Вокруг лежали обугленные тела и разбитые драконы, похожие на кучи окалины или угля. Гавин знал, что иногда, чтобы обновить поле, фермеры сжигают прошлогоднюю стерню, но сейчас сам мир был в огне. И пока он шёл сквозь вьющиеся столбы чёрного дыма, смочив свой платок и повязав им лицо, он молил об обновлении.

По всей земле паутиной разбегались трещинки. Тень разрушает эту землю.

Большинство троллоков собиралось на стороне Высот, выходившей на Гавальский брод, хотя небольшая их кучка тыкала пиками в тела на склоне. Наверное, их привлёк запах горящей плоти. Из дымной завесы возник Мурддраал и начал отчитывать их на неизвестном Гавину языке, стегая по спинам кнутом.

Гавин застыл на месте, но Получеловек его не заметил. Он погнал отставших к месту сбора остальных троллоков. Гавин подождал, тихо дыша сквозь платок, чувствуя, как его окутывают тени Кровавых Ножей. Три кольца каким-то образом меняли его. Он становился импульсивным, а ноги при ходьбе двигались слишком быстро. Ему понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к этим изменениям и научиться удерживать равновесие при каждом движении.

Троллок с волчьей мордой поднялся из-за ближайшей кучи обломков и понюхал воздух, выискивая Исчезающего. Затем он выполз из своего укрытия с перекинутым через плечо трупом. Пройдя не далее чем в пяти футах от Гавина, он снова остановился и понюхал воздух. Затем, пригнувшись ниже, продолжил свой путь. За телом, которое несла тварь, волочился плащ Стража. Бедный Саймон, никогда ему больше не срезать колоду. Гавин тихонько зарычал, и прежде чем успел сообразить, что делает, метнулся вперёд. Выпад Поцелуй Гадюки, поворот, и голова троллока покатилась с плеч.

Труп рухнул на землю. Гавин выпрямился с обнажённым мечом, затем, проклиная свою опрометчивость, пригнулся и снова скрылся в дыму. Запах дыма перебьёт его собственный, а силуэт растворится среди клубящейся черноты. Идиот! Рисковать обнаружить себя ради того, чтобы убить одного троллока. Труп Саймона всё равно окажется в троллочьем котле. Он не мог перебить всех, да и сюда явился ради того, чтобы убить одного-единственного человека.

Гавин пригнулся, выжидая и пытаясь определить, заметил ли кто-нибудь убийство троллока. Может, его самого и нельзя увидеть — он не был уверен, насколько его скрывают кольца, — но любой наблюдатель мог заметить, что троллок упал.

Но никто не поднял тревоги. Гавин встал и продолжил свой путь, и только тогда заметил, что его покрытые чёрной сажей пальцы покраснели. Он обжёгся, но боль была отстранённой. Кольца. Ему было трудно мыслить ясно, но это, к счастью, не влияло на его способности сражаться. Даже наоборот, его инстинкты обострились.

Демандред. Где Демандред? Гавин обыскивал плато на Высотах. Коутон расположил войска на реке у брода, но дым мешал различить, чьи силы там сосредоточены. С другой стороны кипел бой между Порубежниками и шаранской кавалерией. А здесь, на вершине, было затишье, несмотря на присутствие Отродий Тени и шаранцев. Сейчас Гавин крался по тылам армии Отродий, держась самой густой поросли сухостоя и бурьяна. Кажется, его никто не замечал. Повсюду плясали тени, а тени были его защитой. Далеко внизу, в открывшемся коридоре между Высотами и болотом, пожары затухали. Слишком быстро для обычных пожаров. Действие Единой Силы?

Он намеревался обнаружить Демандреда, определив место, откуда тот наносит удары, но если он направлял только для того, чтобы потушить пожары, тогда…

Армия Тени пошла в атаку, несясь с холмов к Гавальскому броду. Пришла в движение основная масса троллоков, а шаранцы оставались на месте. Очевидно, они намеревались перемахнуть обмелевшее русло и атаковать армию Коутона.

Если Коутон хотел выманить все силы Демандреда с Высот, то ему это не удалось. Многие шаранцы остались на месте: и пехота, и кавалерия равнодушно наблюдали, как троллоки ринулись в бой.

Вдоль склона холма загремели взрывы, подбрасывая троллоков в воздух, как пыль с выбиваемого ковра. Гавин помедлил, пригнувшись к земле. Немногие оставшиеся исправными драконы. Мэт установил их где-то за рекой, но из-за дыма было трудно разглядеть точное место дислокации. Судя по звуку, стреляло где-то с полдюжины, но они наносили серьёзный урон, особенно если принять во внимание расстояние.

Недалеко от вершины вспыхнуло красное свечение, направленное в сторону дыма, за которым укрывались драконы. Гавин улыбнулся. «Премного благодарен». Он положил руку на рукоять меча. Пора проверить кольца в деле.

Пригнувшись, он быстро метнулся из своего укрытия. Большая часть троллоков неслась с холма к пересохшей реке. Им навстречу сыпались арбалетные болты и стрелы, последовал ещё один залп драконов немного с другой позиции. Коутон перемещал драконов, и Демандреду было непросто по ним попасть.

Гавин бежал между воющими Отродьями. От взрывов земля вздрагивала, как бьющееся сердце. В горле першило от затянувшего всё вокруг дыма. Его руки почернели, и он предполагал, что лицо тоже. Он надеялся, что это поможет подойти незамеченным.

Визжащие и хрюкающие троллоки оборачивались, но никто не задерживал на нём взгляда. Они чувствовали, как что-то проносится мимо, но видели только расплывчатое пятно.

Через узы хлынул гнев Эгвейн. Гавин улыбнулся, он и не ждал, что она будет довольна. Пока он бежал под градом впивающихся в землю стрел, то окончательно решился. Когда-то, возможно, он поступил бы так ради славы, ради шанса сразиться с Демандредом.

Но сейчас он испытывал другие чувства. Он руководствовался необходимостью. Кто-то должен был сразиться с этим созданием, его убить, или они потерпят поражение. Это понимали все. Но рисковать жизнью Эгвейн или Логайна было слишком опасно.

А жизнью Гавина можно было рискнуть. Никто не ставил ему такой задачи — да никто бы и не осмелился, — но это было необходимо. Ему представился шанс что-то изменить, шанс сделать действительно нечто важное. Он делал это ради Андора, ради Эгвейн, ради самого мира.

Впереди Демандред выкрикнул уже знакомый вызов: «Пришлите мне ал’Тора, а не этих так называемых драконов!» Затем он ударил новой струёй огня.

Гавин миновал бегущих в атаку троллоков и зашёл в тыл большой группе шаранцев, которые были вооружены странными луками, размером почти с двуреченские. Они окружали всадника в кольчуге, сплетённой из перекрывающихся монет, скреплённых через отверстия в центре, в латном воротнике и наручах. Забрало его устрашающего шлема было открытым. Это гордое, красивое и величественное лицо казалось странно знакомым.

«Надо действовать быстро, — подумал Гавин. — И, Свет, лучше не дать ему шанса направить Силу».

Шаранские лучники стояли наготове, но лишь двое повернулись, когда Гавин проскользнул между ними. Он вытащил поясной нож из ножен: ему придётся стащить Демандреда с лошади, а затем добраться до его лица. Было похоже на нападение труса, но это был наилучший способ. Сбить его с толку, и Гавин сможет…

Демандред резко повернулся и посмотрел прямо на Гавина. Через мгновение мужчина выставил вперёд руку, и в сторону Гавина метнулся луч раскалённого добела огня толщиной с прут.

Гавин отпрыгнул в сторону, и луч прошёл мимо, рядом с ним. Поблизости по поверхности земли побежали в разные стороны трещинки. Глубокие, чёрные, которые, казалось, открываются в бесконечность.

Гавин прыгнул вперёд, рассекая подпругу седла Демандреда. Так быстро. Кольца позволяли ему действовать, пока Демандред ещё смотрел в недоумении.

Седло начало сползать, и Гавин ударил ножом в бок лошади. Животное заржало и поднялось на дыбы, скидывая Демандреда вместе с седлом.

Лошадь унеслась прочь, а шаранские лучники закричали, когда Гавин прыгнул, держа в руках окровавленный нож. Он навис над Демандредом, держа занесённый нож обеими руками.

Тело Отрёкшегося вдруг подбросило, и он отлетел в сторону. Вихрем подняло пепел с почерневшей земли, когда потоки воздуха подхватили Демандреда и поставили на ноги с громким звяканьем, уже с обнажённым мечом в руках. Отрёкшийся пригнулся и выпустил ещё одно плетение, Гавин почувствовал, как вокруг него закрутился воздух, словно пытаясь схватить его своими потоками. Благодаря кольцам он двигался слишком быстро, и, видимо, поэтому Демандреду было трудно попасть в него.