<tab>— Давид, это моя работа проверять информацию. И ещё, я надеялся, что ты мне врёшь. Ведь получается, что четыре с лишним года я работал на убийцу и извращенца, что я поверил ему сразу, не задумываясь.

<tab>— Серёж, ты ведь меня не выдашь?

<tab>— Конечно, нет!

<tab>— Но они догадаются!

<tab>— О том, что я тебя нашёл, они не знают. Карточка от Греча тоже у меня, поэтому ты в безопасности пока… Пока я рядом. — И Сергей стал целовать лицо Давида, поворачивал его тело под себя, гладил холодные руки, после каждого прикосновения губами он произносил тихо: — Я буду рядом… И ты рядом… Мой рыжий герой… Я буду рядом…

<tab>Давид стал откликаться только через несколько минут этой ворожбы губами. Слепо стал тыкаться носом в шею, в ухо Сергею, долго не встречаясь с губами. Но эта наивная стыковка всё же произошла: губы встретились и глаза закрылись. Не беспорядочная страсть и не трусливое узнавание, а вполне зрелый, вкусный поцелуй. Ладони Давида уже вовсю гуляли по напряжённой спине, огибая упругие бугры мышц и подвижные лопатки, спускаясь ниже, к пояснице, к крепким ягодицам. Сергей оторвался от губ и выдохнул со звуком, взглянул серьёзно в лицо парня и сказал:

<tab>— Я тоже так хочу. А ты одет. Нечестно.

<tab>— У тебя такая спина, — грустно ответил Давид невпопад.

<tab>— А у тебя такой живот, мне так хочется поцеловать его… — Он стал раздевать, устранять все эти глупые преграды к мягкому, впалому животу с аккуратным узелком пупка, от которого вниз отходит редкая дорожка волосиков. Сергей раздражался на одежду, она, вредная, никак не поддавалась: пуговицы не расстёгивались, рукава облепили локти, не хотели их выпускать, молния на ширинке заела, зацепив ткань трусов, да и вообще на узком диване пространства для манёвра не было. Сергей даже начал рычать и материться на ткань, на пуговицы, на ширинку. Он ведь торопился. Он не знал куда, почему надо быстрее. Но надо торопиться, пока есть кураж и решимость, пока стучит в теле, пока всё вокруг проклято и забыто и есть только эти руки, этот подбородок, эта ключица, этот маленький кругляш соска, этот узелок пупка и, в конце концов, этот и свой изнывающий член. Надо торопиться, пока Давид смотрит так расфокусировано, пока его руки и губы тянутся навстречу, пока он так часто, упоительно дышит, пока он верит… Надо торопиться, согреть его, передать часть своей горячей энергии этому рыжему снежному человечку. И он торопился. Правда, это был секс без проникновения, так как не было ни резинки, ни смазки, ни опыта, ни понимания как, куда и зачем. Сергей, как господин положения, мягко обхватил оба члена и гнал к разрядке, поддерживая левой рукой любовника за ягодицу, непроизвольно сминая её. Давид же тоже тянулся к паху, своему и чужому, перехватывал яички, гладил живот и ласкал змею, что удивлённо разинула пасть: не приходилось ей, видимо, метиться на два члена сразу. Кончили не вместе, Давид менее опытный, разрядился быстро, потом только тихо постанывал.

<tab>— К херам простынь, будем, как бомжи, спать так: без белья и в сперме, — решил за двоих Сергей. Он решил, что его тело вполне заменит одеяло и не даст замёрзнуть Давиду, подобрал с пола полотенце и целомудренно прикрыл им свой зад. Но так спать всё равно не смогли: только около часа блаженной истомы. После молча пошли поочерёдно в душ и улеглись голые в нормальную постель. Чтобы спать.

<tab>А когда, казалось, уже и дыхание выровнялось, стало глубоким и невинным, Сергей вдруг спросил Давида:

<tab>— Значит, ты не читал, что было в этих документах из сейфа?

<tab>— М-м… — отрицательно промычал парень.

<tab>— Но ведь ты их унёс с собой. Куда ты их дел?

<tab>— М-м-м… — невнятно ответил Давид, давая понять, что спит. Сергей вздохнул и закрыл глаза. А Давид открыл.

========== — 11 — ==========

<tab>

<tab>

<tab>Оказалось, что мир Давида пуст, нет тыла, твердыни, опоры. Все эти люди, что появлялись на его орбите, были словно бестелесные фантомы, они могут только выслушать и унести сквозняком твои слова на личную свалку. Вокруг либо приятели-невидимки, либо беспомощные призраки прошлого: бабушка, мама и отец, Макс, Греч. Он лежал и думал, что ему совсем не к кому обратиться и что это неправильно. В его мире реальны только те, кто хочет его то ли убить, то ли раздавить. Реален Андрон. Он объективная реальность во всей своей сволочной сущности, он стержень ничтожной истории бегства.

<tab>Конечно, он сгоряча сказал тогда Сергею, что Андрон-Антон некрасив и обычен. Ему бы так хотелось. Но реальный Андрон был умной красивой сукой с яйцами. Презирал отца за мелкие грязные делишки и гнусный шантаж, которые позволяли тому удерживаться на скрипучем троне муниципалитета. Андрон часто говорил, что закрутит грандиозные дела и что их захудалый областной центр ему будет маловат. Да, он часто срывался в алкогольный или кокаиновый угар, но даже в таком состоянии всегда трезво видел, что он делает. Он знал, кому безнаказанно можно набить морду, чей пиджак испортить всяким органическим непотребством, чью девчонку можно преспокойно облапать или оскорбить. Ни разу он не пересёк рамки дозволенного по отношению к тем, кто был опаснее или кто был нужен, даже потенциально. Андрон был реальным. Давид чувствовал его материальное присутствие, его опасное дыхание рядом. Тогда после его бегства в деревню Андрон стучал ему в лоб и шипел в ухо: «Уже не уйдёшь, уже помечен и отравлен, вот я у тебя где! И ты сам это чувствуешь!» И Давид чувствовал его. Ему были понятны мотивы Андрона: вернуть, наказать, доказать. И ещё эти документы. Давид их не читал, было некогда. Но он понял, что это убойной силы компромат на Архаровых, а может, и что-то ещё. Это тот рычаг, которым Горинов-старший пользовался для удержания сильного соперника в узде. Гориновым нужны документы, ибо без них Архаров окажется сильнее.

<tab>А Илья? Он ищет документы или убийцу брата? Давид всё никак не мог представить себе Илью сейчас. Его единственный друг отказался от своей мечты помогать людям, он решил заменить Макса, быть рядом с отцом, держать в руках наркобизнес, крышевать мамочек с девками, играть судьбами и капиталами людей на махинациях в строительном бизнесе. Разве может тот доверчивый, глазастый, справедливый мальчишка стать подобным цинику Максу? Нет, Илья тоже фантом. Субъективная реальность. Был друг — и нет. Давид не ощущал его существование, он понимал, что ни тогда, ни сейчас Илья ему не был опорой, не был помощником. Более того, сейчас он враг. Интересно, почему Архаров-отец не развил бурную деятельность по поимке «убийцы своего сына»? Или он, зная, каков Андрон, не поверил ему. Нелогично получается: отец не поверил, а Илюха поверил…

<tab>Сергей. Не фантом. Дышит в затылок. Присвоил своими руками. Заграбастал. Как он умело перевёл полуобморочное состояние в дыхание страсти! Сергей реален и нереален. Вот он здесь, его кожа пахнет мылом, на вкус она солоноватая, его волосы жёсткие, а спина… Спина мужчины, который хорошо стреляет. Спина из-под резца Мирона или Поликлета, не меньше. Спина, на которой руки становятся беспокойными и сухими. Нереальная спина. И сам Сергей: он здесь и его как бы нет. Ведь он, оказывается, детектив, как Эраст Фандорин или Ниро Вульф, профессия из мира иллюзий, желанная роль брутальных актёров. Роль — это ведь не есть правда, это всего лишь маска. А что за маской? Ещё одна маска? Его мотивов Давид не понимал. Он только чувствовал, что телу хорошо с Сергеем, сердце билось: «Верь! Отдайся до дна!» Разум спорил: «Молчи. А лучше беги».

<tab>А впрочем, Давид и сам был фантомом. Вся его рыжеволосая жизнь — бездарный сценарий, эфемерное существование, борьба с прошлым. Может, Сергей тот, кто поможет расправиться с этим прошлым. А может, наоборот, он помогает прошлому… Давид запутался. Вопросов оставалось много. И главный:

<tab>— Куда ты дел документы из сейфа? — вопрос вопросов. Зря Сергей его задал.