- Чудесный сад. - Он кивнул на мокрые, согнувшиеся под тяжестью плодов деревья. - Я мог бы мечтать о таком.
- Ты можешь вернуться в него, если захочешь. - Ирина посмотрела на него, пытаясь разгадать выражение темных глаз, но их бездны хранили лишь ледяное спокойствие. - Вернуться и остаться.
Жан не ответил, помолчал какое-то время, потом спросил:
- Кто ты, Ирина?
Она недоуменно посмотрела на него, и он повторил:
- Кто ты? Ты не такая, как Агнесса, и не похожа на придворную даму. Я видел, что Агнесса во всем тебя слушается, хотя она довольно бойкая девушка и за словом в карман не лезет.
Глаза царицы расширились.
- Говорят, у царя Иоанниса много племянников и племянниц, - невозмутимо продолжал Жан, - и есть даже дочь. Может быть...
- Нет. - Ирина покачала головой. - Неужто ты думаешь, что дочь царя настольно распутна, что соблазняет чужеземцев, оказавшихся в отцовском дворце? Ей едва сравнялось тринадцать, и ее воспитанием занимаются монахини, так что ее девственность хранится для благородных женихов вроде правителя Никеи Феодора или того же императора Анри...
- Император Анри уже женат, - поправил Жан. - Совсем недавно маркиз Бонифаций выдал за него свою дочь.
- Тем самым, разумеется, получив поддержку против Иоанниса в Фессалонике? - насмешливо кивнула Ирина. - Очень умно со стороны старого маркиза - удачно продать свой товар. Похоже, ты уловил мою мысль. Но я не дочь Иоанниса.
- Очевидно. Ты не очень-то его любишь, а?
Она засмеялась, обвила руками его шею и, притянув к себе, поцеловала в губы.
- Я его ненавижу.
- Перестань. Я хочу получить ответ на свой вопрос.
Ее руки скользнули вдоль его тела, забрались под рубашку и стали поглаживать его грудь и живот.
- Вряд ли он тебя обрадует.
- И все же?
- Поцелуй меня.
Он обнял ее за плечи, его прохладные губы коснулись ее губ, язык мягко и уверенно скользнул ей в рот, и она обмякла, невольно застонав от удовольствия.
- Ты заставляешь меня поддаться греху, - прошептал он, задыхаясь. - Плоть не в силах противостоять твоим чарам. Но что будет, если нас застанут вместе?
- Ты прав. - Она шагнула назад, торопливо поправляя платье. - Если нас застанут, тебе не сносить головы.
Жан усмехнулся. Он явно собирался задать еще один вопрос, но тут торопливые шаги на лестнице заставили его промолчать. На террасе появился человек в грязной промокшей одежде и кожаном нагруднике, прижимавший к груди сложенный кусок пергамента; лицо его было усталым, но довольным. Сопровождающий его стражник улыбался во весь рот через густые усы.
- В чем дело? - спросила Ирина, хмурясь.
- Гонец от царя, моя госпожа, - пояснил стражник, пропуская визитера вперед.
- Моя прекрасная госпожа, - начал тот, поклонившись, - твой царственный супруг послал меня, чтобы сообщить радостную весть...
Бросив быстрый взгляд на Жана, Ирина заметила, как брови юноши изумленно взлетели вверх, но теперь ничего поделать было уже невозможно.
- Говори, - бросила она, кусая губы.
- Маркиз Бонифаций Монферратский, узурпатор Фессалоникийский, убит нашими доблестными воинами в горах под Фессалоникой, его отряды разбиты, а уцелевшие франки с позором бежали. Я ехал прямо оттуда и принес эту весть царю, застав его в пути, а потом он дал мне свежую лошадь и послал меня в Тырново...
Ирина замерла, не веря собственным ушам. Совладав с собой, она спросила:
- Что же намерен теперь делать царь Иоаннис?
- Довершить начатое, конечно. На помощь маркизу уже спешит войско императора Анри, так что в ближайшие дни наш государь должен занять город, укрепиться и ждать осады.
- Значит, он прислал тебя за подкреплением?
- В Тырнове остались еще солдаты, да и отряды коменов...
- Да, знаю. - Она сняла с пальца кольцо и протянула гонцу. - Ты найдешь моих братьев в четырех лье к востоку от города, в лагере. Скажи им то, что сообщил мне, и покажи это кольцо. Они соберут своих воинов и пойдут за тобой. Я сама поговорю с командующим городской стражи. К утру ополчение будет готово.
Гонец поклонился, прижав руку к сердцу, и вышел, сопровождаемый стражником.
Ирина повернулась к Жану; ее лицо, бледное и решительное, казалось выточенным из камня.
- Ты - его жена?!
- Вижу, ты больше удивлен этим, чем гибелью старого маркиза Бонифация... - Она подошла к юноше вплотную и с вызовом посмотрела в его темные глаза. - Для тебя это все меняет? Или нет?
Он шагнул назад, но она быстро обняла его за талию и приникла к нему всем телом.
- Прошу тебя... - На его лице отразилось смятение.
- Тебе все еще нужна помощь, - прошептала она, - и теперь я знаю, как тебе помочь.
На следующее утро из городских ворот выступили вооруженные отряды - полторы сотни конных воинов и вдвое больше пехотинцев под знаменами царя Калояна - Иоанна Прекрасного, как называли его придворные подхалимы. Ночной дождь превратил дорогу в холодную глинистую жижу, и потеки грязи уже запачкали доспехи и плащи воинов. Неподалеку от ворот выстроилась конница степняков - хмурые люди с обветренными лицами в легких латах, а иные просто в плотных куртках из кожи, искусные лучники и копейщики, присоединившиеся к армии Иоанниса в надежде на поживу.
Отряды потянулись по дороге на юг, по которой в мирное время из Фессалоники в столицу ходили торговые караваны. Сумрачное утро понемногу светлело, окрепший ветер разогнал облака. Послышались шутки, смех, кто-то затянул песню, и ее подхватили два десятка голосов.
В рядах гвардейцев попадались не только стражники и воины-наемники, но и простые ополченцы, по виду - обычные горожане, выглядевшие скорее как ремесленники, чем как солдаты. Комены держались особняком, их предводители - смуглые, неулыбчивые, черноволосые и черноглазые - ехали впереди на своих невысоких, но крепких и выносливых конях, при полном вооружении. Двое из них, одетые чуть богаче остальных, были братьями царицы - жены Иоанниса, и имели собственную свиту, которая и сейчас следовала за ними чуть поодаль. За предводителями ехали простые воины; внимательный взгляд мог бы задержаться на лицах некоторых из них: к примеру, на бледном лице юноши в кожаной куртке, из-под которой виднелся ворот черной полотняной рубашки, или на нежном лице мальчика, ехавшего бок о бок с ним. Когда за последним из отрядов закрылись городские ворота Тырнова, юноша обернулся, потом что-то сказал своему спутнику, и мальчик презрительно передернул плечами.
До Фессалоники было почти две недели пути для войска, но всего несколько дней для всадника, и когда на следующий день отряд коменов сворачивал лагерь, никто не заметил исчезновения двоих солдат, да впрочем, как оказалось, их никто и не знал.
Жан и Ирина покинули лагерь глубокой ночью, обмотав копыта коней мягкой тканью и прокравшись мимо задремавших часовых. Спустившись в овраг, перешли ручей и на другом берегу вскочили в седла. Скрытые ночной мглой и редким лесом, они поехали вдоль тракта навстречу занимающемуся рассвету, стремясь поскорее удалиться от войска.
Они ехали весь день, а к вечеру остановились на постоялом дворе. Бросив поводья мальчику-конюху, они прошли в общую залу, не торгуясь, заплатили трактирщику за ночлег и ужин, потом поднялись наверх в отведенную для них комнату. Другие постояльцы - в основном крестьяне и торговцы - почти не обратили на них внимания, лишь один заметил с уважительным кивком:
- Гляди-ка, совсем мальчишки, а все обвешаны оружием! Не иначе, наемники.
- Точно, - согласился трактирщик, протирая стойку. - Платят серебром, а не медью, и не торгуются... Жизнь у них короткая, вот и тратят денежки, пока она не кончилась.
Посетители покивали и вернулись к прерванной беседе.
Уже ночью, когда все постояльцы разошлись по своим комнатам, трактирщик по обыкновению, прежде чем улечься спать, обошел гостиницу со свечой в руке, проверяя, все ли в порядке. У двери молодых людей он остановился и прислушался: до него донеслись тихие стоны и ритмичное поскрипывание кровати. Неодобрительно покачав головой, он постоял немного, потом вздохнул и пошел вниз, где его уже поджидала жена.