Джессика, сконфузившись, уставилась на оружие.

— Я… умею стрелять из пистолета. Меня научили еще в Южной Каролине.

— А как насчет кремневого ружья?

— Я прежде ружье даже в руках не держала.

— Ладно. Ложитесь на землю у колеса фургона.

— Зачем это?

— Я буду учить вас стрелять.

— А-а-а… Я думала, что буду заряжать ружья.

— И это тоже, мисс Виндхем, но каждая женщина должна уметь целиться, стрелять и перезаряжать оружие во время нападения индейцев. Пистолет держите на подхвате, но он бесполезен, если только враг не подобрался совсем близко. Сегодня заряды расходовать мы не будем — пока вы поучитесь, как правильно целиться и нажимать на курок, а еще я научу вас заряжать ружье. А теперь, пожалуйста, ложитесь на землю.

Джессика повиновалась и почувствовала, что задыхается, когда муж лег рядом, помогая ей правильно упереть приклад в плечо. Девушка старалась не замечать давления его тела сбоку и близость его лица, пока он терпеливо и деликатно инструктировал ее насчет отдачи.

— Положите дуло на спицу колеса и цельтесь в живот лошади. Если она падет, индеец тоже рухнет. У вас, возможно, не будет времени на перезарядку. Если индеец подберется совсем близко, стреляйте из пистолета.

Испуганная, Джессика слушала его. Стрелять в человеческое существо… Стрелять в неповинную лошадь…

— Да… Хорошо. Теперь еще раз, — сказал лежащий рядом Сайлас, когда жена прицелилась и щелкнула оружейным замком, «выстрелив».

Сайлас был доволен ее успехами и затем показал Джессике, как запихивать бумажный пыж с порохом и пулю в ствол ружья. Они сидели, касаясь коленями. Головы были низко наклонены над оружием. Джессика стеснялась этой близости и могла только надеяться, что мужчина не разгадает, как бурлят в ней эти самые «соки».

— Отлично, — слишком рано, как ей показалось, сказал он, поднимаясь на ноги. — На сегодня достаточно.

Мужчина протянул ей руку, помогая подняться. Девушка заметила, что взгляд Сайласа задержался на ее разметанных по плечам волосах. Сегодня день выдался теплым и облачным, поэтому капор она не надела.

— Я бы посоветовал… на случай, если на нас нападут индейцы, прикрыть ваши волосы, — сказал он. — Рыжеволосые белые женщины очень ценятся среди индейских воинов и вождей. Не скажу, что от этого обхождение с пленницами становится лучше…

Испугавшись, Джессика схватилась за голову.

— Думаете, следует обрезать волосы? — с горечью в голосе спросила она.

Мужчина, кажется, раскаивался в своем поспешном замечании.

— Было бы очень жаль поступить таким образом. Думаю, стоит подождать и посмотреть, как будут развиваться события, прежде чем прибегать к таким радикальным мерам. Я оставлю ружье вам. Упражняйтесь в наведении на цель и зарядке, но оружие держите незаряженным. Нам понадобится каждая пуля, если дела примут совсем уж скверный оборот. Будем надеяться, что до этого не дойдет.

— Да… будем надеяться, — сказала Джессика. — Спасибо за урок, мистер Толивер. Я понимаю, что вам выгодно, чтобы со мной ничего не случилось, но я все равно благодарна вам.

— Обучение каждого является составной частью всеобщей безопасности, мисс Виндхем, — отрезал Сайлас и удалился.

Эта прощальная реплика оказалась последним, что Джессика услышала от мужа перед долгим периодом абсолютного молчания, продлившимся несколько тревожных недель. Впрочем, девушка чувствовала на себе его внимательный взгляд, пока караван, минуя Джорджию и Алабаму, следовал в Луизиану. Стычек с индейцами не было, хотя, как оказалось, они на самом деле объявили белым войну. Каравановожатым удавалось обходить их стороною. Джессика с нетерпением ожидала того дня, когда по прошествии двух недель сможет вздохнуть с облегчением, оказавшись в Новом Орлеане.

Глава 29

Сайлас отложил гроссбух в сторону. С тех пор как караван отправился в путь, у него почти не оставалось свободного времени для регистрации счетов. Сначала он намеревался вести деловую документацию в тиши своего конестоги поздно вечером, отходя ко сну, но потом выяснилось, что стоит Сайласу усесться за гроссбух, как кто-то, кому срочно нужна его помощь, уже маячит за пологом фургона.

Он налил себе бренди в стакан и откинулся назад, с удовольствием смакуя напиток. До сих пор расходы были даже ниже запланированных. Жертвовать в пути необходимыми припасами тоже не пришлось. Территорию расселения индейцев крик они миновали. Сожаления вызывали непредвиденные расходы на патроны и конские путы на случай нападения индейцев, ведь животные, чего доброго, могут разбежаться. Впрочем, позже, уже в Техасе, у них будет достаточно поводов возблагодарить небо за эти покупки. Сбережения на его банковском счету, состоящие из денег, уплаченных в качестве компенсации за сгоревшие конестоги, тратить надо с большой осмотрительностью. Карсону Виндхему не надо знать о существовании у него сэкономленных средств. Если уж придется, то он лучше подгонит отчетность о своих расходах под суммы, выдаваемые тестем. Сайлас не считал такой подход к делу жульничеством. Его бережливость пойдет Карсону Виндхему на пользу, так как Сайлас твердо решил вернуть каждый цент из тех денег, которые тесть согласился ему дать за то, чтобы сбагрить с рук свою дочь.

Сайлас пока не знал, как это ему удастся, но решил начать с продажи своего конестоги в Новом Орлеане. Дальше он поедет в одном фургоне с Джереми. В голове молодого человека уже зарождались кое-какие планы касательно экономии, немного тут, кое-что там… Он будет откладывать и копить деньги, а платежи Карсона использует на обустройство Сомерсета. Большой хозяйский дом подождет до тех пор, пока он не сможет оплатить его постройку из собственного кармана. А вот своими землями, их процветанием он не имеет права жертвовать ни ради Джессики, ни ради своей гордости, ни ради чего бы то ни было еще. А кроме того, существовали слова матери, которые Сайласу так и не удалось выбросить из головы. Если ты заключишь этот брак вследствие соображений, о которых ты нам только что сообщил, земля твоя в Техасе будет проклята.

Ерунда. Проклятий вообще не существует на свете, а если бы и существовали, то, избавив Джессику от более печальной участи, он уже защитил себя от любых проклятий. Он будет откладывать часть получаемой от продажи хлопка прибыли, купит меньше рабов и земли, чем намеревался в самом начале, ради того, чтобы через пять лет, как он надеялся, иметь возможность выписать своему «благодетелю» чек на ту же сумму, за которую он продал свою душу. К чеку будет прилагаться дочь Виндхема. Джессика получит полную свободу. Она будет еще молода и сможет поехать на Север к тете, которая вполне снисходительно смотрит на аболиционистские причуды племянницы. Это самое меньшее, что Сайлас может для нее сделать.

Конечно же, осуществление всех его планов зависит от благополучного прибытия в Техас и гладкого начала.

Когда Джессика получит свободу, то сможет всерьез подумать о том, чтобы выйти замуж за Джереми. Заметно, как он ею очарован.

— За все время я не услышал от нее ни единой жалобы, ни единого каприза, Сайлас, — недавно сказал ему друг.

— У тебя куда больше шансов услышать от нее жалобу, чем у меня, Джереми.

— Только потому, что ты ее избегаешь. Джессика с тебя глаз не сводит. Если бы ты время от времени смотрел в ее сторону, то и сам бы это понял.

— Я бы смотрел, если бы не опасался, что она плюнет мне в глаза, — криво усмехнувшись, ответил Сайлас.

Не сводит с него глаз… Джереми теряет свою хваленую проницательность, если думает, что эта маленькая холодная аболиционистка чувствует к нему нечто отличное от ненависти.

— Она ведет дневник. Ты знаешь? Женщины все вверяют своим дневникам. Почему бы тебе туда не заглянуть? Может, узнаешь что-нибудь интересное.

— Я боюсь узнать, что она там пишет.

— Почитай дневник, Сайлас.