нему высокую корректность, смягчая, насколько было возможно, в обстановке боевых условий тяжелые последствия гражданской войны.

Мы считаем особенно важным отметить эту сторону Вашей деятельности в Грузии, как имеющую значение политического момента, которая вместе с тем гармонически сплелась в Вашем лице с доблестью воина-победителя.

Пожелаем Вам дальнейших успехов на славном поприще служения делу освобождения трудящихся масс и во славу Красного Знамени, которое Вы всегда высоко держали.

Председатель ревкома Грузии Ф. Махарадзе»,

Заканчивая рассказ о Дмитрие Петровиче Жлобе, я хорошо понимаю, насколько он неполон. И мне хотелось бы добавить еще несколько эпизодов из его славной жизни.

Мне не приходилось встречать командира, который был бы так человечен, заботлив и бережен к людям, как Дмитрий Петрович. Ему, как никому, было присуще правило всегда бить врага «малой кровью». Для этого, считал он, всегда надо знать врага. «Разведка победе голова», — любил повторять Дмитрий Петрович.

Был такой случай на Дону. Мы должны были взять станицу, где укрепились значительные силы белых. Разведку вели конники из полка Цаленко. Но когда Дмитрий Петрович познакомился с данными разведки, он помрачнел, хмуро взглянул на Цаленко.

— Ты что же, с такими данными станицу атаковать хочешь? Мы даже не знаем, где у них артиллерия, есть ли конница. А на дополнительную разведку уже времени нет. Эх ты, командир!

Цаленко низко опустил голову, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Мотоцикл! — приказал Жлоба.

Через несколько минут подъехала бричка с мотоциклом. Мотоцикл сгрузили. Дмитрий Петрович бросил ногу на стартер. Мотор взревел. Жлоба снял кубанку, бешмет, вынул маузер из кобуры и сунул за пояс под рубашку.

Сел на седло, бросил коротко:

— Ждите через полчаса!

И только когда мотоцикл уже скрылся из глаз за леском, что стоял обочь станицы, стало ясно: Жлоба сам поехал в разведку.

— Эх ты, из-за тебя, может, на смерть такой человек поехал! — гневно бросил в лицо Цаленко один из командиров. И тут я впервые увидел, как Цаленко бледнеет.

— Да как же это, братцы?! — вскрикнул он. — Надо что-то делать! Спасать его надо!

Мы молчали. Чем мы могли помочь? Оставалось одно — ждать. Минут через пятнадцать со стороны станицы затрещали выстрелы. Мы замерли. А еще минут через пять мотоцикл Жлобы выпрыгнул из-за бугра и на полном ходу помчался к нам. Жлоба, живой и невредимый, разгоряченный, уже отдавал приказы: