— Помните, держать строй! — закричал Тэм своим людям. — Не давать им расстроить наши порядки. Если кто-то падёт, следующий делает шаг вперёд и занимает его место, а другой оттаскивает павшего в центр клина.

Они кивнули ему в знак согласия и ударили в тыл троллокам, окружившим у реки Детей Света.

Его клинья ударили, нарушив вражеские порядки, и огромные троллоки развернулись, принимая бой.

Фортуона взмахом руки отослала со’джин, пытавшуюся сменить её королевский наряд. Она чувствовала дым пожара, руки были обожжены и покрыты синяками. Но она не приняла бы от дамани Исцеление. Исцеление было ценным открытием, и некоторые из её подданных изменили к нему отношение, но она не была уверена, что это подобает Императрице. Кроме того, раны были незначительными.

Стоявшие перед нею на коленях Стражи Последнего Часа нуждаются в каком-нибудь наказании. Уже второй раз они пропустили к ней убийцу, и несмотря на то, что она не винит их в неудаче, не наказать их — всё равно, что лишить чести. Это разрывало ей сердце, но она знала, что следует делать.

Она отдала приказ лично. Это мог бы сделать и её Голос, но сейчас Селусии обрабатывали раны. И Карид заслуживал чести выслушать наказание лично от Фортуоны.

— Вы отправляетесь истреблять вражеских марат’дамани, — отдала она приказ Кариду. — Все, кто нёс стражу. Сражайтесь храбро во славу Империи и постарайтесь уничтожить побольше вражеских марат’дамани.

Она заметила, с каким облегчением Карид выслушал приказ. Он позволял ему продолжить службу. Если бы ему было позволено выбирать самому, он, наверное, бросился бы на собственный меч. Её приказ был милосердным.

Отдав приказ, Фортуона отвернулась от того, кто заботился о ней в юности, от того, кто пренебрёг собственной карьерой. Всё ради неё. Позднее она должна определить для себя искупление того поступка, который вынуждена сейчас совершить. А пока она окажет ему столько чести, сколько в её силах.

— Дарбинда, — повернулась она к женщине, которая, несмотря на оказанную ей честь дарованным лично Фортуоной новым именем, настаивала на том, чтобы её звали «Мин». Новое имя на древнем наречии означало «Девушка с Картин», — ты спасла мою жизнь и, возможно, жизнь Принца Воронов. Видящая Рок, я объявляю тебя Благородной. Да будет твоё имя почитаемо грядущими поколениями.

Дарбинда сложила руки на груди. Она вела себя совсем как Кнотай. Эти аборигены так упорны в смирении. Они и в самом деле были горды, горды своим низким происхождением. Непостижимо.

Кнотай сидел рядом на пне, выслушивая доклады с поля боя и отрывисто отдавая приказы. Сражение Айз Седай за западные высоты превратилось в хаос. Он встретился с Фортуоной взглядом и кивнул.

Если здесь были шпионы, а Фортуона удивилась бы, не будь рядом хотя бы одного, то настала пора обвести их вокруг пальца. Здесь собрались все, кто пережил нападение. Фортуона настояла, чтобы они были поблизости, якобы для того, чтобы вознаградить тех, кто себя хорошо проявил, и наказать тех, кто не сумел. Все до единого телохранители, слуги и благородные могли слышать её слова.

— Кнотай, — произнесла она, — нам нужно обсудить то, что мне следует предпринять на твой счёт. На Стражах Последнего Часа лежит ответственность за мою безопасность, но на тебе — ответственность за охрану лагеря. Если ты считал, что наш штаб не защищён, почему ты раньше не поднял этот вопрос?

— Ты что, намекаешь, что это моя вина? — Кнотай поднялся и жестом заставил разведчиков замолчать.

— Я передала командование тебе, — ответила Фортуона. — Значит и главная ответственность за ошибки на тебе, не так ли?

Стоявший рядом генерал Галган нахмурился. Он так не считал. Остальные смотрели в сторону Кнотая угрожающе. Знатные лизоблюды. Легко взвалят на него вину только за то, что он не родился шончан. Однако впечатляет, как быстро Кнотай сумел привлечь на свою сторону Галгана. Или Галган сознательно демонстрирует свои чувства? Может, он и есть шпион? Он мог управлять действиями Сюрот, либо быть оставлен на случай её провала.

— Я не принимаю эту ответственность, Туон, — возразил Кнотай. — Это именно ты настояла, чтобы наблюдать за растреклятой битвой из лагеря, а не из безопасного места.

— Возможно, именно так и следовало поступить, — холодно ответила она. — Вся эта битва полная катастрофа. Ты терпишь поражение за поражением. Ты всё смеёшься и шутишь, отвергая установленный протокол. Я не считаю, что подобное поведение соответствует определённому тебе статусу.

Кнотай громко от души рассмеялся. У него это хорошо получалось. Фортуона решила, что только она заметила две тонкие струйки дыма, поднимавшиеся с Высот точно за его спиной. Прекрасное знамение для Кнотая: крупная игра сулит крупный выигрыш. Либо крупное поражение.

— С меня довольно, — заявил Кнотай, махнув рукой. — Ты со своими треклятыми шончанскими правилами тут только мешаешься.

— Значит, и с меня довольно тоже, — вскинув голову, ответила она. — Нам вообще не стоило позволять втянуть себя в эту битву. Нам следовало готовиться к защите наших территорий на юго-западе. Я не позволю тебе разбрасываться жизнями моих солдат.

— Ну и убирайтесь, — огрызнулся Кнотай. — Без вас обойдёмся.

Она повернулась к нему спиной и шагнула прочь.

— Уходим, — приказала она остальным. — Соберите дамани. Все, за исключением этих Стражей Последнего Часа, Перемещаются в наш лагерь на Эринин, а потом мы вернёмся в Эбу Дар. Мы начнём настоящую Последнюю Битву, когда эти глупцы обескровят для нас Отродий Тени.

Придворные последовали за ней. Насколько убедительным было представление? Шпион видел, как она отправляет на смерть преданных ей людей. Сможет ли это убедить его в том, что она способна на безрассудный поступок? Что она безрассудна и эгоистична настолько, что готова отобрать свою армию у Кнотая? Вроде бы вышло правдоподобно. И какая-то часть её даже хотела поступить именно так и отступить, чтобы продолжить сражение на юге.

Разумеется, такой шаг противоречил бы всем знамениям: хмурому небу, землетрясениям и битве Дракона Возрождённого. От подобных предзнаменований не просто отмахнуться.

Но шпиону об этом неизвестно. Он её не знает. Шпион видит молодую женщину настолько глупую, что она решила сражаться в одиночестве. На это она надеялась.

Тёмный сплёл вокруг Ранда паутину вероятных реальностей.

Ранд знал, что их борьба, сражение за возможное будущее, было важнейшей частью Последней Битвы. Он не мог соткать будущее. Он не был Колесом или чем-то вроде него. Несмотря на всё случившееся с ним, он по-прежнему оставался лишь человеком.

И всё же, именно в нём была заключена вся надежда человечества. Человечеству уготована такая участь — выбирать своё будущее. И выбранный путь… будет определён в ходе этой битвы, в схватке воли всего человечества против воли Тёмного. Пока ещё то, что может быть, только превращается в то, что будет. Сломаться сейчас — означает позволить Тёмному выбрать будущее.

— СМОТРИ, — произнёс Тёмный, когда лучи света слились вместе, и Ранд очутился в новом мире. В том, который ещё не стал реальностью, но который, весьма вероятно, очень скоро мог ею стать.

Ранд нахмурился, глядя в небо. На этот раз оно не было красным, а окружающий ландшафт не подвергался разрушениям. Ранд оказался в Кэймлине, который во многом оставался таким, каким он его помнил. Нет, отличия конечно имелись. По улицам, перемежаясь с пешеходами и конными экипажами, грохотали паровые повозки.

С центрального холма, на котором он очутился, ему было хорошо видно, как разросся город, выйдя за пределы новой стены. Ранд даже мог определить место, где Талманес пробил в стене пролом. Его не стали заделывать. Вместо этого город выплеснулся через него наружу, и там, где прежде были прилегающие поля, теперь возвышались здания.

Ранд нахмурился, поворачиваясь, и направился вдоль по улице. Какую игру задумал Тёмный? Не может быть, чтобы этот обычный, преуспевающий город был частью его плана. Люди выглядели чистыми и не казались подавленными. Никаких признаков порочности, отличавших прежние творения Тёмного