За последние несколько недель двадцатишестилетний Карлос отрастил козлиную бородку и бакенбарды. Он носил длинные волосы и нуждался лишь в одном завершающем штрихе, который окончательно сделал бы его похожим на его героя — Че Гевару. Походив несколько дней (без оружия) по городу, он, в конце концов, нашел то, что ему было нужно в одном шикарном магазине. Это был черный берет.

Бёзе и Кляйн, встретившие Карлоса в тот самый момент, когда он выходил из магазина, залихватски надвинув на лоб только что купленный берет, начали расспрашивать его о подровностях планируемого нападения. Однако Карлос, как всегда наслаждавшийся жизнью, поделился с ними лишь мелочами, пока они обедали в дорогом ресторане. Карлос не владел немецким, поэтому Бёзе переводил его слова Кляйну с английского. Начало операции было назначено на 19 или 20 декабря. Крёхер-Тидеман должна была появиться с минуты на минуту. Трое остальных членов группы вместе с оружием и взрывчаткой должны были прибыть чуть позднее. Кроме этого в Вену прибыли еще четыре члена Революционных ячеек, которые арендовали две квартиры в пригородах Вены и помогали подготовить все необходимое для нападения. Они осуществляли наблюдение за штаб-квартирой ОПЕК, а также изучали архивы местных газет, выискивая фотографии и статьи, касающиеся предыдущих сессий. Кроме того Карлос сообщил, что Бёзе не будет участвовать в операции.

Кляйну не оставалось ничего другого, как ждать. Вскоре ему надоело шататься по городу и ходить в кино. Прошла еще неделя, прежде чем Карлос снова собрал их вместе в гостиничном номере Бёзе. На этот раз он был более разговорчив. Он объявил, что, как только министры стран ОПЕК будут захвачены, боевики выдвинут требование предоставить им самолет, чтобы вывезти заложников за пределы Вены. Самолет вылетит в неизвестном направлении и доставит их туда, где они пересядут на другой авиалайнер, способный совершить дальний рейс. Министров по одному будут высаживать в их собственных странах, но лишь после того, как их правительства заявят по радио о своей поддержке палестинцев. В случае отказа сделать это соответствующий министр будет немедленно расстрелян. Судьба же шейха Ямани и министра Амузегара была предрешена: по словам Кляйна, Карлос собирался покончить с обоими, как только они окажутся за пределами Вены. “Мы предпочитали не распространяться на эту тему. Предполагалось, что Карлос сделает это сам без чьей-либо помощи. Так это и делается — такими вещами должен заниматься глава операции”.^{163}

Следующий перечень указаний привел Кляйна в бешенство. “Если кто-нибудь попробует оказать сопротивление, то будет немедленно казнен,” — предупредил Карлос. “Несвоевременное выполнение приказа также будет караться смертью. Попытка бегства — смерть; любое проявление истерики или невменяемости — смерть. Если член команды откажется выполнить мой приказ или поступит вопреки инструкциям, согласованным заранее, что подвергнет опасности успех операции — он тоже будет убит”.^{164}

Кляйн заметил, что если кому-то удастся сбежать или у кого-то случится нервный срыв, то стрелять в таких людей бессмысленно. Но Карлос был непоколебим. Если убивать всех, оказывающих сопротивление, это заставит задуматься остальных заложников. А если не пристрелить на месте истеричную секретаршу, то ее поведение может спровоцировать массовую панику. Карлос и Кляйн при посредничестве Безе спорили об этом два часа, пока вдруг не поняли, что кричат настолько громко, что их могут услышать в коридоре или в соседнем номере, после чего мгновенно разошлись. Кляйн не сомневался, что Бёзе в своем переводе пытался смягчить его доводы, иначе Карлос просто исключил бы его из своей команды.

Но Карлос не мог себе позволить с кем-либо расстаться, отчасти из-за того, что подготовка шла с отставанием от плана. Крёхер-Тидеман все еще не добралась до Вены, и это грозило крахом всей операции. Помимо этого Карлос все еще не получил оружия и взрывчатки, а также обещанной информации (включая расположение помещений в офисе ОПЕК). Ему ничего не оставалось, как отложить операцию на несколько дней.

Карлос обратился за помощью к Бёзе. Не могли бы товарищи из Революционных ячеек передать ему все свое оружие, взрывчатку и боеприпасы, которые у них были в резерве? По словам Кляйна, Карлос затребовал оружие и от своего тайного источника, работавшего в секретной службе одной из стран — членов ОПЕК, чье имя так и осталось нераскрытым. В ожидании ответа Карлос выехал из отеля “Хилтон” и снял квартиру для себя и остальных членов команды. Вскоре после этого на связь вышла Крёхер-Тидеман. Наконец, вся группа была в сборе.

19 декабря, в пятницу, Карлос вернулся с победоносным видом после встречи со своим таинственным источником. При себе у него были две сумки, битком набитые пистолетами и пулеметами “беретта” итальянского производства, скорострельными винтовками М-16, автоматическими пистолетами “скорпион”, револьверами Р38 и почти 13 кг взрывчатки. По прошествии нескольких часов в дверях квартиры появилась представительница Революционных ячеек, доставившая еще одну партию оружия, которую она контрабандным путем ввезла в Австрию в огромном дорожном чемодане. Всю ночь и последующий день террористы чистили и смазывали выбранное оружие, большая часть которого была абсолютно новой и все еще находилась в упаковке.

21    

декабря, в воскресенье утром, Карлос привел в порядок свою козлиную бородку, усы и бакенбарды. Он надел брюки цвета хаки, легкий серый пуловер и коричневый кожаный пиджак от Пьера Кардена, заломив берет чуть менее залихватски. Оружие, боеприпасы, взрывчатка, запалы и детонаторы были сложены в спортивные сумки “Адидас", которые Карлос, Кляйн, Крёхер-Тидеман и три араба повесили через плечо.

Вся шестерка вышла из квартиры и села на трамвай, шедший по кольцу Доктора Карла Люгера на запад от центра

города к Кристкиндмаркету — регулярно устраивавшемуся рождественскому рынку, где по вечерам под оглушающие вопли динамиков шла бойкая торговля жареными австрийскими сосисками и прочей праздничной снедью. Однако, когда боевики сошли на скользкую, покрытую снегом мостовую, здесь царила тишина. Ледяной ветер продувал их плащи и легкие пальто. Сгибаясь под тяжестью своих сумок, они медленно двинулись в сторону штаб-квартиры ОПЕК, расположенной чуть дальше по проспекту. Они добрались до семиэтажного здания, вмещавшего также Канадское посольство и местное отделение компании “Тексако”, ровно в половине двенадцатого.

Кляйн беззаботно поздоровался с молодым полицейским, стоявшим у входа в здание, и тот едва кивнул ему в ответ. Все утро в здание входили и выходили министры и сопровождающие их лица, поэтому полицейский решил, что нет никакого смысла заниматься проверкой конкретно этой группы. Начало сессии ОПЕК и возможность перехватить по дороге кого-нибудь из участников переговоров привлекли около тридцати журналистов. И хотя никаких значительных заявлений не ожидалось, собрание производителей нефти вызывало интерес особенно с тех пор, как ОПЕК начала резко поднимать цены на нефть. Однако после половины одиннадцатого, когда переговоры продолжились за закрытыми дверьми, в здании осталась лишь горстка корреспондентов. Когда Карлос вошел в здание, лишь трое журналистов, для которых стоическое ожидание в надежде на случай стало второй натурой, прятались в холле от декабрьской стужи.

Карлос спросил их по-английски, не закончилась ли сессия, и, получив отрицательный ответ, двинулся во главе своей ничем не примечательной группы вверх по лестнице. Вид у всех был несколько потрепанным, словно это была группа младших сотрудников какой-нибудь малозначительной делегации. Никто даже не обратил внимания на невысокую девушку в длинной юбке и шерстяной шапочке. А присутствовавшие арабы позволили Бартелеми Хили из “Ассошиэйтед Пресс” отпустить им вслед замечание: “А вот и делегация из Анголы”.^{165} Поднявшись по лестнице, Карлос и его команда расстегнули свои сумки, достали оружие и бросились бежать. Кляйн натянул на голову вязаный шлем.