"Да", — откликнулся он у неё в разуме.

— Мне просто нужно знать правду, — сказал Кэми. — Самое худшее, что случилось в моей жизни, это смерть моей бабушки, когда я была в крикетном лагере. И ты это знаешь. Я рассказывала тебе об этом. Ты же не рассказывал мне об этом. Я знаю, что ты ненавидел своего отца, и знаю, что позапрошлое лето было ужасным, что ты не был со своими родителями. Я знаю, что твой отец умер. Расскажи мне, как он умер.

Джаред посмотрел на нее еще секунду, затем провел рукой по волосам и отвернулся. Контур его челюсти был жесток, шрам на щеке натянулся.

— Мой отец ненавидел нас, — сказал он. — Меня и маму. Он все время нас ненавидел. Он не все время пил, но довольно часто. Позапрошлым летом он оставил мне этот шрам и я сбежал.

В его голосе не было никаких эмоций, голая ясность, словно плоть, содранная с высохшей кости, но Кэми знала, каково ему пришлось.

— Несколько месяцев я спал на улице, а осенью заболел, и в то же время я думал о маме, и о том, что она всегда болела. Думал о том, как бросил её одну.

— Ты вернулся ради нее, — сказала Кэми.

Джаред скривил рот. — Вернулся, — сказал он. — Было поздно, и он был пьян. Он не пустил меня на порог. Мы подрались с ним в коридоре, он орал и она кричала, и он…он упал с лестницы. Свернул шею.

— По словам Эша его кто-то толкнул. — Кэми не стала добавлять — "Прямо, как меня".

— Когда приехала полиция, мама сказала, что я его толкнул. Она удостоверилась, чтобы меня увели в наручниках. — Джаред снова взглянул на Кэми. Его взгляд был дерзким, почти вызывающим, как будто он был готов, что она не поверит ему. Как будто он ожидал, что она не поверит ему. — В нашем доме была установлена скрытая камера, и на ней зафиксировалось, что я находился не достаточно близко, чтобы столкнуть его. Я довольно сильно его ненавидел, чтобы убить, но я его не убивал.

Кэми вдруг поняла, как это, ощущать такую ненависть, её холодную абсолютность.

— Я тебе верю, — сказала она.

Его мать предала его. Он вернулся ради неё, а она отправила его за решетку. Кэми разговаривала с ним, когда он потянулся к ней, одинокий, в отчаянии, хотя, она даже не поняла, что говорит с ним. Он точно так же разговаривал с ней, когда умерла её бабушка. И хотя его трагедия была иной. В смерти её бабушки не было ничего необычного, старой женщине просто стало плохо, и тем не менее, это было кошмаром. И она подразумевала именно это, когда сказала, что на его стороне.

— Эш не настроит меня против тебя, — сказала ему Кэми. — Ты можешь мне доверять.

Между ними вспыхнуло тепло, словно загорелась вспышка.

— Пойдем, Глэсс, — сказал Джаред. — Я доставлю тебя домой.

Кэми не сказала ему ничего, кроме правды. Она действительно верила ему. Она верила, что он ненавидел своего отца достаточно, чтобы убить его. И она знала, чувствуя стену в его разуме, что он что-то скрывает.

Глава 11

РЕКА С ПРИВИДЕНИЯМИ

Они заскочили к шкафчику Джареда, чтобы он забрал свою куртку.

— Кожаная куртка, — сказала Кэми, на что Джаред пожал плечами. — Ты не сильно стараешься изображать плохого парня?

— Нее, — ответил Джаред, — ты думаешь о черной коже, вот она для плохих парней. Все дело в цвете. Ты бы не считала меня плохим, если бы я носил розовую кожаную куртку.

— Во истину, — сказала Кэми. — Даже и не знаю, чтобы я о тебе подумала. Итак, что же значит коричневая кожа?

— Я весь из себя мужественный, — пояснил Джаред, — может даже местами брутальный.

— Это всего лишь часть дохлой коровы, не проси ее творить чудеса.

Джаред засмеялся: — Пойдем, я захватил запасной шлем для тебя, — сказал он, снова сунув руку в шкафчик.

Пока он говорил, она потянулась к нему в сознании и почувствовала удовольствие, которое он испытывает на своем мотоцикле. Она могла практически попробовать на вкус возбуждение, скорость и опасность.

— Аха-ха, — сказала Кэми. — Нет. Ты захватил его для кого-то другого, кто не знает, что ты падал с мотоцикла пятьдесят восемь раз!

— С технической точки зрения, я был виноват только пятьдесят один раз.

— С технической точки зрения, ты гоняешь, как бешеная курица, угнавшая трактор.

— Как адская летучая мышь, — сказал Джаред. — Хорошо звучит, опасно и круто. Задумайся.

— И не подумаю. Мне нравятся мои мозги такие, какие есть, а не небрежно разбросанные и размазанные по дороге. И, кстати говоря, о клише плохого парня, мотоцикл, серьезно?

— И снова повторю: брутальный, — сказал ей Джаред, — Мужественный.

— Я частенько вижу Холли на мотоцикле, — сказала печально Кэми, — Когда она останавливается на светофоре, иногда начинает мужественно так красить губы блеском. Я не сяду на мотоцикл.

Джаред пожал плечами: — Ладно. Я провожу тебя домой. — Он закрыл дверку шкафчика, развернулся и пошел вниз по коридору.

Кэми почувствовала себя обязанной подчеркнуть: — Ты не можешь вечно таскаться за мной.

Джаред нахмурился: — Ты не…ты против?

— Я имею в виду, что ты не можешь, — объяснила Кэми, — Ты же знаешь, что было, когда Анджела переехала в наш городок? И ты же знаешь, как девочки в таком возрасте словно срастаются, как сиамские близнецы, и хотят делать абсолютно все то же самое, что делает их самая-лучшая-в-мире-подруга? Ты помнишь, сколько этот период длился у нас с Анджелой?

Джаред помедлил: — Нууу…

— Два с половиной часа, — сказала ему Кэми. — Затем Анджела рухнула и начала плакать. Это был единственный раз, когда я видела ее плачущей.

— Намекаешь, я не в состоянии поспевать за тобой?

Кэми распахнула двери школы и, взглянув на него, увидела, что он улыбается: — Я намекаю только на то, что сказала.

— Думаю, я справлюсь, — сказал ей Джаред.

— Можешь попробовать, — спокойно сказала Кэми. — Я собираюсь идти напрямик через лес.

Она спустилась со школьных ступенек. Пока Джаред поспевал за ней, но они еще были только в начале пути.

— Короткий путь через лес, который таинственным образом приведет нас к месту преступления?

— В лесу нет указателей, — сказала Кэми. — Так легко заблудиться. Кто знает, на что можешь наткнуться.

— Кэми, — окликнул Джаред. — Я могу читать твои мысли.

— Ну, в суде это не прокатит, — проинформировала его Кэми. — Тебя психом сочтут.

Кэми не планировала следственную вылазку в лес прежде, чем наденет темные джинсы и ботинки. Но даже с таким недостатком, как красная юбка с широким поясом и босоножки, она держалась впереди мажора. Когда Кэми перепрыгнула через изгородь, он посмотрел на нее, как будто никогда прежде не видел.

— Никогда такого прежде не видел, — сказал Джаред, подойдя ближе к изгороди и с подозрением разглядывая овец по другую сторону.

Ягненок подтолкнул своим розовым носом Кэми, и она погладила его белую пушистую голову. Она всегда хотела прекратить есть баранину, потому что они были настолько очаровательны. Но всегда поддавалась, когда баранину подавали на стол, настолько она была восхитительной.

Один из ягнят уставился на Джареда: — Бее.

— Бу, — сказал Джаред.

— О, Боже, Джаред. Не разговаривай с ягненком так грубо.

— Он как-то странно на меня смотрел, — заявил Джаред, перемахнув через очередной заборчик. — Я думал, в деревне больше открытых полей и мало заборов и колючей проволоки.

— Так ты думал, что всех животных, забредающих на чужие земли, переезжают безответственные водители, такие, как ты? — спросила Кэми. — Нам нравятся заборы и у нас есть холмистые поля. — Она махнула рукой в сторону зеленых просторов. Ландшафт сменялся с деревьев на поля до тех пор, пока, в конце концов, не сливался с небом в голубую дымку где-то вдалеке. Кэми удивилась, осознав, что защищает эти места.

— Кэми, — сказал Джаред. — Мне нравится.

— Тебе не должно нравиться.

— Но мне все равно нравится, — ответил Джаред.

Они перешли по деревянному мосту над Рекой Разочарований, на берегу которой были посажены ярко-красные кусты волчьей ягоды.