Узнал, что Гельмут Хартманн и Франц Мозер -- оба были завязаны на это "кокаиновое дело", но со взрывом "Мерседеса" и последующей гибелью главных "фигурантов" (полицейская лексика Рэкса), полиция культивировала две версии: первая -- Гельмут и Франц допустили ошибку и несогласованность в обоюдных действиях, и совершенно случайно взорвали сами себя. Вторая -- их двоих взорвала неустановленная Личность, имеющая непосредственное отношение к делу о "Русском кокаине". Полиции неизвестна эта Личность и версия находится в специальной разработке. Однако один из служащих криминальной полиции Баварии свято убежден в том, что обе первые версии не стоят и выеденного яйца, а существует совершение определенный и всем известный Субъект, который организовал взрыв и убил Гельмута Хартманна и Франца Мозера -- во-первых, в пределах "необходимой самообороны", а во-вторых, исполнил акт справедливого отомщения в обход законодательства Федеративной республики Германии.

Но так как доказать Личность Субъекта, совершившего двойное убийство на территории Баварии, практически невозможно, ибо ни один здравомыслящий юрист никогда не поверит в возможность совершения преступления именно этим Субъектом, и спорить с двумя первыми официальными версиями полиции -смысла не имеет.

Естественно, что этим служащим криминальной полиции был Рэкс, а подозреваемым им Субъектом -- Я!

Но как ни умолял он меня сознаться в этом только ему, Рэксу, как ни клялся, что из него и под пыткой не вытянут ни слова, я помалкивал, делал вид, что удивлен, обижен, оскорблен, наконец, но даже и не собирался ни в чем признаваться.

Только один Человек знал все до мельчайших подробностей -- по дням, по часам, по минутам. Это был Фридрих фон Тифенбах. От него я не стал ничего скрывать. Я рассказал ему, что даже ВИДЕЛ, КАК ЭТО произошло. И признался, что у меня ни на секунду не дрогнула лапа!

-- Знаешь, Кыся, -- сказал мне фон Тифенбах. -- Я просто в отчаянии от скудности и несовершенства Человеческого языка, и у меня не хватает слов, чтобы выразить тебе, что я думаю по этому поводу.

Мы все обязаны тебе жизнью, и я благодарю Господа Бога за то, что он так счастливо и щедро наградил меня знакомством и дружбой с тобой. Мы сидели в кабинете. Фридрих у стола в большом вертящемся кожаном кресле, я -- у его ног, на ковре. Как мне было ответить Фридриху на ТАКИЕ слова?

Я вспрыгнул к нему на стол, что-то муркнул и лизнул его в щеку. А что я мог еще сделать?..

-- Но вот я о чем подумал, Кыся, -- продолжил Фридрих. -- А не слетать ли тебе в Петербург одному? Так ли тебе нужны разные вопросы немецкой полиции? Следствие-то продолжается... Даже если они будут брать у тебя показания, как у обычного свидетеля.

-- Каким образом?! -- удивился я.

-- Таким же, как я сейчас разговариваю с тобой. Уж если твой приятель Рэкс, по твоему же наущению, сумел установить со своим "Полицайхундефюрером" Клаусом Телепатический Контакт, то почему тебе кажется, что в нашей полиции не найдется еще один тонкий и умный Человек, который прочтет книгу доктора Шелдрейса и не воспользуется его методологическими советами? Я считаю, что сейчас -- самое время для твоего отлета в Петербург. Давай позвоним твоему другу в Россию, чтобы он встретил тебя. Он владеет каким-нибудь языком, кроме русского?

-- Английским. Но очень неважненько...

-- Ничего, договоримся, -- спокойно сказал Фридрих. -- Ты помнишь ваш петербургский номер телефона?

-- Нет, конечно, -- смутился я. -- У меня с цифрами вообще заморочки...

-- Что?!

-- Ну, цифр я не знаю! Вот что...

-- А-а-аа... Не нервничай. Ничего страшного. Давай я запишу его фамилию и полное имя. "Шура", как я понимаю, что-то домашнее?

-- Да. Его зовут Александр Плоткин.

-- Адрес не помнишь?

-- Прекрасно помню! Проспект Науки, около шашлычной девятиэтажный дом с одним входом и лифтом. Квартира на восьмом этаже. Перед домом -- пустырь.

-- Понятно, -- улыбнулся Фридрих. -- Ничего, ничего! Сейчас все будет в порядке.

Он позвонил в специальную международную справочную и попросил разыскать в России, в городе Санкт-Петербурге, на проспекте Науки, номер частного телефона журналиста Александра Плоткина.

Спустя пятнадцать секунд Фридрих уже записывал наш петербургский номер телефона. Несколько раз попытался набрать этот номер и соединиться с Шурой, но разочарованно и горестно вздохнул:

-- Никто не отвечает. Его нет дома...

В оставшиеся до моего отлета три дня мы звонили Шуре Плоткину в самое разное время суток раз сто, и ни разу не застали его дома. Я высказал предположение, что он на недельку уехал в Москву. Раньше он это делал достаточно часто...

Несмотря на то, что Шура не откликался, было решено отправить меня в Санкт-Петербург как можно скорее. От лишних полицейских расспросов, от последствий возможной экзальтированной болтовни Дженни с посторонними Собаками. Дженни и не захочет, а заложит -- только из одного желания, чтобы все знали, какую важную роль она играла во всем этом шумном деле. Ну, и, конечно, не удержится и назовет мое имя!..

Мой отлет был обставлен самым деловым и шикарным образом. Все ранее заготовленные документы для нашего совместного полета в Россию с Фридрихом были аннулированы. Все необходимые документы только на одного меня -получены в течение двух дней.

Надо сказать, что здесь очень сильно сработало имя самого Фридриха фон Тифенбаха. Герр Лемке и фрау Розенмайер (Баська еще не вернулась из Польши) сказали мне, что для обычного немца эти документы оформляли бы недели три-четыре.

Компания "Люфтганза" получила заказ на авиационный билет Мюнхен-Санкт-Петербург-Мюнхен, и на самое высокое обслуживание Кота фон Тифенбаха в салоне высшего класса.

Немаловажная деталь -- во всех документах я числился под фамилией Фридриха как "Мартын-Кыся фон Тифенбах"! И это играло существенную роль -- здесь, в Германии.

Вместе со мной летели копии самых разных финансовых документов на оплату счетов за:

1. Резервирование отдельного номера в пансионе для приезжающих Котов, Кошек и Собак при самом дорогом и фешенебельном пятизвездочном отеле Санкт-Петербурга. Пансион с парикмахерской для Котов и Собак, маникюром, педикюром, серными ваннами, круглосуточным врачебным наблюдением и четырехразовым питанием по заказу Кота-клиента. Расчеты только в свободно-конвертируемой валюте.

2. Заранее было оплачено двадцатичетырехчасовое дежурство автомобиля "Волга" -- черного цвета, как нам сообщили в ответном факсе -- для персонального использования этого автомобиля Мартыном-Кысей фон Тифенбахом в любое удобное для него время на любые расстояния.

3. Для поддержания постоянной и бесперебойной связи с Мартыном-Кысей фон Тифенбахом при вышеупомянутом Клиенте всегда будет находиться радиотелефон спутниковой связи с запрограммированными номерами в Германии самого владельца данного Кота и его переводчика на русский язык -- фрау Татьяны Кох. Одно нажатие необходимой кнопки, которые может осуществлять сам Клиент и любой обслуживающий Клиента персонал, включая шофера черной "Волги", в любое время суток обеспечивает немедленную связь с Мюнхеном.

Инструкция по правилам пользования настоящим телефоном на русском языке -прилагается.

4. Шофер автомобиля "Волга", закрепленного за Мартыном-Кысей фон Тифенбахом должен по совместительству (за отдельную плату) выполнять обязанности "бодигарда" -- то есть телохранителя данного Клиента.

В Мюнхенский аэропорт имени Франца-Йозефа Штрауса мы выехали тремя машинами.

Грустный Фридрих, почти отсутствующая Моника, притихшая Дженни и до предела взвинченный, но не подающий и признака нервозности Я -- в "Роллс-Ройсе". За рулем -- симпатяга герр Лемке.

Заплаканная Таня Кох и нежно-сосредоточенный на ней профессор Фолькмар фон Дейн -- на "Ягуаре".

И Клаус с Рэксом на своем "Фольксвагене-Пассате".