Молодой человек уже повернулся к двери.

— Хотя. Подожди. — Измир достал чистый лишь бумаги и написал на нем имя своего дальнего родственничка. — Выясни, чем сейчас занимается этот челок. Меня, как всегда, интересует все. И… Потише с этим. Ты меня понял.

Зирит слушал внимательно и только кивал в знак того, что он всегда внимателен.

Измир дождался, когда шаги помощника стихнут. Только когда мужчина стал уверен, что его не видит даже приближенный, он смог расслабиться.

Нет, он ему не доверяет. Только в этом полном магов мире нельзя быть уверенным ни в чем. Особенно, когда видишь, что эти не совсем понятные тебе люди становятся сильнее на твоих глазах. Только наедине с собой, в собственном доме! Только рассчитывая на свои силы!

Глава 2

Старенькая телега, запряженная одной лошаденкой, медленно катила по сухой, пыльной колее. Солнце стояло высоко в небе. Оно припекало невероятно сильно. В такую погоду хочется сидеть в тени, наслаждаясь холодными напитками, а не бороздить по просторам королевства. Казалось, вокруг ничего кроме солнца. Ни единого дуновения ветерка. Листья на деревьях начали желтеть от палящих лучей. Они неподвижные, покрытые пылью, как и все вокруг, жаждали влаги и тени.

Анирэ сидела рядом с извозчиком. Соломенная шляпа с широкими полями защищала от жарких лучей. Девушка жалела, что не может снять с себя длинного закрытого платья. Приходилось терпеть духоту. Жители северных земель, откуда они и начали свой путь, не приветствуют в женщинах свободу нрава, даже в приезжих. В этой части страны одна расстегнутая пуговица на запястье принесет много проблем. Странно, что нашелся человек, согласный довести девушку, сопровождающую больного брата.

Крепкий мужчина, хозяин повозки, сразу с радостью согласился взять попутчиков. Жаль только не до конца их пути. Дальше девушке придется придумать что-то еще.

— Доченька, — Анирэ первые часы дергалась, когда слышала это слово от незнакомого человека, но постепенно привыкла. — Я так не люблю ездить в одиночестве, а все не выходит найти себе помощника. У меня работенка не прибыльная, а хлопотная. Я до Ярбереса и обратно в Прилесный. И так постоянно. А вы, куда с братцем направляетесь?

Ан обернулась. Дариз по-прежнему спал. Девушка вздохнула с облегчением. Пока он спит, можно расслабиться. Как только откроет глаза, придется перебираться в телегу, следить, как бы ни вывалился.

— Что ж ты его не привяжешь? — Гирен понял, о чем думает попутчица.

— Я не могу, — не без горечи ответила девушка и повернулась к собеседнику. — Когда-то он меня выходил, спас из горящего дома, — она не врала. — Я перед ним в большом долгу.

— Я сразу понял, что он тебе ни какой не брат. Вы не похожи.

Анирэ молчала.

— Куда ж ты его, какого везешь? Домой?

— Да.

Телега продолжала медленно покачиваться. А впереди еще дорога. Ничего кроме дороги. Стало так тоскливо. Анирэ долго всматривалась в линию горизонта. Первый вопрос "что там?" сразу нашел ответ: "то же самое". Те же луга и деревья. И как-то сама собой полилась старая, знакомая песня, тихим, спокойным голосом:

Легким пеплом ветер ночной

Сон с моих глаз заберет.

Полечу я вслед за луной.

Волшебным будет полет.

На облаках, в звездной пыли

Свое умою лицо.

Там увижу, пусть издали,

Святынь великих кольцо.

Пропев два куплета, девушка опомнилась: песня про Марицу. Она не может себе позволить исполнить ее здесь и сейчас, как бы этого не хотелось. Но раз начала! Анирэ пропустила два куплета и закончила:

И поманит она рукой,

Белой, словно первый снег.

Только снова сон и покой

Не дадут свершить побег.

— Доченька, — первым тишину нарушил Гирен. — Хочешь, расскажу старую легенду? Мне ее поведал отец, когда я еще был совсем мальчишкой. Ты была когда-нибудь в Ярбересе? — Анирэ, еле сдержавшись, покачала головой. Мужчина начал свой рассказ, не дожидаясь согласия попутчицы. Хотя она и была не против. — В одном из ныне богатых районов этого города. Есть большой, хоть и не очень красивый, но добротный памятник. Знаешь, раньше, когда тебя, да и меня в помине не было, там был лес. Этот каменный мужчина в те времена стоял среди зарослей. Ни кто не знает, как он там очутился. Его нашли случайно, во время вырубки. Так вот, ходит поверье, что это память об одном из самых сильных в те далекие времена волшебнике, — на этом слове Анирэ вздрогнула. Да сам рассказчик странно изменил интонацию. Неужели догадался? Неужели понял? Анирэ машинально оглянулась на Дариза. Он по-прежнему спокойно спал. А извозчик продолжил, — Говорят, что этот памятник поставили ему обычные люди, в знак благодарности. У его ног когда-то была надпись. Сейчас ее не прочитать. Поистерлась. А когда-то она гласила: "Тому, кто прожил жизнь и отдал ее раде людей и мира. Место, где ты за нас погиб теперь святыня!". И знаешь, что самое интересное? Когда вырубали старый, густой лес. Вокруг памятника, метров на пять, была поляна усыпанная цветами. Старые ели к ней вплотную подступали, но на нее не заходили. Они лишь склоняли ветви, как в знак почтения.

Девушку заинтересовала эта история. Она бы ей понравилась еще больше, если бы не подозрение. Может она песней себя выдала? Нет, не может быть. Ан ее когда-то, еще в детстве, нашла в книгах отца. Этот человек просто не мог ее слышать, и тем более связывать с Марицей. По крайней мере, не услышав пропущенные куплеты.

— А ты, дочка, ничего не можешь мне рассказать?

— Я не знаю ничего настолько же интересного, — Анирэ виновато улыбнулась и развела руками.

Всю ночь Дариз был беспокойным. Анирэ приходилось ходить по пятам за священником, только бы не разбудить уставшего за весь день пути хозяина телеги. Мужчина спал крепко, безмятежно, как ребенок. Анирэ смотрела на него не без завести. Девушка не помнит, чтобы она вот так могла спокойно спать. Даже последние дни, когда она вроде бы освободилась от Карипа, ее сон нельзя назвать безмятежным.

Ее мучили кошмары. Ан просыпалась по несколько раз за ночь, в панике рассматривая свои руки, которые несколько мгновений назад казались покрытыми чужой кровью. В темноте ей виделись лица убитых людей. Они говорили с ней беззвучно, только шевеля синими, высохшими губами. Но девушка прекрасно знала их слова. Они обвиняли, проклинали. Ан не могла отделаться от преследовавших воспоминаний.

И это еще не все. Дариз. Он не мог успокоиться ни на минуту. Спал теперь молодой человек урывками и почти всегда днем. А когда заходило солнце, он как настоящий умалишенный (во что Ан не позволяла себе верить) начинал бродить, что-то бормоча под нос.

Сегодняшней ночью надо бы отдохнуть. На мгновение голову девушки посетила мысль: может все-таки лучше привязать парня к дереву и спокойно отоспаться. Но этого она себе позволить не могла, хотя завтра к обеду они уже подъедут к Ярбересу и понадобиться очень много сил.

При мысли об этом Ан забывала дышать. Девушка очень соскучилась по улицам города, по красивым паркам, лавкам. Она до смерти тоскует по родному имению. Так хочется пройтись по аллеям сада, навестить старую иву у пруда, подняться по ступеням, войти в дом. Увидеть, наконец, отца.

Но это невозможно. Как она объяснит свое присутствие на земле О'Шассер. Кто она, чтобы позволить себе побеспокоить отца? Она никто! Девушка даже не знает Сурина она сейчас или нет! Когда-то Ан разочаровала отца, разрушила его надежды. Он хотел для дочери светлого, спокойного будущего. И что она получила! Бродит среди ночи по лесу за умалишенным священником, безымянная бездомная скиталица. У нее нет ничего кроме памяти и обязательства перед другом. Она даже силу не может применять. Она не может ничего!