К вечеру на горизонте показался Шеридан-холл. Сразу за Миддлфером они распрощались с Ральфом и оставшиеся несколько миль ехали в молчании. Эмма так и не набралась смелости сказать Алану о ремонте дома, который начала в его отсутствие. Со времени их встречи нынешним утром отношения оставались натянутыми.

Они остановились у парадной двери, и Алан помог Эмме спуститься на землю. В тот же миг дверь распахнулась, разливая свет по ступенькам, тепло окатило их приветливой волной. Высокий, худой незнакомец появился на пороге, одетый в темный костюм и белоснежную рубашку. Он оглядел Алана поверх своего внушительного, крючковатого носа.

— Кто вы, черт возьми? — возмутился Алан.

— Дворецкий. А кто, позвольте узнать, вы будете?

Алан медленно повернулся и уставился на Эмму.

— Мадам Шеридан! — послышался возглас из дома. Из двери выскочил Люк Дефо в поварском колпаке и одежде, пахнущей свежевыпеченным хлебом. — Мадам Шеридан, какое удовольствие вновь видеть вас дома!

Эмма закусила губу, видя, как недоуменное выражение лица Алана сменилось ошеломленным. Люк поцеловал ей руку, затем галантно помог подняться по ступеням.

— Вы как раз к ужину. Я приготовил свои особые блюда: миндальный суп, заливное из устриц, кнель из куропатки и на десерт лимонный пудинг. — Подведя ее к носатому мажордому, он улыбнулся. — Мадам будет приятно познакомиться с моим кузеном Жаном. Надеюсь, вы утвердите его в должности дворецкого. Он весьма опытен, знаете ли.

Эмма сосредоточилась на лице дворецкого, упорно отказываясь взглянуть на Алана.

Жан щелкнул каблуками и слегка поклонился, затем вновь повернулся к Алану:

— А вы кто будете, сэр?

— Я Шеридан, — ответил Алан.

Брови Жана взлетели вверх, а глаза окинули Алана взглядом с макушки мокрой головы до кончиков грязных ботфортов. Он обратился к Эмме, не поворачиваясь:

— Позвать лакея, мадам?

— У меня нет лакея, — ровным голосом проговорил Алан.

— Есть, — вмешался Люк, энергично закивав, затем отступил в ярко освещенный холл и крикнул: — Виктор! — Пожав плечами, он засмеялся и добавил: — Это сын Жана, да?

Худенький юнец выбежал в коридор, поправляю ливрею, которая была ему явно не по размеру. Алан сощурился и, обойдя дворецкого, вошел в холл, где леса и лестницы громоздились вдоль стен. Рабочие двигались по дому как муравьи. Его руки сжались в кулаки, плечи напряглись, лицо угрожающе потемнело.

— Вы свободны, — сказала Эмма слугам, и они растворились без слов.

— Что, черт побери, здесь происходит?

— Вы недовольны?

— Похоже, ты решила все здесь прибрать к рукам, пока меня нет.

— Я…

— И кто, скажи на милость, дал тебе право распоряжаться в моем доме и вбивать хотя бы один гвоздь без моего разрешения?

— Я…

— Ты так привыкла верховодить в Кортни-холле, что решила делать то же самое и здесь?

Он двинулся на нее. Она попятилась.

— Ну?! — заорал он.

— Вам нет нужды повышать голос…

— И кто, черт возьми, по-твоему, будет платить за все это?

Вскинув подбородок, она спокойно ответила:

— Я, разумеется.

Одна бровь взлетела вверх.

— Ты? — язвительно процедил он сквозь стиснутые зубы. — Конечно. Как я мог забыть? Ты же у нас с деньгами. Власть. Влияние. А я всего лишь нищий с протянутой рукой.

Они разъяренно уставились друг на друга.

— Совершенно очевидно, — произнесла она холодно, — что, если это отсутствие понимания указывает на то, каким будет наш брак, не думаю, что он меня интересует.

Он уставился на нее.

Она удостоила его тусклой улыбки и зашагала к лестнице.

— Что это ты делаешь, хотел бы я знать? — возмутился он.

— Иду в свою комнату, конечно.

— Ну уж нет, постой-ка, — бросил он позади нее. — Я не дам тебе просто так упорхнуть отсюда. Я собираюсь сказать тебе парочку слов.

— Каких же именно?

Вздернув подбородок, она взглянула на Алана через плечо. Он стоял посреди холла, слегка расставив ноги. Рот его был плотно сжат, глаза метали громы и молнии.

— Возможно, — сказал он более сдержанно, — ты не откажешься пойти со мной в кабинет, где мы сможем обсудить это наедине.

Он зашагал по коридору, пнув лестницу и ногой перевернув банку с краской. Глубоко вздохнув, Эмма пошла вслед за ним.

Алан упал в кресло, заметно расслабившись после того, как оглядел кабинет и обнаружил, что все на своих местах. Он удостоил лишь беглого взгляда стопку гроссбухов, аккуратно сложенных с одной стороны стола.

— Я признаю, что переступила границы дозволенного, сэр. Я прошу прощения. Мое единственное оправдание — любовь к… этому дому и желание угодить вам. Если я оскорбила ваши чувства, мне искренне жаль.

Алан устало закрыл глаза.

— О господи! Что мне с тобой делать? Я еще никогда не встречал женщины, которую в одну минуту мне хотелось бы придушить, а в следующую…

— А в следующую, сэр?

Он оглядел ее из-под отяжелевших век, затем поднялся со стула, прошел к столику с напитками, плеснул виски в стакан и опрокинул его в рот.

— Скажи мне, как моя мать? Без сомнения, вы с ней сделались большими друзьями в мое отсутствие. Она всегда умела заводить друзей.

— Я думала, ты уже привык к мысли, что она останется здесь.

— Значит, ты знаешь меня далеко не так хорошо, как думаешь, милая. Как забавно, что женщина, которой было наплевать на меня, когда я был мальчиком, теперь зависит от меня.

— Уверена, у нее были причины…

— Разумеется. Не могла же она заводить интрижки, имея ребенка, путающегося у нее под ногами. Как тебе хорошо известно, любовь моя, ублюдки имеют обыкновение мешать интимной жизни женщины.

Это едкое замечание на миг поразило Эмму.

— Это немилосердно, — мягко проговорила она.

— Но верно.

Сцепив руки, она подошла к Алану:

— Ты ненавидишь ее за то, что она сделала?

Он с усмешкой взглянул на нее:

— В чем дело? Тебе пришло в голову, что твой милый сынок, когда вырастет, будет презирать тебя за своего отца, точнее, за отсутствие такового? Думаю, тебе не стоит беспокоиться, милая. — Он погладил ее щеку своей большой ладонью. — Есть разница между тобой и моей матерью: ты любишь своего сына.

Мимолетная боль, отразившаяся в глазах Алана и тоне его голоса, заставила сердце Эммы екнуть.

В дверях появилась Молли в свежевыстиранном форменном платье. Волосы ее были причесаны, собраны в узел на затылке и закреплены черной сеточкой и атласным бантиком. Она изобразила книксен и вежливо сказала:

— Добрый вечер, сэр, мадам. Жан говорит, что мистеру Шеридану нужна ванна.

Эмма наградила горничную улыбкой и самодовольно вздернула бровь при виде ошеломленного лица Алана.

— Жан прав, Молли. Пожалуйста, позаботься об этом.

…Эмма обедала с Хью, Дорис и Лаурой. Алана не было. Эмма старалась найти оправдание для мужа. Может быть, он просто переутомился и уснул…

К тому времени, когда Люк внес лимонный пудинг, у Эммы пропал всякий аппетит. В конце концов, не в силах больше выносить боль в глазах Лауры, Эмма извинилась и отправилась на поиски мужа.

По словам Молли, она могла найти его в купальне — огромной мраморной комнате, расположенной в восточном крыле дома. Эмма была там всего один раз во время своего первого осмотра дома. Помещение состояло из двух больших комнат, в каждой из которых имелся бассейн. Один холодный, а другой горячий, наполняемый водой из горячего подземного источника.

В холодном отделении Алана не было, поэтому Эмма сделала глубокий вдох и вошла в парильню, но остановилась, когда волна жара окатила ее с ног до головы. Молодая женщина осторожно прошла к краю бассейна и попыталась разглядеть что-нибудь сквозь густую завесу пара.

— Алан, — позвала она. — На пару слов, пожалуйста.

Тишина.

— Сэр, я знаю, что вы здесь. Я хочу поговорить с вами и не уйду, пока не сделаю этого.

Послышался всплеск у дальнего конца бассейна. Сняв запотевшие очки, Эмма заметила мужа, полулежащего на мраморных ступенях по пояс в воде.