Разъ­яс­няя суть ин­три­ги, Дан­тес уточ­ня­ет, что «му­жа там не бы­ло». Пуш­кин, дей­ст­ви­тель­но, от­пус­кал свою же­ну од­ну с се­ст­ра­ми на свет­ские ба­лы, ко­то­рые по тем или иным при­чи­нам не вы­зы­ва­ли у не­го ин­те­ре­са. Но толь­ко не к Вя­зем­ским, толь­ко не в тес­ный круг дру­зей и зна­ко­мых! Что­бы не по­ехать ту­да и тем са­мым вы­ка­зать пре­неб­ре­же­ние близ­ки­ми людь­ми, тре­бо­ва­лись вес­кие ос­но­ва­ния, сре­ди ко­то­рых лишь од­но при­ни­ма­лось бе­зо­го­во­роч­но – бо­лезнь. Пуш­кин за­бо­лел вслед за Дан­те­сом 23 ок­тяб­ря и поя­вил­ся у Вя­зем­ских 1 но­яб­ря. Ка­ва­лер­гард вы­здо­ро­вел 27 ок­тяб­ря. От­сю­да сле­ду­ет, что пись­мо он, ве­ро­ят­нее все­го, на­пи­сал ме­ж­ду дву­мя по­след­ни­ми да­та­ми.

Итак, Дан­тес пи­шет: «вче­ра я слу­чай­но про­вел весь ве­чер на­еди­не с из­вест­ной те­бе да­мой…поч­ти час». Слу­чай­но … весь ве­чер… поч­ти час. Что здесь - прав­да, а что вы­мы­сел? Слу­чай­ным, по­хо­же, ока­за­лось от­сут­ст­вие му­жа, посколь­ку по­яв­ле­ние На­та­льи Ни­ко­ла­ев­ны у Вя­зем­ских труд­но бы­ло на­звать не­ожи­дан­ным! Весь ве­чер – это о мес­те пре­бы­ва­ния, поч­ти час – о вре­ме­ни от­сут­ст­вия муж­чин (ве­ро­ят­но, в са­мом на­ча­ле рау­та).

Дан­тес ут­вер­жда­ет, что он «со­брал­ся с му­же­ст­вом и дос­та­точ­но хо­ро­шо ис­пол­нил свою роль и да­же был до­воль­но ве­сел». Что это бы­ла за роль? Уж, на­вер­ное, не та, о ко­то­рой пи­са­ла Со­фья Ка­рам­зи­на бра­ту 19 сен­тяб­ря, со­об­щая, что ка­ва­лер­гард

про­дол­жа­ет всё те же шту­ки, что и пре­ж­де, - не от­хо­дя ни на шаг от Ека­те­ри­ны Гон­ча­ро­вой, он из­да­ли бро­са­ет неж­ные взгля­ды на На­та­ли, с ко­то­рой, в кон­це кон­цов, все же тан­це­вал ма­зур­ку.[21]

Лю­бо­пыт­но, что и в сле­дую­щем пись­ме от 18 ок­тяб­ря, уже в ме­лан­хо­ли­че­ском на­строе­нии, ус­тав от де­мон­ст­ра­ции ли­те­ра­тур­ных спо­соб­но­стей и по­зволив се­бе по­шло­сти (один обо­рот че­го сто­ит: «ско­ро бу­дет спать на сво­ем сча­стье» - это о же­ни­хе, до­бив­шем­ся ру­ки не­вес­ты!), Ка­рам­зи­на, по су­ти де­ла, по­вто­ри­ла ту же мысль без оби­ня­ков:

во­зоб­но­ви­лись на­ши ве­че­ра, на ко­то­рых с пер­во­го же дня за­ня­ли свои при­выч­ные мес­та На­та­ли Пуш­ки­на и Дан­тес, Ека­те­ри­на Гон­ча­ро­ва ря­дом с Алек­сан­дром, Алек­сан­д­ри­на – с «Ар­ка­ди­ем»[22].

Ины­ми сло­ва­ми, ни­че­го но­во­го в от­но­ше­ни­ях ка­ва­лер­гар­да и На­та­льи Ни­ко­ла­ев­ны Со­фья Ка­рам­зи­на не за­ме­ти­ла, а долж­на бы­ла, ес­ли пред­по­ло­жить, что встре­ча у Вя­зем­ско­го со­стоя­лась на­ка­ну­не, и ка­ва­лер­гард ис­пол­нял на ней ка­кую-то осо­бен­ную роль. И до­пи­сы­ва­ла она пись­мо 20 ок­тяб­ря, так что вре­ме­ни хва­та­ло, что­бы ос­во­ить все пе­ре­ме­ны.

А вот в пись­ме от 3 но­яб­ря тон ее упо­ми­на­ния о Дан­те­се рез­ко ме­ня­ет­ся. «У нас за ча­ем все­гда бы­ва­ет не­сколь­ко че­ло­век – со­об­ща­ет она бра­ту - в их чис­ле Дан­тес, он очень за­ба­вен и по­ру­чил мне за­ве­рить те­бя, что те­бя ему не дос­та­ет…»[23]. Без со­мне­ния пе­ред на­ми тот са­мый но­вый, «ве­се­лый» Дан­тес, ка­ким он пред­став­ля­ет­ся в сво­ем пись­ме. Но глав­ное - ря­дом нет Гон­ча­ро­вых. Он сво­бо­ден для ста­рой друж­бы и но­вых ро­ман­ти­че­ских при­клю­че­ний, что осо­бен­но ра­ду­ет Ка­рам­зи­ну, тай­но влюб­лен­ную в ка­ва­лер­гар­да. Ма­не­ра его по­ве­де­ния по­нят­на. Она ис­про­бо­ва­на мно­ги­ми, кто был хоть од­на­ж­ды влюб­лен - ста­рать­ся не за­ме­чать пред­мет обо­жа­ния, воз­бу­ж­дая тем са­мым рев­но­ст­ные чув­ст­ва. Но что за­ста­ви­ло его ис­пол­нять эту роль, столь не­обыч­ную для кра­си­во­го муж­чины?

За­гля­нем в пись­мо Пуш­ки­на от 21 но­яб­ря. Там есть фра­за, об­ра­щен­ная к Гек­кер­ну:

По­доб­но бес­сты­жей ста­ру­хе, вы под­сте­ре­га­ли мою же­ну по всем уг­лам, что­бы го­во­рить ей о ва­шем сы­не, а ко­гда, за­бо­лев си­фи­ли­сом, он дол­жен был си­деть до­ма, ис­то­щен­ный ле­кар­ст­ва­ми, вы го­во­ри­ли, бес­че­ст­ный вы че­ло­век, что он уми­ра­ет от люб­ви к ней; вы бор­мо­та­ли ей: вер­ни­те мне мое­го сы­на[24].

О том же го­во­рит и при­ве­ден­ное вы­ше сви­де­тель­ст­во А.Ка­рам­зи­на. Ста­ло быть, Гек­керн встре­чал­ся с же­ной по­эта во вре­мя бо­лез­ни Дан­те­са и пре­тен­зии его к На­та­лье Ни­ко­ла­ев­не зву­ча­ли не как-ни­будь фи­гу­раль­но – дес­кать, это вы, ма­дам, по­спо­соб­ст­во­ва­ли ис­то­ще­нию мо­ло­до­го че­ло­ве­ка - а впол­не кон­крет­но: «вер­ни­те мне мое­го сы­на». Для вы­ра­же­ний та­ко­го по­ряд­ка тре­бу­ет­ся ос­но­ва­ние. Долж­но бы­ло про­изой­ти не­что из ря­да вон вы­хо­дя­щее и, не­пре­мен­но, с уча­сти­ем же­ны по­эта пред са­мой бо­лез­нью ка­ва­лер­гар­да. Ду­ма­ет­ся, встре­ча у По­ле­ти­ки бы­ла бы здесь к мес­ту. Ку­да де­вать­ся от­верг­ну­то­му влюб­лен­но­му, как не на боль­нич­ную кой­ку! Так что, 17 ок­тяб­ря, ско­рее все­го, со­стоя­лось то са­мое тай­ное сви­да­ние. Пись­мо же бы­ло на­пи­са­но Дан­те­сом чуть поз­же, по вы­здо­ров­ле­нию, ска­жем, 29-го ок­тяб­ря, уже в ро­ли от­верг­ну­то­го лю­бов­ни­ка. То­гда ста­но­вит­ся по­нят­ным, по­че­му раз­го­вор Гек­кер­на с На­таль­ей Ни­ко­ла­ев­ной, о ко­то­ром упо­мя­нул по­эт в сво­ем ра­зо­рван­ном пись­ме, со­сто­ял­ся 2 но­яб­ря. Ос­та­ва­ясь же на по­зи­ци­ях Ви­та­ле-Скрын­ни­ко­ва, при­шлось бы объ­яс­нить, что за­ста­ви­ло по­слан­ни­ка мед­лить с вы­пол­не­ние «от­ча­ян­ной» прось­бы сы­на бо­лее двух не­дель.

Итак, пред­по­ло­жим: 17 ок­тяб­ря со­стоя­лась встре­ча у По­ле­ти­ки, за­тем ка­ва­лер­гард ска­зал­ся боль­ным – а мо­жет, дей­ст­ви­тель­но, за­бо­лел - и стал под­сы­лать при­ем­но­го от­ца к На­та­лье Ни­ко­ла­ев­не, пы­та­ясь вы­ве­дать ее на­строе­ние, а по вы­здо­ров­ле­нию при­ду­мал но­вую ин­три­гу, суть ко­то­рой из­ло­жил в пись­ме к Гек­кер­ну от 29 (?) ок­тяб­ря. Же­лая до­бить­ся сво­его, он хо­тел при­пуг­нуть же­ну по­эта раз­гла­ше­ни­ем тай­ны встре­чи. 2 но­яб­ря по­слан­ник при­сту­пил к ис­пол­не­нию за­ду­ман­но­го. А те­перь все под­роб­но и по по­ряд­ку…

У По­ле­ти­ки

Су­ще­ст­ву­ют, по край­ней ме­ре, три опи­са­ния встре­чи у По­ле­ти­ки, оп­ре­де­лен­ным об­ра­зом свя­зан­ные ме­ж­ду со­бой: Г.Фри­зен­го­фа (му­жа Алек­сан­д­ри­ны Гон­ча­ро­вой), В.Ф.Вя­зем­ской и А.П.Ара­по­вой (до­че­ри На­та­льи Ни­ко­ла­ев­ны от вто­ро­го бра­ка). Поя­ви­лись они на свет спус­тя мно­гие го­ды по­сле смер­ти На­та­льи Ни­ко­ла­ев­ны, стро­го­стью фак­тов не от­ли­ча­лись, но из мно­го­чис­лен­ной ме­му­ар­ной ли­те­ра­ту­ры впер­вые упо­ми­на­ли о тай­ном сви­да­нии, ука­зы­вая на не­го, как на глав­ную при­чи­ну смер­тель­но­го по­един­ка.

Сна­ча­ла за­го­во­ри­ла В.Ф.Вя­зем­ская, в опуб­ли­ко­ван­ных[25] в 1888 го­ду П.И.Бар­те­не­вым вос­по­ми­на­ни­ях (са­ма кня­ги­ня уже вто­рой год, как умер­ла). Но вот что лю­бо­пыт­но – за год до это­го Ара­по­ва об­ра­ти­лась к сво­ей тет­ке Алек­сан­д­ри­не с прось­бой рас­ска­зать, что она пом­ни­ла о ро­ко­вой ду­эли. Алек­сан­д­ри­на от­ве­ти­ла че­рез сво­его му­жа ба­ро­на Г.Фри­зен­го­фа. Так поя­ви­лись пись­ма, в ко­то­рых опи­са­ние встре­чи у По­ле­ти­ки уди­ви­тель­ным об­ра­зом сов­па­да­ли с вос­по­ми­на­ния­ми Вя­зем­ской. Са­ма же Ара­по­ва вос­поль­зо­ва­лась свои­ми зна­ния­ми го­раз­до поз­же (ее кни­га вы­шла в свет в кон­це 1907 – на­ча­ле 1908 го­дах), что по­зво­ли­ло рас­смат­ри­вать ее ра­бо­ту от­дель­но от двух пре­ды­ду­щих сви­де­тельств. Ме­ж­ду тем, мысль об их об­щем род­ст­ве ка­жет­ся бо­лее ес­те­ст­вен­ной, как и пред­по­ло­же­ние о не­слу­чай­ном ха­рак­те­ре поч­ти од­но­вре­мен­но­го по­яв­ле­ния вос­по­ми­на­ний кня­ги­ни и пи­сем Фри­зен­го­фа.

Ара­по­ва ин­те­ре­со­ва­лась всем, что го­во­ри­ли или пи­са­ли о ма­те­ри, но для то­го, что­бы ее об­ра­ще­ние к род­ст­вен­ни­кам со­стоя­лось, имен­но, в 1887-ом, а ска­жет, не в 1882-ом или 1885-ом го­ду, долж­на бы­ла су­ще­ст­во­вать ка­кая-то вес­кая при­чи­на. И она, ско­рее все­го, за­клю­ча­лась в смер­ти кня­ги­ни Вя­зем­ской. Ара­по­ва с юных лет на­хо­ди­лась под силь­ным ду­хов­ным влия­ни­ем ее му­жа - кня­зя Пет­ра Ан­д­рее­ви­ча. В сво­ей кни­ге она не без гор­до­сти при­зна­ет­ся, что Вя­зем­ский, «свя­то обе­ре­гая ста­рин­ную друж­бу, был час­тым по­се­ти­те­лем в до­ме» и да­же при­знал ее ли­те­ра­тур­ное да­ро­ва­ние.