Летом, когда были поменьше, все дни они пропадали на речке с красивым названием Карталы-аят. В двенадцать лет Владимир Неклюдов великолепно плавал и нырял. А как только подрос, стал учиться грести. Уже тогда мечтал о тельняшке, а какой же из него получится моряк, если не будет уметь плавать и сидеть за веслами?

Как-то на побывку приехал Аркадий Куклин. Он важно прошелся по улице в морской форме. Владимир почтительно поздоровался со старшиной 2-й статьи, вспомнил, что до службы Аркадий работал шофером, и взволнованно попросил рассказать о море, о тропиках.

— Э, браток, — усмехнулся гость, — ты уж сразу обо всем хочешь услышать. Только вот беда, — простодушно сказал старшина, — не бывал я ни в тропиках, ни на экваторе. Не привелось!

— А где же вы были?

— Все больше у своих берегов. Служу я, — пояснил он, — в морском погранотряде.

— И кем же?

— Дизелистом.

— Гражданская-то профессия, выходит, не пригодилась, — с сожалением произнес Владимир.

— Это почему же?

— Ну, как «почему»? Ездили на автомобиле, теперь плаваете на корабле. Была суша, стало море.

Старшина рассмеялся.

— Чудак-человек. Причем тут суша или море. Надо технику знать, слышишь? Я, например, сейчас с закрытыми глазами разберу и соберу любой двигатель: на суше ли, на море ли.

Много нового узнал мальчишка, беседуя с моряком. То, что он, Владимир, научился плавать, грести — это, конечно, хорошо.

— Ах, еще и стреляешь метко? — удивился Аркадий. — Только ведь этого для нынешнего флота, если хочешь знать, недостаточно. Пора бы тебе, дружок, за технику браться. Сколько тебе лет? Пятнадцать? Ну, не в этом году, так в следующем, а записывайся в кружок по изучению мотоцикла, автомобиля или трактора. Ну, чего нахмурился?

— На флот я хочу… — сказал Владимир. — А вы меня на трактор сажаете.

— Опять двадцать пять! — с досадой произнес Куклин. — Говорю тебе: с трактора легче пересесть на катер или даже на подводную лодку.

Живи Владимир в большом городе, все было бы просто. Поступил бы в морской клуб ДОСААФ, получил бы военно-техническую специальность. А как быть, если он живет в селе. Морского-то клуба там нет. И посоветоваться больше не с кем — отпуск у Куклина кончился, и он уехал.

— Поговори с Федором Петровичем, — подсказала мать.

Как это он мог забыть! Дядя Федор с редкой фамилией Ракоед и сейчас нет-нет да и наденет старый бушлат. Служил он в войну на Балтике.

— Ну-ну, табань посмелее, — подбодрил он Владимира. А выслушав взволнованную речь, важно сказал:

— Главное, юнга, не обрастай ракушками. Хочешь, научу тебя флажному семафору?

— Еще бы!

— А на курсы трактористов запишись, осваивай технику. Пригодится на службе.

Закончив школу, Владимир поступил на курсы и через полгода стал трактористом. Изучил он с помощью Ракоеда и флотскую сигнализацию.

Молодого механизатора направили работать в совхоз «Заозерный». Встретили новичка приветливо. Дали новый трактор С-100. Больше всего Владимир был рад тому, что на машине стоял дизельный двигатель. Мощность, конечно, не та, что на подводной лодке, но, что там ни говори, а моторы, что на тракторе, что на подводной лодке работают по одному принципу, а потому и называются одинаково — дизелями.

Весной, летом и осенью Владимир не только дни, но и ночи проводил в поле: пахал, сеял, подкармливал молодые всходы, убирал урожай.

Полевая страда кончилась лишь в конце октября. А после ноябрьских праздников Неклюдов принимался за ремонт, разбирал трактор, менял, если в этом была необходимость, детали, узлы. Ладони у него вечно пахли машинным маслом, и когда сестра выражала по этому поводу неудовольствие, Владимир, сверкнув глазами, говорил:

— Экая ты, право!

В семнадцать лет его избрали групкомсоргом. Хлопот прибавилось. Читательскую ли конференцию провести с молодежью, встречу ли с участниками Великой Отечественной войны, стрелковые ли соревнования — во всем затея Неклюдова.

К восемнадцати годам Владимир закончил курс начальной военной подготовки на учебном пункте, успешно выполнил спортивные нормативы на значок ГТО, завоевал второй разряд по стрельбе. К тому же сумел поступить в институт.

И когда областной комитет комсомола подвел итоги соревнования и рекомендовал Неклюдова служить на подводную лодку «Челябинский комсомолец», радости у парня не было предела.

Обо всем этом вспоминал Владимир, слушая, что говорят на прощание земляки. Но вот и вокзальный перрон. Плавно тронулся поезд.

— До встречи! — крикнул Владимир в открытое окно вагона родным.

Рядом с Неклюдовым у вагонного окна стоит Юрий Санников, круглолицый, черноволосый, среднего роста. Пиджак, кажется, вот-вот лопнет, настолько широки плечи.

С волнением смотрит Юрий на провода, то поднимающиеся, то опускающиеся, на белые березки, которые подбегают к самому полотну и машут ветвями и шлют поклоны.

Неклюдов и Санников неделю провели вместе на призывном пункте. Знакомство началось необычно.

— Поборемся, — предложил Юрий.

Неклюдов удивленно взглянул на того. Увидели-то друг друга всего час назад, и на тебе, предлагает бороться. Владимир еще в школе занимался классической борьбой, имеет разряд. Однако он никому не говорил об этом, а потому и вызов Санникова показался неожиданным.

— По осанке вижу, что тебе приходилось заниматься борьбой, — продолжал, между тем, Юрий.

— Приходилось.

— Вот и давай померимся силой.

— Что же, давай, — согласился Владимир и стал снимать пиджак.

Схватка шла с переменным успехом.

— Ничья! — объявил, наконец, добровольный судья Николай Верас.

Неклюдов с уважением взглянул на Санникова, уложить его нелегко.

— На каких хлебах рос? — спросил он.

— Известно на каких, — отвечал Юрий. — На папиных да маминых.

Родился и вырос Юрий в городе Кыштыме в семье слесаря-сборщика Александра Ивановича Санникова. Отец участвовал в войне с империалистической Японией, вернулся домой лишь в конце 1946 года. Родители не знали забот со старшим сыном, учился он хорошо. Особенно легко давались ему естественные науки. В шестом классе мальчишка записался в кружок юных физиков, позже увлекся радио, сам смастерил детекторный приемник.

— Быть тебе радистом, — говорил руководитель кружка Григорий Яковлевич Журавский.

— Хочу быть моряком, — сказал однажды парнишка.

— Тем лучше, — произнес Журавский. — На каждом судне есть радиостанция.

— И на подводной лодке? — поинтересовался школьник.

— Конечно.

— Вот здорово!

— А ты что же, хочешь стать подводником?

— Да. Смотрите! — Юрий развернул областную молодежную газету. — Соревнование объявлено за право служить на подводной лодке «Челябинский комсомолец».

— А ну-ка, ну-ка! — Григорий Яковлевич внимательно прочел статью. Помолчав, сказал:

— Хорошее дело. Значит, думаешь попытать счастья?

— А чем я хуже других?

— Может быть, даже лучше. Только ведь далеко тебе до призыва.

— Не так уж и далеко. Четыре года осталось, а готовиться надо сейчас, и основательно. Сами небось видите, какие требования.

— Да, требования высокие, — согласился преподаватель. — Ну что ж, попытка не пытка, желаю удачи.

— Спасибо.

Мечтали о дальних морских походах и многие одноклассники Санникова. Комитеты комсомола и ДОСААФ средней школы решили создать клуб юных моряков. Юрий познакомился с классификацией кораблей, с боевым назначением и основными тактико-техническими данными крейсеров, эскадренных миноносцев, торпедных катеров, подводных лодок, тральщиков. В его лексике прочно закрепились такие слова, как «компас», «лаг», «лот», «миля», «палуба», «штурвал» и другие.

Домой он приходил возбужденный, радостный. Мать, пряча улыбку, спрашивала:

— Что это ты такой сегодня?

— Какой?

— Будто крылья выросли.

— Вечно ты, мама, смеешься! — недовольно замечал Юрий.