– Сандра Кройтор, – сказала Александра, после длительного молчания. – Юлия Николаевна никогда не упоминала о ней?

– Нет, – ответил Мишель, из чего стало ясно, что он прекрасно слышал каждое её слово. – Я впервые услышал это имя сегодня.

– Хорошо. Имя не слышали, но фамилия-то вам знакома? – продолжила Александра.

– Да.

– Вот почему я не хочу в это верить! – призналась она и сложила руки на коленях, сделав вид, что изучает узор на своих светлых перчатках. – Совпадение ли, что ваш отец назначил Георгию награду за голову некоего Кройтора? Будь он Иванов или Петров, я бы и слова не сказала, но фамилия-то довольно редкая! Выходит, это один и тот же человек? Выходит, ваш отец обо всём знал? Выходит, он хотел отомстить за убийство Юлии Николаевны, а не наоборот?

– Не стоит делать поспешных выводов, – с усмешкой спросил Мишель.

– О чём вы?

– О том, что ты во что бы то ни стало хочешь обвинить во всём моего отца, и я тебя прекрасно понимаю. Давай я утешу тебя – то, что он хотел добраться до Кройтора, ещё не говорит о его непричастности. Это вообще ни о чём не говорит, – добавил он задумчиво. И вновь стал смотреть на горизонт.

Александру это непробиваемое спокойствие начинало раздражать. Она так близко к сердцу приняла историю Рихтера, хотя её это и не касалось никоим образом, а Волконский вёл себя так, словно ему действительно всё равно!

Или он в самом деле не понимал, что всё это означает?

– Ваше величество, – позвала его Александра, и когда он повернулся к ней, она спросила бесцеремонно: – Сколько вам лет?

– Ну нет! – сразу же сказал Мишель, поняв, куда она клонит. Да ещё и головой помотал для большей убедительности.

– Сергей говорил, вы старше его на два года. Стало быть, вам двадцать три? Не сочтите за дерзость, но вы выглядите гораздо старше. Вполне сошли бы за двадцатипятилетнего.

– Спасибо, конечно, но нет, – повторил Мишель.

– Хорошо. Тогда, может быть, вернёмся к моей версии? История об украденном ребёнке Кройтора – вымысел, сплетённый ради того, чтобы отвести подозрения от Ивана Кирилловича! – она кивнула самой себе. – И всё-таки, за всем стоит Гордеев! Дело закрыто.

– Тоже нет, – не согласился Мишель.

– Вам вполне может быть и двадцать пять! – вздохнув, сказала Саша. – Документы легко подделать. Не говоря уж о том, что вы, наверное, нечасто слышите о своём ну просто феноменальном сходстве с матушкой и отцом! О-о, так сразу и не скажешь, чьих черт в вас больше, до того похожи вы на обоих родителей, и бывает же такое!

На удивление Александры, он рассмеялся.

– Ты тоже не слишком-то похожа на свою мать, и что с того? – парировал он.

Действительно!

От Алёны ей досталось разве что непоколебимое упрямство и привычка во всём идти до конца, добиваясь своего. Что касается внешности – увы.

И более того, на Ивана Фетисовича Саша тоже не походила. Она порой думала об этом несоответствии, вспомнила и сейчас, когда Мишель озвучил очевидные истины. Это, пожалуй, и впрямь было странным: «мать – блондинка, отец – брюнет», а она родилась ярко-рыжей, при том что Сеня, точная копия матери, родился светловолосым, всё как положено. У него даже родинка на щеке была в том же месте, что и у Алёны! И он в будущем обещал стать таким же красавцем, полностью унаследовав от матери сногсшибательную внешность. А вот Саше с этим повезло куда меньше.

Но соглашаться с Мишелем только поэтому она не спешила.

– А фамилия как же? – вскинув брови, Александра внимательно посмотрела на него – а что же ты на это скажешь? – Практически во всём мире ребёнку при рождении даётся фамилия отца. А у вас, опять же по совпадению, фамилия матери! Уж не потому ли, что Кройтор знал её как Юлию Гордееву, и если бы она вдруг родила сына, то тот просто обязан был стать Гордеевым, как и она? Фамилия Волконских своего рода щит, спасающий вас от лишних подозрений.

Но у Мишеля и на это было, что возразить:

– Вообще-то, у меня двойная фамилия. Я довольно долго был и Гордеевым тоже, но потом пришлось взять фамилию матери, когда… – он вдруг замолчал, как будто в нерешительности.

– Когда что? – подтолкнула Сашенька, которой безумно интересно было всё, что касалось этого зеленоглазого красавца. А он опять молчал, и молчал довольно долго, как будто не желая признаваться. Потом, правда, решился:

– Когда началась моя военная карьера, я взял фамилию матери, потому что мне не хотелось, чтобы в армии знали, чей я сын.

Саша открыла рот, чтобы что-то сказать, но с позором замолчала, запнувшись на первом же слове. Он… что сделал?

«Бог ты мой», – подумала она, во все глаза глядя на Мишеля, словно ещё удивляясь, откуда в нём взялось столько благородства? Нет, он всерьёз это?! Или она в очередной раз всё неправильно поняла? Ради такого дела Саша решила уточнить:

– Почему?

– Потому, что мне не хотелось, чтобы мне делали поблажки, как сыну одного из самых влиятельных людей в стране, – озвучил очевидное Мишель.

«Нет, не ошиблась», – подумала Сашенька, уже и не скрывая своего искреннего восхищения. Мишель улыбнулся, но с лёгкой ноткой задумчивости вынужден был признать:

– Матушка моя, однако, этому только обрадовалась. Ей всегда хотелось, чтобы у меня была её фамилия. Якобы она более красивая и благозвучная. Более дворянская, если угодно.

– А может, у неё на это имелись другие причины? Это здесь её все кругом называли Волконской, по старой памяти, и ваше с нею родство было очевидно, но за границей-то она была Гордеевой! Кройтор знал её как Гордееву! Вряд ли он мог бы подумать, что Юлия Гордеева и Михаил Волконский – родственники.

– Значит, ты всё-таки знаешь, как меня зовут! – с улыбкой сказал Мишель, перехватив её взгляд.

– Ваше величество, да я же серьёзно! – воскликнула Саша в отчаянии. Ей казалось, что время для очередной словесной перепалки он выбрал не самое подходящее.

– Если серьёзно, то я в это не верю, – пожал плечами Мишель.

– Или не хотите верить?

– Или не хочу верить.

Саша вздохнула.

– Хорошо. А что вы скажете о том, что никто никогда не видел её беременной?

– Это как раз объяснимо, – снова удивил её Мишель. – Я родился не здесь.

– А где? – Александра вновь вскинула брови и повернулась к нему, донельзя заинтересованная. Она сама не могла объяснить, почему это вдруг её стала волновать его биография, но предпочла списать это на обычное женское любопытство.

– В Софии, – удивил её Мишель и улыбнулся, наблюдая за реакцией. – Более того, я прожил там первые четыре года своей жизни, ни разу не выезжая за пределы страны. А гражданство российское получил аж в четырнадцать лет, до этого времени считавшийся болгарским подданным. Разумеется, никто здесь не видел мою мать беременной, они с отцом уехали из страны задолго до моего рождения.

– С его посольской миссией? – вспомнила Саша. – В командировку на пять лет? Я знаю, их часто отправляют в такие длительные поездки.

– Да, но только у миссия у него была не в Софии, а в Бургасе. Это чуть дальше, у моря. Но он часто навещал нас. Тогда мы, хм, были практически идеальной семёй. И бабушка тогда тоже жила с нами.

– Бабушка? – Александра вспомнила про знаменитую генеральшу Волконскую и подумала, что это её, должно быть, имел в виду Мишель.

– Да. Собственно, у неё мы и жили, – он понял, что Саша не знает истории их семейства и пояснил: – Она сама родом оттуда. Большую часть жизни прожила в болгарской столице, пока не вышла замуж за русского военного и не уехала в Москву.

– Ах, вот оно что! – воскликнула Александра, наконец-то всё уяснив. – То-то Максим Стефанович и говорил, что Юлия Николаевна часто разъезжала по соседним странам и успела завести себе подруг! Должно быть, он имел в виду и Болгарию тоже.

– Скорее всего. Она часто там бывала. Особенно до замужества.

– Вот как. Теперь понятно! – поколебавшись немного, Саша всё же добавила: – Но ведь это ещё ничего не доказывает…

– Это, конечно, заманчивая перспектива – перестать быть сыном мерзавца Гордеева, но я, пожалуй, останусь при своём мнении. Может быть, повторяю, может быть, моя мать и впрямь украла ребёнка у Кройтора, но этот ребёнок точно не я.