Доктор Духарме кладет руку мне на плечо.

— Все в порядке, Делайла. Сделай пару глубоких вздохов.

Я делаю так, как он советует мне, но не могу отвести взгляд от книги, которая позади него

лежит на столе. Края страницы раскалены, как угли.

— Я приведу твою маму к нам через пару минут, —  предлагает доктор Духарме. Тебе стало лучше?

Я киваю. Едва он уходит из кабинета, книга загорается.

О мой бог! Я хватаю куртку и использую ее как большую прихватку, чтобы схватить книгу со стола и бросаю в гигантский аквариум. Две очень пестрые рыбки проворно убегают с дороги, когда она опускается на дно покрытое маленькими камнями. Пузыри поднимаются.

С робкой улыбкой я понимаю, что я спасла принца, а не наоборот.

Книга совершенно промокла, поэтому я достаю ее из аквариума, открываю страницу сорок три. Оливер жив и здоров, хотя и насквозь мокрый.

Я вспоминаю, что мои слезы уже падали на него, что то, что нас разделяет, очевидно, пропускает жидкость.

— Что это значит? Ты хотел убить себя? —  ору я.

— Догадайся, —  говорит Оливер, вытаскивая кинжал между зубов, чтобы поговорит со мной. —  Я проверял гипотезу.

— Можешь ли ты сжечь эту больницу?

— Что за больницу? Где ты вообще? —  спрашивает Оливер. —  И почему я полностью мокрый?

— Это длинная история... —  внезапно я понимаю, что он только что сказал. —  Ты... ты хотел умереть?

— Нет, я хочу выбраться. Но все, что меняется в истории, в конце концов, возвращается на место. Я видел это собственными глазами. Мертвецы возрождаются. Испорченные конюшни снова целы. Что же тогда должно вытащить меня из этой книги, если я рано или поздно снова окажусь здесь?

Я вспоминаю слова, которые сверкнули перед глазами на страницу и преобразились. —  Подожди-ка, —  говорю я и открываю страницу, на которой сражаются Оливер и Пиро.

Тест такой же, как и прежде.

Спешно я раскрываю страницу сорок три, на которой Оливер и я можем разговаривать спокойно. —  Ты прав, —  говорю я ему.

— По-видимому. Я не был сожжен.

Он обнюхивает свои рукава. —  Даже нет запаха дыма. Делайла, мне жаль, но кажется, я застрял здесь, и мне придется навсегда остаться в этой истории. Никто из этой книги не сможет попасть в ваш мир когда-нибудь.

Я думаю о том, что вода проникла через барьер, но в обоих случаях, это была вода из моего мира, которая достигла его, односторонний вентиль.

Наши прежние попытки вытащить что— то из книги не сработали. Разумеется, на этот раз кое-что смогло добраться до меня.

— Оливер, —  говорю я. — Ты ошибаешься.

Он поднимает взгляд на меня.

— Насколько?

— Когда ты кинулся под огонь Пиро, у тебя была в руке книга, которую ты нашел у Раскуллио?

— Да.

— Это должно многое изменить. Когда начался огонь, —  говорю я, —  книга, которую я читала, начала гореть. И это не было похоже на то, что всюду был пожар и ад, а это было настоящее пламя!

— Оливер распахивает глаза. —  Ты имеешь в виду...

— Да, —  улыбаюсь я. —  Ты сделал это!

— Кто и что сделал? —  моя мама вошла в кабинет. Она и доктор Духарме смотрят на меня, как я стою перед аквариумом и разговариваю с открытой книгой.

— Я, эм, только... проверяла гипотезу, —  говорю я, цитируя Оливера. —  На биологии мы как раз занимаемся вопросом, могут ли морские существа распознать слова, —  я захлопываю книгу, убираю ее в свою куртку и прижимаю к груди. Она оставляет мокрое пятно на моей блузке.

Если психолог до этого еще не считал меня сумасшедшей, то с этим фактом, который он только что наблюдал, как я читаю рыбам, моя судьба, пожалуй, уже решена. Так как я знаю, что я больше не выйду из этой комнате, говорю я широкой улыбкой доктору Духарме.

—  Итак, на следующей неделе в тоже время?

Глава 19

Страница сорок   

Каким-то образом вся прежняя жизнь Оливера была подготовкой к

этому моменту. Когда он

смотрел в глаза и стоял перед чудовищем, которое убило его отца.

Красные чешуйки дракона сверкали на ярком солнце. Его глаза были такими черными как сердце мужчины, который пробудил его к жизни.

Его когтистые ноги нашли пристанище на мысе приливов и отливов. Оливер видел, как Пиро изогнул свою длинную шею назад, глубоко вздохнул и ударил огненной струей в небо.

Пульс Оливера несся на бешеной скорости. Он стоял так близко к дракону, что ему бил в нос запах горелого мяса и пепла.

Так близко и непосредственно он никогда не сталкивался с опасностью, и он довольно долго избегал по возможности этого всю жизнь. Как часто делал в детстве, он спрашивал себя и теперь, что чувствовал его отец в подобный момент.

Противостоял ли король Морис монстру непоколебимо, и смело, и бросился с обнаженным мечом на смерть? Были его последние мысли о любимой женщине? О сыне, с которым никогда не познакомился?

"Я не выберусь живым отсюда," —  подумал Оливер.

Он схватил компас на шее, который он получил от матери. Если и был подходящий момент, чтобы обратиться в бегство, тогда он настал.

Все же, когда его пальцы закрылись вокруг маленького стекла, он представил себе, как его отец сделал тоже самое, когда он противостоял этому дракону. Оливер хотел отдать честь памяти отца.

Он не хотел быть сыном, который поддался страху, вместо того, чтобы попытаться одолеть его.

Он убрал компас назад под рубашку.

Вероятно, он владел мечом не так искусно как отец и не обладал такой же смелостью, как она воспевается в героических эпосах и легендах. Но битву можно было выиграть и другим способом.

— Подожди! —  закричал Оливер. —  Я пришел сюда не для того, чтобы бороться против тебя. Я здесь, чтобы помочь тебе!

Угрожающе дракон сделал шаг вперед и зарычал. Пламя опалило волосы на лбу Оливера.

Он вспомнил детскую сказку, которую его мать часто читала ему перед сном. —  Ой, —  сказал Оливер мягко. —  Какие у тебя большие зубы.

Дракон гордо продемонстрировал блистательный, могущественный оскал и скрипнул зубами, всего в сантиметре от лица Оливера.

Но Оливер не вздрогнул перед облаком дыма, а только наморщил лоб.

— Это не удивительно, —  продолжал он, —  что тебе так больно.

Дракон остановился перед ударом, с поднятым хвостом.

— Послушай-ка, нет никаких оснований стыдиться проблем с зубами.

Пиро зашипел, и огненный шар воспламенил дерево слева от Оливера. —  Отрицание не поможет, —  настаивал Оливер. —  Скажи по правде, есть ли у тебя привкус дыма во рту?

Дракон моргнул.

— Типичный симптом. Мой друг, ты страдаешь от зараженного огненного зуба. Не подвергающаяся проверке может привести к слишком чешуйчатой коже, раздутым ноздрям, обожженному языку...

С каждым симптомом, который узнавал дракон, он удалялся на немного от Оливера, и его глаза расширялись.

— ... и, наконец, преждевременная смерть.

Дракон притаился и твердо сжал челюсть.

— Но тебе повезло, я немного разбираюсь в челюстно-лицевой хирургии, —  Оливер сделал шаг вперед. —  Просто закрой глаза и открой рот пошире.

Медленно и с подозрением дракон открыл свою огромную пасть.

Здесь, на этом месте, умер его отец. Затаив дыхание, Оливер осторожно влез на обрюзгший язык монстра.

Удивленно он пристально рассматривал зубы, большие как скалистая глыба, с мясом и кровавыми остатками между ними. Он поскользнулся, и когда упал на колени, что— то перед ним блеснуло. Выглядело как серебряная начинка.

Оливер прищурил глаза и понял, что это не пломба. Это был рыцарский шлем, часть доспехов, которые он разработал вместе с Орвиллем, а именно из самого стойкого огнестойкого материала, которое имелось в королевстве. Теперь ставший смятым металлическим шариком.

Этот рыцарь умер. Отец Оливера умер. Дракон мог поглотить Оливера полностью, не пережевывая. Поэтому он мог защищаться только словами и ложью, ничто не могла защитить его от физических повреждений.