Когда же они с Мозером пошли наверх к Фридриху спросить - может ли герр Мозер уделить часок автомобилю герра Хартманна, и оставили серебристый "Мерседес" с открытыми дверцами у гаража, я спокойненько вытащил "тенгельманновский" пакет с русской бомбой из-за летних колес американского джипа "Чероки" и запихнул его глубоко под водительское сиденье "Мерседеса" герра Хартманна. Да еще и догадался прикрыть пакет задним накладным ковриком...
Теперь осталось только предупредить Дженни, чтобы она попыталась любым способом войти в Контакт с Моникой и, не говоря Монике ни слова правды, заставить ее в ближайшие дни даже не подходить к серебристому "Мерседесу". Что я в этот вечер и сделал. Смотался к дому Хартманнов, пролез сквозь золотые завитушки ворот в садик и совершенно нагло, уже чисто Телепатически, вызвал Дженни.
Из дому ей было не выйти - у нее таких проходиков, как мне сотворил герр Лемке, не было, и единственное, что она могла - встать на задние лапки у окна гостиной, где еще не опустили жалюзи, и притиснуться к толстому двойному стеклу своей заспанной мордочкой.
Я хорошо помнил именно этот раздел из книги доктора Ричарда Шелдрейса - мы его с Шурой Плоткиным даже специально отрабатывали - и сделал все по науке. Сосредоточился и Телепатически четко передал Дженни свое предупреждение насчет серебристого "Мерседеса".
К счастью, Дженни все восприняла, как надо, закивала головкой и засучила лапками по стеклу. Мне показалось, что я даже услышал ее ответ дескать, "...ВСЕ ПОНЯЛА... НЕ ВОЛНУЙСЯ, ЛЮБИМЫЙ..." И потом - неясно и неразборчиво, типа - "ОЧЕНЬ ТЕБЯ ХОЧУ!.."
Вот этим разделом из Шелдрейса надо будет подзаняться с Дженни в свободное время. А то она неважно рубит в Бесконтактной Телепатической Связи...
И, тем не менее, я, успокоенный, потрюхал к своему дому, считая, что программа сегодняшнего вечера выполнена мною на все сто процентов. Теперь не нарваться бы на мою подругу Лисицу, и можно считать, что день прошел удачно.
Хотя, почему бы завершающим этапом удачного дня не трахнуть еще и Лисицу?..
Ранним утром двадцать четвертого декабря герр Лемке со своим оранжерейно-парниковым "помощником", под непосредственным руководством самого Фридриха фон Тифенбаха, установили в гостиной, неподалеку от удивительно уютного камина, напротив которого я теперь наладился валяться в ленивой полудреме чуть ли не каждый день, - роскошную голубую елку, и принялись ее украшать поразительно симпатичными игрушками и маленькими цветными лампочками...
Фрау Розенмайер на кухне готовила соус для омаров. Это такие гигантские раки, каждый величиной с небольшую Кошку. Живые - жуткие, черные, отвратительные, с чудовищными безжалостными клешнями. Я их вчера первый раз в жизни увидел - у меня чуть сердце от ужаса не остановилось!.. Вареные же омары - красные, вполне мирные, с очень миленьким рыбным запахом...
Баська еще вчера села в свой десятилетний задрипанный "фордик" и укатила на нем в Польшу, получив от Фридриха рождественский подарок - тысячу марок. Баська сейчас в Польше дом строит. Ей очень нужны деньги...
Францу Мозеру Фридрих вчера разрешил не приезжать с утра в Грюнвальд, а попросил появиться лишь на час только к шести вечера - помочь ему с Моникой подготовить рождественский фейерверк. А потом тоже сразу же уехать домой.
В этот день всех ждут дома семьи - дети, мужья, жены, родители, точно такие же приготовления к празднику, поэтому как только фрау Розенмайер все приготовит и разложит так "...как это умеет делать только она!.." она спокойно может ехать домой, не забыв забрать рождественский подарок от благодарного ей Фридриха фон Тифенбаха.
То же касается и герра Лемке с его коллегой - только елка! И еще цветы... И все! И вот вам подарки к Рождеству!
А на стол Фридрих фон Тифенбах при помощи двух дам - Тани Кох и Моники - все накроет сам. Это он ужасно любит делать с детства! Так что, мои дорогие дамы и господа - вы свободны и дай Бог вам всем счастья! Вы этого достойны!
В предпраздничной суматохе мне забыли дать пожрать. Пришлось даже наорать на фрау Розенмайер! Правда, я это сделал так, чтобы никто, кроме нее, моего хриплого мява не слышал. Компрометировать Человека в такой день - последнее дело. Ни в какой день этого делать нельзя, а в такой особенно.
Уж как она расстроилась! Так сожалела о своей забывчивости, что мгновенно бросила в электрическую печку (называется "Микровелле") огромную замороженую форелищу. И та через три минуты была уже мягкой, в меру теплой, и такой вкусной, что я простил фрау Розенмайер все на свете и даже потерся о ее ноги своей рожей. Не так чтобы очень, но... Как цитировал Шура кого-то из английских королей: "Ничто не стоит нам так дешево и ничто не ценится нами так дорого, - как вежливость..."
К двенадцати часам дня мы с Фридрихом, наконец, слава Богу, остались совсем одни в нашем огромном и прекрасном доме. К приему гостей было все приготовлено, и у нас оставалась еще уйма времени, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть перед началом Рождественских торжеств.
Я подумал, что, пока не раздался телефонный звонок от Гельмута Хартманна с сообщением, что "ЕГО АВТОМОБИЛЬ ОПЯТЬ НЕ ЗАВОДИТСЯ", - волноваться мне нечего, и у меня есть в запасе пара часов для болтовни с Фридрихом.
Тема сегодняшнего разговора должна была быть продолжением вчерашней прерванной темы - почему Коты и Кошки лучше Собак. И почему Собаки не любят Кошек и Котов? Еще вчера я пытался объяснить Фридриху, что Собаки подсознательно ощущают собственный комплекс неполноценности и дико завидуют независимым и гордым, свободным и не поддающимся дрессировке Котам и Кошкам! То есть Коты и Кошки поддаются дрессуре, но только тогда, когда этого хотят сами.
Я даже пытался провести аналогию с Человечеством. Те Собаки, которые ведут себя независимо и гордо как Коты - к Котам ненависти не испытывают... То же самое и с Людьми. Независимые и гордые - интернациональны! Им не нужно цепляться за пресловутое, пошло и искусственно выдуманное расовое, якобы, превосходство над другими нациями... А это судорожное цепляние за "превосходство своей расы" - от бездарности, от зажатости, отсутствия душевной широты, от постоянного ожидания пинка в зад!.. А Коты раскованны с детства. Они Любят, и их Любят. И в этой Любви они обретают Свободу!..
Мы как-то с Шурой Плоткиным говорили об этом. Кажется, после того антисемитского митинга у Казанского собора, когда даже меня "жидом" обозвали. В отношении Котов Люди очень часто заблуждаются.
Конрад Лоренц, великий Человек, написавший такую, с моей Котовой точки зрения, гениальную книгу, как "Человек находит друга", - и то ошибся, утверждая, что Коты привязаны не к Людям, а к Дому! Неверно это... Плевали Коты на все Дома в мире! Коту важно, что за Человек живет в этом Доме, рядом с этим Котом... Вот, что важно!
Только я было собрался с мыслями, чтобы продолжить этот разговор с Фридрихом - мне были очень интересны его соображения на этот счет, - как вдруг раздался стук в дверь гостиной!
Мы, свято уверенные, что пребываем в доме одни, потрясенно переглянулись, и я тут же вспрыгнул на камин, оттуда на высокий резной буфет, и занял максимально выгодную позицию для нападения.
Стук повторился.
- Да, да!.. Пожалуйста! - удивленно крикнул Фридрих. Дверь в гостиную отворилась и вошел оранжерейно-парниковый "помощник" герра Лемке.
- Прошу прощения, герр фон Тифенбах, - мягко улыбнулся он. - Я капитан криминальной полиции Гюнтер Шмеллинг.
* * *
Что у нас потом в доме творилось - просто не описать! Когда капитан Шмеллинг, безо всяких там нагнетаний и запугиваний, очень спокойно поведал уважаемому герру фон Тифенбаху, что сегодня в Рождественский вечер в его доме может раздаться взрыв, Фридрих очень удивился и спросил - кому это понадобилось?