Если не сказать — невозможно.

И еще одно обстоятельство питало мои надежды на удачный исход внедрения — сам хозяин банка, Наум Борисович Витаускас.

Главное, что я успел подметить, когда победил в финале, было выражение его лица, остававшееся на протяжении всего кумитэ брезгливо-холодным и бесстрастным.

Глаза банкира загорелись нескрываемой жадностью, будто в этот миг Витаускас увидел нечто очень дорогое, что можно купить за бесценок.

Озабоченно собрав морщины на лбу, он в нетерпении заерзал и что-то шепнул Чону.

Скорее всего, идея пригласить меня в охрану банка принадлежала ему.

А такие люди никогда не тушуются перед трудностями. В особенности если их можно преодолеть с помощью универсального и привычного инструмента — денег.

Только когда хлопнула дверь за Чоном, я наконец заметил, что скоро сварюсь как рак — сверху на меня изливался кипяток.

Выругавшись, я добавил холодной воды и на несколько минут отключил восприятие внешнего мира, окунувшись в медитацию восстановления.

Жизнь уже не казалась мне постылой и ненужной.

Опер

Мы с Латышевым прослушиваем оперативную запись телефонных переговоров Здолбунского.

…3долбунский. Да не было, не было у меня в тайнике никакого оружия!

Некто. А деньги? Откуда столько «капусты»?

Здолбунский. При чем здесь деньги? Я говорю об оружии.

Некто. А я о деньгах. Ты должен был сдать их на кассу. Почему не сдал? В какие игры ты начал играть?

Здолбунский. Какие игры?! Я ничего не утаиваю, клянусь! Там просто был… небольшой запас на черный день.

Некто. И сколько?

Здолбунский называет цифру, и мы с Латышевым смеемся — хитрец!

Михаил Семенович, скорее всего, доложил одному из своих шефов, пока нам неизвестному, только о тех деньгах, что были записаны в протокол.

Остальные, рассосавшиеся по карманам омоновцев, он с явным облегчением оставил за кадром.

Я мысленно восхитился Кузьмичом — психолог. Он сразу сказал, что Здолбунский готов к этой сумме добавить еще столько же, лишь бы мы тихо-мирно, а главное — без протокола разошлись.

Разговор велся через спутниковую связь, и наши «клиенты» не подозревали, что их можно прослушать.

Наивняк…

При современной электронике можно подслушать даже мысли собственной жены. Но лучше не надо — мужские мозги таких откровений могут не выдержать.

Некто. Как, ты говоришь, зовут того майора?

Здолбунский. Какого майора?

Некто. Тебя что, переклинило? Я говорю о том майоре, который возглавил группу, устроившую шмон.

Здолбунский. A-а… Его фамилия Ведерников. Он из УБОП.

На линии неожиданно воцарилось молчание.

Запись оказалась отменного качества, и нам было слышно тяжелое дыхание Здолбунского. Его собеседник затих — возможно, он вел переговоры по другому телефону.

Здолбунский. Алло! Алло! Куда вы пропали?

Некто. Ты еще на линии?

Здолбунский. Я уже думал…

Некто. Помолчи. Что этот майор тебе сказал?

Здолбунский. Чтобы я срочно решил вопрос с квартирой для этой… как ее… старухи, Лапушкиной. Надеюсь, вы помните.

Некто. Да-да, конечно…

Здолбунский. И что мне делать?

Некто. Решай.

Здолбунский. Почему?! Это стоит немалых денег. Вы ведь сами недавно говорили, что…

Некто. Обстоятельства изменились. Ты хочешь, чтобы пошла в ход состряпанная ментами липа?

Здолбунский. Правильно — состряпанная. Я ни в чем не виноват! Оружия не было. А деньги в тайнике — это не криминал.

Некто. Дурак! С органами связываться — себе дороже.

Здолбунский. Разве у нас там нет своих людей? И здесь, и в столице. Мы что, платим им только за красивые речи?!

Некто. Ведерникова оставь в покое! Делай, как он тебе сказал. Это приказ.

Мы опять многозначительно переглядываемся. Это уже кое-что.

Почему это какой-то милицейский майор — неприкасаемая личность? И это в нынешние времена…

Кому-кому, а нам хорошо известно, какую бурю звонков от власть имущих могли вызвать Некто и компания, обратись они к тем оборотням, что хлебают помои из их корыта.

— Есть касание? — спрашиваю, вернее, констатирую факт терминологией космонавтов.

— Есть, — подтверждает довольный Латышев.

Я тоже рад — наша неожиданная для них наглость начала приносить плоды.

— Кто собеседник Здолбунского?

— Выясняем… — Латышев посмотрел на наручные часы. — Я жду телефонного звонка с минуты на минуту.

— У меня есть предложение…

— Вроде того, что вы провернули с магазином фирмы «Теллус»? — Латышев откровенно смеется.

— Почти. Нужно хорошо потрясти и «Витас-банк».

— Ба-ба, какие мы храбрые!

— Нельзя долго ходить вокруг да около. Пора нанести удар в центр осиного гнезда. Тогда результат не замедлит сказаться, и…

— И вас уроют немедленно. И всех остальных, начиная с генерала, осмелившегося дать такое указание, меня, как вашего непосредственного начальника, и ребят, участников операции. Я не имею в виду физическое устранение, хотя и такой вариант возможен, но в органах после этого нам не работать.

— Вы так дорожите службой?

— В мои годы дорожить можно только семьей и здоровьем.

— Так какие проблемы?

— Никаких. Семьи у меня нет. Была, но… Это не суть важно…

— Генерал?..

— Он в первую голову политик, но все равно порядочный человек. И если мы настоим, он нас поддержит.

— Тогда что?

— Рано. Нельзя спугнуть их прежде времени. Если мы не соберем железный фактаж, нас заклюют.

— Это точно…

— Вой поднимется не только в парламенте, но и за бугром. Притом на самом высоком уровне, вплоть до Конгресса США. Там очень пристально наблюдают за развитием нашей «демократии».

— Да уж… Радетели еще те… В своем глазу и бревна не видят, а в чужом и соринку замечают.

— Вот-вот… А вам хорошо известно, как относится наш президент к своему имиджу.

— Но мы не можем сидеть сложа руки!

— Верно. Не можем и не имеем права. И не будем.

— Тогда за чем остановка?

— Сейчас во всех грехах винят в первую очередь правоохранительные органы. Поэтому в случае промашки все камни полетят в наш огород.

— И не только камни, но и оргвыводы.

— Естественно. Инициатива всегда наказуема. Даже если она приносит несомненную пользу. А уж какую булыгу швырнет президент, можно только гадать. И не потому, что он редиска. Его просто заставят отреагировать соответствующим образом. Надеюсь, вам известно, кто у нас царит, а кто правит?

— Еще бы.

— Тогда мне нечего добавить. Мы профессионалы и обязаны учитывать все нюансы в расследовании. Вы знаете, как рассыпаются дела в суде из-за элементарного головотяпства следствия.

— И как тогда дальше нам действовать?

— Вы наблюдали, как рыбки едят брошенный в аквариум кусок булки?

— Приходилось…

— По крошке, отщипывая со всех сторон, покуда от куска не останутся одни круги на поверхности. Да и те вскоре превращаются в гладь.

— Не могу понять, в чем аналогия.

— Так нужно работать и нам: щипать, кусать, тормошить, не давая ни дня покоя, чтобы в конце концов добраться не только до рыбаков, которые забросили сеть, но и до тех, кто ее сплел.

— Вот теперь дошло.

— Нам нужно проверить каждый узелок, каждую ниточку этой сети, чтобы потом все остальное было делом голой техники. Проверить и подтвердить материалами.

— А что делать со Здолбунским?

— Выполнять обещание. С квартирой он вопрос решил?

— Успел, хитрован… Двухкомнатная, улучшенной планировки.

— Круто… — Латышев рассмеялся. — Оказывается, майор Ведерников — весьма авторитетная личность в городе.