Мое сердце ухнуло вниз, приглушая испытываемую мною радость. Возможно, Калеб был прав.

Но Николь стала заверять меня, что сделает все как надо, и позвонит моей матери с объяснениями о том, что же на самом деле произошло. Я попросила ее не утруждаться. Своей матери, я ни черта не была нужна. И в некотором смысле, прямо сейчас, мне было на это плевать. Я хотела жить.Я хотела выбраться из этого ада. И для этого мне нужны были деньги - много денег. А если точнее - сотня штук.

- Твою мать, Ливви! Откуда, по-твоему, я должна достать такую сумму? Мои родители сейчас в круизе.

Это было не совсем то, что я хотела услышать. Я посмотрела на Шкета и Хавьера; один из них выглядел выжидающим, второй - все время с волнением посматривал на дверь.

Жаль, что в баре Хавьер был не один, потому как он казался более уступчивым, но опять же, он держал меня здесь для выкупа.

- Мне очень нужны эти деньги, Ник, пожалуйста, - взмолилась я высоким, почти визгливым голосом.

- Я не знаю, что он со мной сделает.

На мгновение она замолчала, после чего опять начала мне что-то говорить, но Шкет вырвал у меня из рук трубку и весьма красноречиво объяснил ей, что со мной случится, если она не появится с деньгами.

В эти дни, где бы я не оказалась, я постоянно была чьей-то собственностью.

Он посмотрел на меня. 'Все-таки надо было звонить в полицию', подумала я, глядя на него в ответ.

Но я знала, что раз моя собственная мать не собиралась помогать мне, то полиции и подавно не будет до этого никакого дела. Особенно в такой бедной стране с процветающей системой наркоторговли, как Мексика.

У меня был выбор между плохо, хуже, и просто ужасно. То есть, его у меня не было вообще.

- Валим отсюда, сейчас же.

Я даже не удосужилась спросить куда.

По моей оценке, мы ехали слишком быстро, чтобы спрыгнуть, но в моей душе все еще теплился маленький лучик надежды, что этот запутанный план сработает, и я, наконец-то, буду свободна.

Когда мотоцикл Шкета замедлил ход, мое сердце, напротив, ускорило свое биение. Мы направлялись в сторону Чиуауа. Николь обещала встретить нас там завтра вечером с деньгами.

Я понятия не имела, как она собиралась это сделать. И хуже всего было то, что я не знала, сможетли она вообще это сделать. Единственное, о чем я знала, это о том, что она сказала Шкету, что будет там с деньгами. И даже если она блефовала - что было уже неважно - этим она дарила мне немного времени. Но сначала, мы должны были сделать остановку и забрать остальную часть 'банды' этого грязного байкера. Я вовсе не была в восторге от перспективы встречи с такими же людьми, как Шкет, но как обычно, у меня не было ни выбора, ни возможности возразить.

Я сильнее укуталась в пиджак Калеба. Его запах медленно заполнил мои ноздри, возвращая мои мысли к нему.

Что же теперь будет? Искал ли он меня? И почему размышления на эту тему вызывали во мне как страх, так и надежду? Надежду на что?

На мгновение, я пожалела о том, что не осталась лежать рядом с ним в постели, предоставляя ему возможность быть ко мне добрым. Возможно, он, в конце концов, отпустил бы меня.

Я крепко закрыла глаза. Ты все сделала правильно, Ливви. Это может сработать, может.

Когда мы подъехали к полуразвалившемуся дому, я услышала гул смеющихся, кричащих и болтающих голосов, вперемешку с орущей рок-музыкой.

Я пошатнулась и чуть не упала, пытаясь слезть с мотоцикла, на что Шкет, направляясь к двери, засмеялся.

- Осторожно, малышка, ты же не хочешь, чтобы моя ласточка приземлилась на тебя.

Мне эта шутка ни фига не показалась смешной.

Он открыл дверь дома, и из него полилось нечто, своей интенсивностью перекрывающее шум грохочущей музыки - запах марихуаны. Я оставалась стоять снаружи, сетуя на каждое принятое мною решение, которое привело меня сюда, но потом все-таки зашла внутрь.

Все разговоры стихли. Девять байкеров, среди которых была одна девушка, повернулись в нашу сторону и уставились на меня. Я напряглась, увидев их наглые взгляды - у большей части недоуменные, а у остальных, по-видимому, возбужденные.

- Всем внимание, это Джессика, - представил меня Шкет, скорей всего, мысленно уже пересчитывая свои денежки.

Я решила назваться вымышленным именем по той простой причине, что не хотела говорить им своего настоящего.

- Никто ее не трахает, - он окинул меня похотливым взглядом, - пока она сама не захочет.

В доме все еще стояла тишина, за исключением полной версии Ноябрьского дождя, дребезжащего из паршивых колонок полудохлого магнитофона. Я сильнее укуталась в пиджак Калеба - еще одна его успокаивающая частичка, еще одно решение, о котором я сожалела. Вся эта дребедень была сплошной изощренной иронией.

Шкет повернулся ко мне, завершая знакомство, - Джессика, это Джокер, Дымок, Казанова, Вонючка, Бостон, Эйб, Свин, Малыш и его телочка Нэнси.

Кому, на хрен, это было интересно? Явно не мне. Я просто тупо смотрела на всех них и ни на кого в частности. Только Нэнси смерила меня ехидным взглядом, как будто в качестве приветствия я назвала ее сучкой. Я молчала.

Бедная жизнь в Лос-Анджелесе успела меня кое-чему научить: нельзя показывать слабость, но и нельзя смотреть слишком дерзко, чтобы никто не принял это как вызов, и не решил со мной связаться.

Я посмотрела на всех присутствующих, ненадолго задерживая взгляд на некоторых из них, затем уводя глаза в сторону, и ничего не ответив, просто неопределенно кивнула в знак приветствия. Лучше бы Калеб научил меня чему-то более полезному, а не тому, как противостоять его сильной руке на моей голой заднице.

Вспомнив об этом, из меня чуть не вырвался истерический хохот, но я вовремя прикусила язык. Я не собиралась трусить, не тогда, когда я должна быть начеку.

- Нэнси, почему бы тебе не отвести Джессику наверх и не накормить ее, пока мы будем собираться в дорогу. Я хочу выехать в Чиуауа завтра на рассвете.

На слова Шкета, Нэнси закатила глаза, после чего, посмотрев на меня, произнесла, - Ладно, пошли.

Она повела меня через маленький коридор в другую комнату, все убранство которой состояло из нескольких грязных надувных матрасов и сваленной в кучу одежды, которая, судя по тому, как была разбросана по полу, служила еще подушками и простынями.

Направляясь вглубь комнаты, она со злостью отпихивала валяющееся всюду шмотье и остановилась у очередной 'кровати', захламленной тряпьем, косметикой, лаком для волос и множеством поштучных презервативов.

Ничего не сказав, я отвела взгляд.

- Слушай сюда, девочка. Тебе лучше либо заплатить за еду, либо возместить то, что ты съешь, потому как у меня нет свободных деньжат, чтобы пускать их по ветру на всех подряд.

Я снова промолчала, смотря на нее в легком шоке. Вот вам и женская солидарность, сопереживание и поддержка. Но я, видимо, слишком многого хотела. Калеб научил меня не ожидать какого-либо сочувствия или принимать слабую имитацию за само сочувствие… даже если сам порой демонстрировал его в маленьких дозах. Мне нужно перестать думать об этом сукином сыне.

Она подняла пару обрезанных и обтрепанных джинсовых шорт и откровенный кожаный топ, завязывающийся спереди. Я не могла сдержаться, чтобы не поморщить нос от этого блядского прикида.

Внезапно, в мою грудь прилетела, а затем упала к ногам какая-то еда. Я сжала зубы. Нэнси только ухмыльнулась в ответ. Сучка.

Я подняла с пола пакет с чипсами и два протеиновых батончика. Да, я обязательно возмещу ей за эти деликатесы.

Она продолжала проявлять свой сучий характер, скидывая вещи в угол.

- И что, ты собираешься просто стоять здесь, или все-таки сядешь и поешь?

Едва я успела бросить на нее недоверчивый взгляд, как из другой комнаты послышались громкие голоса.

- Да ты, на хрен, рехнулся?!?

После чего раздался целый взрыв сердитых криков.

- Привести эту цыпу сюда было большой ошибкой, приятель, - сказал один.