— Насос водяной барахлит, — сказал он новичкам. — Прошу заняться.

Сняли насос, разобрали. Вроде бы все на месте. Почистили, смазали, собрали.

— Ну как? — спросил старшина.

— Будет работать, — заявил Наиль.

— Тогда устанавливайте.

Установили.

— Начинайте качать воду.

Включили. Насос зачмокал, а прибор показывает — воды для охлаждения двигателя поступает мало.

— Снимайте!

Сняли.

— Ищите!

Лишь к вечеру устранили неисправность, доложили. Старшина не похвалил, не поругал, промолчал. Назавтра он попросил разобраться с масляной системой, а на следующий день приказал сменить смазочное масло на подшипниках линии вала длиною чуть ли не в двадцать пять метров. Что ни день, то новое задание, более сложное, чем предыдущее. Николаю и Наилю нравилось самим находить причину неисправности. Лодка стояла у пирса на предупредительном ремонте, и друзья догадывались, что многие неисправности мнимые. Старшине, видимо, хотелось проэкзаменовать новичков самым строгим образом, и он, незаметно разрегулировав тот или иной механизм, просил исправить, и они — сначала робко, потом все увереннее — разбирали насосы, проверяли магистрали, форсунки, подтягивали сальники, захлопки. Было бы неверно утверждать, что через месяц они знали двигатель как свои пять пальцев. Тем не менее познакомились со многими его капризами, нашли «лекарство от недугов». А когда было уж очень трудно определить «болезнь», на помощь приходили старшие специалисты, по году прослужившие на лодке, — Владимир Астахов и Александр Зубков.

Сдав экзамены, они получили допуск к самостоятельному управлению механизмами.

В Заполярье стояли белые ночи. Солнце опускалось неглубоко, доходило только до вершин сопок и вновь появлялось, играя лучами на рубке подводного корабля.

— Спасибо, Серега, уважил старого моряка.

Иван Сергеевич Николаенко, поднявшись со стула, обнял сына. Радости его не было конца. Это и понятно. Ведь воевал на море, и, конечно, ему хотелось, чтобы сын тоже попал служить на флот. И вот теперь, услышав от счастливого Сергея, что его направляют на подводную лодку «Челябинский комсомолец», отец взволновался до глубины души.

…О многих боях поведал своим детям отец. Сергей, затаив дыхание, слушал рассказы о дерзких атаках маленьких, но грозных для врага кораблей.

Сторожевой катер, на котором служил мотористом Иван Сергеевич, доставлял десантников на Малую землю близ Новороссийска. Разгружались, как правило, под сильным артиллерийским и минометным огнем. Береговые прожекторы лихорадочно шарили по заливу.

В начале ноября 1943 года катер, прорвав заслон противника, доставил боеприпасы на огненную землю Керченского полуострова — так моряки называли селенье Эльтиген. В этом районе днем и ночью бушевало море огня.

К утру разгрузились и полным ходом пошли обратно, но были встречены вражескими торпедными катерами.

— Огонь! — скомандовал командир.

Загрохотала носовая пушка, ритмично застучал пулемет, раздались автоматные очереди. Но, конечно, не пули заставили резко свернуть два неприятельских корабля: один из них с поврежденным мотором заплясал на крутой волне, другой, густо дымя, уходил в открытое море.

— Молодцы, артиллеристы! — крикнул командир и тут же был сражен осколком.

От взрыва снаряда попадали все и в машинном отделении. На какое-то время моторист Николаенко потерял сознание. Очнувшись, он спросил:

— Есть кто живой?

Вода с глухим рокотом врывалась внутрь корабля, мешкать было нельзя. Николаенко с трудом выбрался на палубу. Осмотрелся. Кругом бушевал огонь.

— Есть кто живой? — снова крикнул Иван Сергеевич. Никто не отозвался на его голос. Превозмогая боль от ожогов, моторист перевалил через борт, упал в море. Вода обожгла тело. Тем не менее медлить было нельзя, корабль почти совсем осел на корму и вот-вот должен был скрыться под водой. Опасаясь, как бы его не затянуло в воронку, он быстро отплыл в сторону.

После удара голова стала как чугунная. Сколько Иван Сергеевич плыл к берегу: час, два или три, — он не мог потом вспомнить.

С грехом пополам он все же добрался до берега.

Десант остался километрах в десяти. Николаенко оказался в тылу врага. «Что делать?». Там и тут слышалась чужая речь. До позднего вечера он скрывался между камнями, а когда на небе высыпали звезды, поднялся и тихо пошел вдоль берега, туда, откуда доносился шум боя.

К утру моторист был у своих, уставший, голодный, но бесконечно счастливый. Очутившись в окопе, он моментально уснул. А вечером, проснувшись, попросил автомат. В течение нескольких дней вместе с десантниками моряк отражал яростный натиск врага, ходил в контратаки, забрасывал фашистов гранатами, разил их меткими свинцовыми очередями.

Вернулся Иван Сергеевич на родной Урал в 1946 году. Женился. Родились у него две дочери, затем сын. Назвали его в честь деда Сергеем. Отец души в нем не чаял. Как же, продолжатель рода Николаенко. Иван Сергеевич покупал сыну книжки все больше о моряках: и художественные, и документальные — всякие. Однажды принес повесть Владимира Дубровского «Наше море», изданную в Крыму, в Симферополе в 1958 году.

— На, читай, сынок!

На другой день, вернувшись с работы и не успев переступить порог, он услышал взволнованный голос:

— Папа, про твой катер написано!

— Да что ты?

— Точно!

Отец с какой-то робостью раскрыл книжку, увидел знакомые фамилии: командира, боцмана, артиллеристов. Из книги он узнал, что весь экипаж погиб, и скупая слеза скатилась по его теплой щеке. До позднего вечера Иван Сергеевич писал письмо автору книги, рассказывал о последнем бое катера, о том, как ему удалось спастись. Через месяц получил ответ от автора книги…

С тех пор Сергей проникся еще большим уважением к отцу.

В отличие от некоторых сверстников, которые вчера хотели стать моряками, а нынче рвутся в облака, а то и в космос, Сергей не изменял своей мечте. В восьмом классе он написал сочинение на вольную тему: «Кем быть?» И ответил на вопрос решительно и торжественно: «Моряком». И рассказал, почему же лучше, на его взгляд, быть моряком, да не простым, а военным. Заканчивалось сочинение рассказом об отце. Сергей получил высшую оценку — пять — и с гордостью показал сочинение дома.

— Без единой ошибки? — удивилась мать, перелистывая тетрадь.

— Какая может быть ошибка? — ответил Сергей. — Моряком хочу стать, как папа…

— Что ж, сынок, в добрый путь, — сказал Иван Сергеевич. — Море любит не только смелых, но и умелых. Поэтому уже сейчас ты должен готовиться к службе.

В знак согласия сын кивнул головой:

— Это так, папа. Уже больше года занимаюсь морским моделизмом, делаю макеты кораблей разных классов. Ты же знаешь. Кроме того, я поступил на курсы корабельных электромехаников, об этом я тебе тоже говорил. Разве мало?

Нет, этого было немало. Однако Ивану Сергеевичу тоже хотелось принять участие в подготовке сына к воинской службе, и он продолжал покупать ему книги о войне, о сегодняшней жизни армии и флота, сходил вместе с ним в краеведческий музей.

— Смотри, вот она, подводная лодка «Челябинский комсомолец», на которую, я надеюсь, ты все-таки попадешь, — говорил Николаенко-старший, показывая на фотографию.

Отец и сын долго стояли у стенда, внимательно рассматривая каждый снимок, читая подписи.

Окончив восемь классов, Сергей поступил в профессионально-техническое училище, где прошел также и военную подготовку. Через два года его направили работать на Чебаркульский металлургический завод. Везде он был в числе первых: в цехе, в стрелковой команде, в военизированном походе.

Провожая сына на военную службу, родители сказали много хороших и теплых слов.

— Не бойся волны, сынок, — напутствовал отец. — Чем она круче, тем лучше.

В учебном отряде Сергей стал отличником боевой и политической подготовки. Успешно сдал экзамен, мечтал: не сегодня-завтра направят служить на «Челябинский комсомолец». Но начальство оставило его в отряде инструктором. Николаенко был, конечно, разочарован. Почти все его земляки попали на корабль уральцев. Однако приказ есть приказ, его не обсуждают. И все же Сергей стал писать рапорт за рапортом, на которые получал отказы.