Я представила, как повешу вот, например, вот эту огромную картину в общежитии. Придётся пожертвовать окном. Или на потолок прибить. Потом представила как несу эту картину через проклятый лес, или как буду потом переезжать — с маленьким чемоданом и громадной пафосной картиной, и с трудом удержавшись от смеха, покачала головой:

— Благодарю Вас, ар художник, но в данный момент мои жизненные обстоятельства не располагают к приобретению предметов искусства… — Печально сообщила я.

Вообще, положа руку на сердце, если бы какая-то из картин действительно меня зацепила, то меня бы всё представленное вряд ли смутило — в конце концов, если всё получится, Шеррайг меня отправит домой порталом, и по лесу тащить картину явно не придётся. А со всем остальным можно и справиться… Но картины были какие-то…пустые. Нарисованы они были безупречно, с изумительной чёткостью и точностью… но не грели. Не зажигали в душе огонь, не волновали, и даже не успокаивали. Но сказать об этом художнику я не могла. Врождённая деликатность. Или трусость. Называйте, как вам больше нравится.

— А Вы с дядей Шерром приехали? — Простодушно спросил хозяин мастерской.

Кхм. С дядей. Нет, я допускала, что у Шеррайга могут быть родственники, и племянники в том числе, но этот «племянник» выглядел чуть ли не старше «дядюшки».

— Меня зовут Эдуард-Кристоф, — он подошёл ко мне и, взяв руку, чтобы поцеловать, задержал в своей руке. — А Вас, прекрасная незнакомка?

— Ая. — Сказала я, мечтая, чтобы он скорее отпустил мою руку. Не то, чтобы мне было особо неприятно, но я вообще не люблю, когда меня трогают незнакомые мне люди.

Очевидно, он ждал продолжения — здесь было принято давать двойные имена аристократам, а в королевской семье были и вовсе тройные. Но я упрямо молчала — в конце концов, я действительно простолюдинка. И не собираюсь никого обманывать.

Эдуард-Кристоф понял, что второго имени не будет, но руку всё равно поцеловал.

— Вас проводить в библиотеку? — Без особого энтузиазма предложил он. — Или, — он немного оживился, — может, желаете порисовать?

И я поняла, что очень даже желаю, только вот не умею совершенно, о чём и сообщила. Это, как ни странно, Эдуарда воодушевило.

Некоторая заминка вышла с тем, что именно рисовать. По настоящему мне хотелось рисовать либо элронца, в его настоящем облике, либо проклятый лес. Ни то, ни другое я не была готова поведать своему неожиданному учителю рисования.

— Давайте натюрморт, — вздохнула. И мы стали рисовать натюрморт — кувшин с цветами и пара яблок.

Теперь главное не увлечься и не пририсовать яблоку хищный элронский глаз — хихикала я про себя.

Время летело незаметно, просто в какой-то момент подняв голову от мольберта, я обнаружила Шеррайга — он стоял и рассматривал картины, как и я, пару часов назад.

— Шерр! — Воскликнул Эдуард, и поспешил к моему элронцу, на ходу вытирая руку от краски.

— Эд, — они пожали друг другу руки, и Шеррайг хлопнул художника по плечу.

— Твоя… — тут художник замялся, — подруга отказалась брать картину!

Вот ябеда, мне сделалось даже немножко смешно. Кажется, Шеррайгу тоже.

— Я рад, что у неё хороший вкус, — невозмутимо сообщил элронец, но краешек губ дрогнул в едва заметной улыбке. И Эд шутливо двинул его кулаком в плечо.

Пользуясь случаем, я рассматривала художника, хотя взгляд тянулся к элронцу. Эдуард был на пол-головы выше Шеррайга, обладал чуть менее рыжими, чем хозяйка дома, но такими же вьющимися волосами — таки племянник? серыми глазами и более плотным телосложением. Но ни у кого не возникло бы сомнений, кто из них опаснее. А для меня не возникало и вопроса кто привлекательнее. И от этого знания сердце то сладко замирало и пело, то грустило. Но это всё было гораздо лучше, чем молчание.

Ужин прошёл мирно, тихо, почти по семейному. София и Эдуард — действительно племянник, рассказывали последние новости и сплетни. В частности, мы услышали что послужило причиной обращения к Мэррою. Я не знала что именно и насколько подробно рассказал или планировал рассказать Шеррайг, поэтому в основном молчала, предоставляя элронцу самому вести разговор. Разве что изредка вставляла требуемые для поддержания светского разговора, ничего не значащие фразы.

В Сандерланде активно убивали сторонников королевы. Само по себе это, конечно, не есть хорошо, но и не настолько плохо, чтобы просить помощи у заграничного мага. Вся проблема была в том, что убивали близкие, самые близкие, самые родные люди. На которых стояла защита от внушения, и сигналка на попытки внушения… Не помогало. Ничего не помогало. Сигналки не срабатывали, защита оставалась нетронутой, а люди убивали. И потом ничего не могли пояснить, максимум припоминали, что «он мешал». Чему? Кому? Чем, в конце концов?

После третьего убийства, когда маги и следователи опять развели руками, королева решила обратиться за помощью к самому универсальному и разностороннему магу нашего времени — к Мэррою, как вы, несомненно, догадываетесь.

Есть ли пока у Мэрроя какие-то результаты — а он прибыл неделю назад, пока неизвестно. Но королева полна надежд. И послезавтра даёт бал в честь Мэрроя и налаживания отношений с соседями…

Тут Шеррайг оживился:

— На бал можно попасть?

София-Елена недовольно наморщила носик и укоризненно встряхнула кудряшками:

— Тебе для дела, или просто девочку выгулять?

Я чуть не подавилась и с интересом стала ждать ответ элронца. Нет, я-то знаю, что по делу. Но, может, как-то осадит? Шеррайг выразительно поднял бровь и молча смотрел, и под его взглядом она немного даже смутилась.

— Ладно, прости. Постараюсь достать приглашения. — Примирительно сказала София. — И ты, Ая, тоже прости. — Она адресовала мне такую же обворожительную улыбку, как и утром. Но в этот раз я не торопилась её прощать, хоть и кивнула.

Когда мы уже выходили из столовой, она придержала Шеррайга за рукав:

— Шерр, — она чуть замялась. — Ко мне скоро придёт гость…

Элронец чуть наклонил голову, давая понять, что слушает. И что её лёгкий румянец не остался незамеченным. Я попыталась отцепиться от Шеррайга, чтобы незаметно отойти — не люблю смущать кого бы то ни было, но элронец не отпустил.

— Он придёт порталом, — наконец, добралась до сути София-Елена. — Ко мне в спальню. А потом, утром также уйдёт. — Она почти весело посмотрела на Шеррайга.

— Я понял. Когда почувствую портал, не вбегать к тебе в спальню с саблей наголо. — Вернул усмешку элронец. — Хорошей ночи.

София-Елена благодарно ему улыбнулась, пристально посмотрела на меня и сказала ему:

— Тебе — хорошего вечера.

И мы, наконец, покинули дверной проём.

Я не хотела ещё спать и расставаться с Шеррайгом тоже не хотела, но все вопросы, которые можно было бы задать, как назло вылетели из головы. А говорить что-то совсем глупое не хотелось — меня изрядно беспокоило, что подумает обо мне этот конкретный элронец. Поэтому, когда он вдруг предложил прогуляться, боюсь, я выказала куда больше энтузиазма и радости, чем полагается скромной девушке.

А после прогулки, мы сидели у Шеррайга в комнате и играли в шахматы.

— А какое у тебя второе имя? — Спросила я, теребя в руках только что съеденную пешку.

— Райан. — Шеррайг без зазрения совести забрал у меня ферзя. — Шах.

— Шеррайг Райан… задумчиво повторила я, рассматривая ситуацию на доске. — Может сдашься?

— Зачем это? — Шеррайг бросил озадаченный взгляд на доску. — Ты же проигрываешь.

— Вот. В этом-то всё и дело… — протянула я, забираясь в кресло с ногами. — Проиграю, расстроюсь… укушу.

Шеррайг расхохотался.

— Не хочешь доигрывать?

— Не хочу. — Призналась я. — Я ещё на пятом ходу ступила, и всю партию испортила.

Элронец согласно кивнул, и откинулся на спинку кресла. Уходить мне не хотелось… затевать новую шахматную партию тоже.

— А почему ты и сейчас держишь морок на глазах? Потому что может кто-то войти? — Зевая спросила я.

— Да нет, привык, — пожал плечами элронец. — Ну и тебя пугать не хочу.