— Отец шибко ругается, — жаловалась мать. — Говорит, Андрейка совсем от рук отбился.

— Ничего, он у нас тут в крепких руках, — сказал дядя Костя.

— В юрту к нам приезжай, — пригласила мать дядю Костю, — обязательно приезжай! Ждать будем.

— Теперь уж до осени о гостях забыть надо! — засмеялся дядя Костя. — А осенью обязательно приеду. Вот Андрейку в школу провожать будем. Обязательно приеду.

— Не пойду в школу! — заявил Андрейка и отвернулся.

— Шибко упрямый, — пожаловалась мать, — учиться не хочет. Я вчера в школу ездила, записала его. Дулму и то записали в школу — шибко хочет учиться, а ей шесть лет. Бабка Бутид сказала в школе, что Дулме семь лет, только бы записали её.

Андрейка быстро повернулся к матери: правду говорит или нет? Конечно, правду: мать никогда не обманывает.

— Э, Андрейка, не знал я, что ты такой! Все ребятишки пойдут учиться в школу, будут грамотными, а ты? — Дядя Костя осуждающе посмотрел на Андрейку.

Хорошо говорить дяде Косте, ему не нужно разлучаться с «Тимошей». Андрейка как вспомнит, что придётся в школу уехать, так почему-то тоскливо становится. Хорошо ещё что он не девчонка, а то бы, наверно, заплакал. Он в школу уедет — а Нянька, а Рыжик, а Катя? Дулма вот тоже останется! Так думал раньше о Дулме Андрейка, но мать сейчас сказала, что Дулма пойдёт нынче в школу.

Андрейка по-прежнему жалел Рыжика и Катю. Только ведь если Дулма станет грамотной, то она засмеёт Андрейку. Скажет опять, что он будет глупый, хуже, чем хромой дедушка Бадма. А кто не знает, что дедушка Бадма самый плохой чабан в колхозе? Неграмотный, ленивый, жадный… Недаром бабушка Долсон, родная бабка Андрейки, та, что спасла от бури отару, говорит: «У хорошего чабана пот течёт, а у жадного Бадмы — слюна». Совсем не хочется Андрейке походить на такого чабана, как дедушка Бадма.

— Придётся мне потолковать как следует со своим помощником, — говорит дядя Костя недовольным голосом, и Андрейке делается не по себе. — Если он в школу не пойдёт, то мне такой помощник не нужен. Лучше уж я один…

— Пойду в школу! — вдруг сразу соглашается Андрейка и думает в эту минуту, что Дулма сильно удивится, когда увидит его в школе.

Пусть удивляется! Не уходить же ему, в самом деле, с трактора!

— Вот это другой разговор! — Дядя Костя хлопает Андрейку по плечу.

— Фёдор Трифонович привёз тебе из Москвы ремень с пряжкой, костюм серый и фуражку, — говорит мать, и Андрейке становится совсем весело.

— А где ремень?

— В юрте. Шибко нарядный ремень.

Если ремень уже в юрте, то Андрейка сегодня вечером его увидит. Теперь уже недолго осталось ждать. Костюм и фуражка его интересуют почему-то меньше.

Мать заслоняется ладонью от солнца, смотрит на Пронькин лог, спрашивает:

— Что сеять будете здесь?

— Пшеницу, — отвечает дядя Костя.

— Шибко хорошо! — одобряет мать. — Много хлеба будет. Баэртэ! — прощается она с дядей Костей и едет к вагончику.

— Баэртэ! — отвечает дядя Костя.

В этот день, как обычно, работу, кончили поздно.

Дядя Костя и не подозревал, что его помощнику не терпелось скорее уехать домой и посмотреть ремень.

К юрте Андрейка подъезжал, когда «световой день» уже кончился и на небе высыпало много звёзд.

Смотреть на звёзды тоже очень интересно. Как они там держатся так высоко, почему не падают? И вдруг Андрейка увидел, что одна звезда оторвалась от неба и полетела прямо в степь. Андрейка погнал Рыжика, потому что звезда упала где-то совсем близко. Неплохо бы найти такую штуку и показать Дулме. А потом он пристроил бы звезду на крышу юрты: далеко-о-о ещё, а звезду видно.

Нянька бежала впереди Рыжика, Андрейка во все глаза смотрел, но звезда исчезла. Он совсем загнал Рыжика. Нянька, казалось, добросовестно искала звезду, и всё-таки увидел звезду сам Андрейка. Она блеснула в траве! Андрейка кубарем скатился с седла и… чуть не закричал от обиды: это оказалась вовсе не звезда, а маленькое озерцо, величиной с котёл, в котором варит дед Егор обед. Нянька полакала воды, потянулся к воде и Рыжик, но Андрейка не стал его разнуздывать, подозвал Няньку, встал на неё, потом всунул ногу в стремя, крепко уцепился за Рыжика и снова очутился в седле.

Где теперь искать звезду?

Он поездил ещё немного, уже потеряв всякую надежду. Звезда спряталась. Не прими Андрейка озерцо за звезду, он, конечно, нашёл бы её, потому что, хорошо видел, куда она упала. А теперь он потерял это место. И Нянька не ко времени захотела пить. Перестала глядеть вперёд и тоже забыла, в каком месте упала звезда.

Если теперь рассказать об этом Дулме, то она не поверит. Не поверит отец, даже дядя Костя не поверит. Все они знают, что звёзды живут на небе и незачем падать им в степь. Только ему, Андрейке, удалось увидеть такую звезду. Он мог бы спокойно везти её сейчас в кармане дэгыла. Сам виноват, не надо было торопиться.

Из-за этой звезды Андрейка совсем забыл о ремне. Ему очень хотелось спать, но отец заставил его ещё умываться, а мать дала большую кружку айрака и кусок хлеба. Андрейка не мог уже есть. Не раздеваясь, он свалился на кровать. Отец усмехнулся:

— Уставшему коню и узда тяжела.

«Разве Рыжик устал?» — думает Андрейка. Вот уж никогда он не замечал, чтобы Рыжику была тяжела узда…

В самую последнюю минуту, засыпая, Андрейка увидел, что перед ним снова блеснула звезда и легла ему на грудь. Андрейка выронил из руки несъеденный хлеб и, боясь выпустить, крепко схватил звезду обеими руками…

Утром Андрейка проснулся и увидел, что держит в руках ремень с медной пряжкой. Он выскочил в дверь юрты, посмотрел на пряжку: она загорелась на солнце, как вчерашняя звезда.

Рыжик

Как-то в июньский день Андрейка не поехал в тракторный отряд. Этому была серьёзная причина. Отец ещё вчера приходил в правление колхоза, и ему там сказали, чтобы он передал Рыжика на всё лето в сенокосную бригаду. Правда, сенокос ещё не начался, но сегодня Рыжика уведут на конеферму и, как сказал отец, поставят на откорм.

Ещё вчера вечером, возвращаясь, как обычно, в юрту, Андрейка и не подозревал, что его там ожидает плохая весть. Наоборот, переступив порог юрты, он увидел при свете керосиновой лампы бабку Долсон и очень обрадовался. Бабушка приезжала редко, всегда на один-два дня, зато обязательно привозила Андрейке какие-нибудь гостинцы, каждый раз удивляясь, что Андрейка опять вырос, и гладила шершавыми ладонями его щёки и волосы. Андрейка любил бабку Долсон. Вообще, по его твёрдому убеждению, это была самая лучшая бабка. Конечно, и у Дулмы неплохая бабушка Бутид, однако свою Андрейка любил почему-то больше. Он и сам удивлялся: ведь бабка Бутид тоже не оставляла его без гостинцев, тоже гладила его щёки и говорила, что он вырос — «совсем большим мужиком стал», но разве Андрейка обрадовался бы так сейчас, если бы вместо бабки Долсон в юрте сидела бабка Бутид? Конечно, нет.

Бабка увидела Андрейку и, как всегда, сказала:

— Беда какой парень большой вырос. Вот дождь пойдёт, ты постой под дождём — ещё больше вырастешь.

Это Андрейка знает давно: он не пропускает дождя — всегда постоит под ним с непокрытой головой. Андрейка подошёл к бабке; она прижала его голову к своей груди. И вдруг мать подозвала его к себе и сказала, что завтра отец уведёт Рыжика на конеферму. Зимой лошадям делать нечего, а летом их не хватает. Вот и Рыжик будет работать на сенокосе. Андрейка сначала ничего не понял. Он посмотрел на отца, на бабку, на мать. И, хотя отец сказал, что после сенокоса Рыжика отдадут обратно, всё равно Андрейка не мог больше терпеть: слёзы так и покатились по его запылённым щекам. Андрейка понимал, что он теперь хуже любой девчонки, и всё-таки ему стало так жаль своего коня, что он не мог не плакать, хотя здесь были и отец и бабка Долсон. В другой раз Андрейка никогда при них не заплакал бы, даже если бы порезал себе палец или на всём скаку упал с лошади, как это с ним и случилось однажды. Тогда было очень больно, и вот Андрейка не заплакал, только рассердился. А сейчас крови нет и синяков нет, а слёзы, как назло, текут и текут…