Гость не сводил глаз с кинжала.

— У меня такое впечатление, профессор, что раньше на месте этого кинжала висело что-то другое. — И он указал на светлое пятно, оставшееся на шкуре, отличавшееся очертаниями от кинжала.

По суровому лицу профессора пробежала тень. Длилось это всего одно мгновение, но не могло укрыться от бдительного взора лейтенанта.

— Да, вы правы, — в коротком сухом ответе прозвучало явное нежелание распространяться на эту тему.

Нашла коса на камень… Следователь отнюдь не склонен был удовлетвориться таким результатом, ведь очертания светлого пятна на шкуре очень и очень походили на одну вещь — одну-единственную, какую он искал в доме профессора. Он сделал попытку подойти к делу с другой стороны:

— Я полагаю, это большое искусство — сохранять в целости бесценные предметы, найденные во время раскопок. Главное, чтобы они хранились в идеальных условиях, вот, как у вас. И, по всей вероятности, очень вредно переносить их часто с места на место? Они в таком почтенном возрасте, так хрупки, что их очень легко повредить. Не так ли?

— Ну, некоторые из них гораздо прочнее, чем можно было бы предположить. В принципе же вы правы. Я действительно стараюсь хранить их в самых лучших условиях и, поверьте, без крайней необходимости не подвергаю риску повредить. А та вещь, которая здесь висела раньше, у меня украдена. Как, впрочем, и некоторые другие.

Лейтенант резко повернулся к профессору.

— Украдена? Невзирая на бронированную дверь и зарешеченные окна?

Профессор грустно покачал головой.

— Нет, тогда еще в этой комнате не было решеток на окнах, не было и железной двери. К сожалению, только несчастье заставило меня подумать о безопасности моей коллекции. И решетки на окнах, и дверь были сделаны уже после кражи.

— Так это случилось давно?

— Да, прошло уже порядочно времени, около двух месяцев.

Лейтенант вновь внимательно посмотрел на светлое пятно на шкуре. Ох, неправду говорит профессор. Судя по цвету пятна, украденный предмет висел здесь еще несколько дней назад.

Перешли к застекленным витринам. И здесь лейтенант не обнаружил предмета, который очень надеялся увидеть.

— Неужели, сэр, в вашей коллекции не представлено ни одной трубки, с помощью которых индейцы стреляли отравленными стрелами?

Неожиданный вопрос тем не менее не застал профессора врасплох. Он ответил в том же легком, непринужденном тоне, в котором была выдержана вся их почти великосветская беседа:

— О, мне очень жаль. Разумеется, они были в моей коллекции. Именно одна из них висела на том месте, где я теперь поместил кинжал, который привлек ваше внимание. Увы, она тоже была украдена. Такая потеря для моей коллекции!

Лейтенант прикрыл глаза, чтобы их блеск не выдал его. Итак, все произошло именно так, как он и предполагал. Дело усложнялось.

— Какая жалость! — произнес он почти равнодушным тоном. — Уж очень мне хотелось увидеть, как такие штуки выглядят.

— Вы никогда не видели?

— Никогда.

Профессор искоса взглянул на молодого человека.

— Странно… Ведь в коллекции профессора Вильямса, с которой вы недавно ознакомились…

Лейтенант прикусил губу. Удар попал в цель.

— Да, — пробормотал он, — это так. Но трубки из коллекции профессора Вильямса представляют более поздний период цивилизации майя…

Профессор вывел гостя из помещения своего музея и тщательно запер железную дверь. Проверяя замки, он произнес, не поворачивая головы:

— В принципе они не очень отличаются от своих предшественниц. К счастью, у меня остались рисунки. Если желаете, вы можете увидеть, как выглядели украденные трубки.

Погрузившись в мягкие объятия удобного кресла, лейтенант внимательно рассматривал цветные изображения старинных индейских трубок, из которых некогда можно было выпустить смертоносную стрелу. О том, что до визита к профессору Хоупу он уже изучил такого рода оружие, следователь не счел нужным информировать хозяина дома. Именно благодаря этому он сразу понял, какой предмет оставил след на буйволовой шкуре. Вот и сейчас он внимательно изучал рисунки профессора, хотя отдавал себе отчет в том, что лишь напрасно тратит время. К рисунку ведь не приложишь «пулю», от которой погиб неизвестный во дворе дома профессора.

— И в самом деле, они очень немногим отличаются от тех трубок, которые я видел в коллекции профессора Вильямса, — сказал наконец Гопкинс, возвращая хозяину дома картонки с цветными изображениями. — И все-таки я весьма сожалею, что не могу видеть оригиналы.

Профессор Хоуп развел руками.

— Поверьте, я жалею не меньше вашего.

Он пододвинул к гостю ящичек с сигарами.

Гопкинс не торопясь выбирал себе сигару.

— Я позволил себе осмотреть ваш участок, — небрежным тоном произнес он.

— Да? — поднял голову профессор. Во взгляде его не выразилось никаких эмоций.

— И обратил внимание на изоляторы. Те, что на штакетнике.

Профессор долго раскуривал сигару.

— Что ж, обстоятельства вынуждают меня позаботиться о безопасности, — наконец отозвался он. — Надеюсь, вы понимаете меня, сэр. После той кражи… Ведь моя коллекция представляет большую ценность. И не только в материальном отношении.

— Если я не ошибаюсь, это не сигнализация.

— Вы не ошибаетесь.

Лейтенант внимательно следил за дымом сигары.

— Насколько я понимаю, по проводам пущен ток высокого напряжения.

— Очень слабый, такой не убьет, — столь же небрежным тоном пояснил профессор.

— И тем не менее, — продолжал лейтенант, — такого рода защита от незваных гостей входит в противоречие с законами нашей страны. На штакетнике нет табличек с предостерегающими надписями: «Осторожно! Ток высокого напряжения!» А ведь закон предусматривает…

Забыв о правилах хорошего тона, профессор буквально взорвался от долго сдерживаемого негодования:

— «Закон»! И вы смеете мне говорить о наших законах! Разве ваши законы сумели защитить меня от кражи? Расхищают коллекцию, которую я с таким трудом собирал не один десяток лет! Что мне закон!

— О, профессор, я полностью разделяю ваше негодование. И тем не менее обязан заметить, что орудие подобного рода может привести к смерти человека.

— Вора!

— Пусть даже и вора. Жизнь каждого гражданина нашего королевства…

Профессор позабыл о сдержанности, дав волю своим чувствам:

— Вы говорите о жизни граждан нашего королевства. А знаете ли вы, сколько раз мне приходилось рисковать собственной жизнью, чтобы раздобыть экспонаты, которые вы только что видели? В той комнате, за железной дверью. Да и вот это все, — он обвел рукой украшающие гостиную предметы. — Уверяю вас, все это намного ценнее жизни какого-то там воришки. И я не остановлюсь ни перед чем, чтобы эти сокровища сохранить для науки! Да, да, они представляют огромную ценность для науки, не только для меня лично. Надеюсь, вы это понимаете?

Лейтенант выпрямился в кресле. Теперь перед хозяином дома сидел не светский денди, а официальный представитель власти.

— Не остановитесь ни перед чем? — медленно повторил он, подчеркнув тоном последние слова.

— Ни перед чем, — подтвердил профессор уже более спокойным голосом, остыв немного. Взяв осторожно, кончиками пальцев со стола свою сигару, которую положил в пылу спора, он закончил:

— Разумеется, гм… в определенных границах.

— В каких именно?

Профессор не ответил. Казалось, он не слышал последнего вопроса представителя власти.

Тот не стал настаивать. Для первого раза, пожалуй, достаточно. И без того его первый визит в дом профессора Вильяма Б. Хоупа помог собрать значительный материал, на основании которого можно прийти к определенным выводам. Вот только бы не ошибиться в этих выводах. Ну что ж, пока хватит.

И он опять перевел разговор на рельсы археологии. После непродолжительной дискуссии на нейтральные научные темы гость счел своим долгом откланяться.

— Прошу извинить меня, сэр, — произнес он, поднявшись с кресла, — если я злоупотребил вашей любезностью. И если позволю себе и в будущем быть несколько… гм… излишне назойливым. Надеюсь, однако, на вашу снисходительность. Ведь вы понимаете…