– Это же стигмианская писательница? Я её не читала…

– Да, это достаточно известная писательница. Неплохо раскрученная у нас на родине. Она-то больше всех и клевала меня за продажность. Несколько раз читал её статейки в Интернете, пока жил в Урме. А сама… Сколько её помню, её любимая поза – «Не интересуют меня все эти политические свары. На самом деле борьба тех, кто у власти, и оппозиции – не более чем драка за свои шкурные интересы. Они все хороши, обе стороны». Как удобно – всех замазать чёрной краской. И не надо выбирать какую-то сторону, ведь за свой выбор, возможно, придётся отвечать. Главное – найти красивое оправдание своей трусости, конформизма. Как будто она не видела, как людей, которые пытались протестовать против режима, хватали только за то, что вышли на мирный митинг. У неё под окнами таких избивали дубинками и волоком тащили в полицейские фургоны. Потом этих людей на долгие годы бросали в тюрьмы. Будь таких смельчаков побольше, Стигмиана давно бы уже стала другой. Я, конечно, и сам не герой, сам сроду всего боялся, но ей ли обвинять меня в продажности, если она сама перед хозяевами выслуживается. Так любит критиковать в своих книгах гнилой либеральный строй, так называемую псевдодемократию. То есть ту, что в Гринлэндсе и других государствах Федерации с либерально-демократическим строем, где люди живут намного лучше, чем в Стигмиане. Где они, несмотря на псевдодемократию, живут без страха и чувствуют себя защищёнными. Сколько она возмущалась по поводу их семейного права! Ты же знаешь, что в большинстве миров Федерации даже совершенно посторонние люди могут подать в суд на того, кого заподозрили в домашнем насилии. Например, заметили соседи, что муж третирует жену или родители ребёнка…

– Да, я знаю. Тут действительно иногда возникают весьма непростые ситуации, и некоторые люди жалуются, что посторонние вмешались в их жизнь, хотя ничего страшного не было. А ведь в подавляющем большинстве случаев именно страшное и бывает. Просто ребёнок не решается или стесняется заявить на самодуров-родителей. Или жена не идёт в полицию, поскольку, как и многие другие дуры, надеется, что муженёк исправится и у них начнётся райская жизнь…

– В том-то и дело, что в большинстве случаев такое вмешательство в чью-то частную жизнь вполне оправданно, а если нет, то в итоге всё равно ведь разберутся. Бывают, конечно, тяжёлые случаи… Как тогда, когда девочка оговорила своего отца из мести. Не то платье ей не купил, не то побрякушку какую-то. Приехали социальные работники, увезли её из дома, и она почти два года не могла вернуться к родителям, хотя раскаялась, что солгала, и домой хотела. Кстати, хороший урок детям. Подумайте хорошенько, действительно ли родители к вам несправедливы и вы готовы променять их на другую семью. Я слышал, сейчас в таких ситуациях быстрее разбираются?

– Да, слава Богу. И сейчас не сразу ребёнка забирают. Сначала достаточно долго следят за семьёй. Закон совершенствуется. Кстати, я согласна, что те, кто стал жертвами его несовершенства, частенько получают то, что доктор прописал. Я не о детях, тут ещё можно простить недостаток ума… Я про случай с Тамалой и Шоном Кирби. Знаешь о нём?

– Это тот, когда они тренировались и муж нечаянно поставил жене фингал под глазом? Они вместе какими-то боевыми искусствами занимались. После тренировки поссорились, и жена в отместку пожаловалась, что он её ударил… Ведь так?

– Да. Полиция тут как тут. Заставили их разъехаться, опросили соседей, а те, как назло, постоянно слышали их ссоры. Парочка эмоциональная была, орали друг на друга по каждому поводу и без повода. В общем, потом Тамала уже сто раз пожалела, что подняла такую волну, и даже созналась, что фингал – результат неосторожности, но возможность съехаться у них появилась лишь через полгода. Однако воссоединение не состоялось. За эти полгода Шон Кирби встретил другую и развёлся с Тамалой. И правильно сделал. Понял, что стерва. Если она из-за ерунды, из мелочной мести не погнушалась клеветой, так стоит ли с такой жить?

– Действительно, не стоит, – вмешалась в разговор Анда, о которой мы с Итаном, можно сказать, забыли. – Но закон всё равно какой-то странный. Конечно, любой может вмешаться и заступиться, когда видит, что кого-то бьют, но идти к судьям из-за проблем чужой семьи… У нас пострадавший или просто обиженный член семьи всегда мог обратиться к главе своего клана. Тот мог собрать совет старейших членов рода. Если и так вопрос не решался, собирался Большой совет – представители всех кланов этого края… Ну вот, говорю в прошедшем времени. У нас уже давно такие советы не собирались. Так мало осталось народу, семьи маленькие и все их члены держатся друг за друга…

– Хорошо, когда в обществе забыли, что такое домашнее насилие, – сказал Кимбел. – У нас в Стигмиане его как бы тоже нет. Законодательство не предусматривает наказание за него. У нас вообще нет в кодексе статьи о домашнем насилии. Так что избитых родителями детей привозят в больницу, а, подлечив, возвращают тем же родителям. И женщине некуда пойти, если над ней муж издевается. У нас, даже если женщину изнасилуют, то в большинстве случаев полиция этим вообще толком не занимается. Зато какой-нибудь козёл в мундире непременно намекнёт несчастной, что, мол, сама виновата – слишком вырез глубокий, и вообще скромнее надо себя вести, тогда никто не изнасилует. Ни для кого не секрет, что самые реакционные авторитарные режимы там, где полно патриархальных традиций и равноправие полов только на словах. Стигмиана – мир беззакония, лицемерия, нищеты и коррупции. И видя всё это, выискивать огрехи в законах благополучных государств! Вот как боится потерять место, где её прикормили. У нас ведь там издаваться и уж тем более зарабатывать литературным трудом очень трудно. Пятнадцать лет назад, в период правления Дитриха Орсо, было что-то вроде оттепели и появилось много издательств, которые уже было начали чуть ли не без цензуры работать, но длилось это недолго. К власти пришёл Валдер Полпут, и массу издательств закрыли. Из тех, что издают художественную литературу, осталось практически только одно – «Эквус». Оно имеет филиалы в разных городах – и бумажные издательства, и электронные. А также контролирует онлайн-библиотеки, где можно скачивать книги за сравнительно небольшую цену и уж за совсем символическую их читать, и эти деньги за вычетом налогов составляют авторские гонорары. Онлайн-библиотеки в Стигмиане все платные и все под контролем, так что автор, не имеющий контракта с издательской компанией «Эквус», не может издаваться никак и нигде. Ну а «Эквус», разумеется, под контролем государства, так что требует от своих авторов… лояльности. Вот Нора Кривентари и доказывает свою лояльность, выискивая блох в законах демократических стран.

– Ты уверен? Может, просто услышала о случае вроде того, с девочкой, которую два года не отдавали родителям, искренне возмутилась, и всё это выплеснулось в книгу. Знакомый писатель однажды сказал мне, что в его книгах не стоит искать грамотный анализ каких-то фактов, событий. Там скорей эмоциональная реакция на них, причём не всегда адекватная, как он потом сам понимает через некоторое время. Возможно, и у неё так же.

– Возможно.

Он не стал спорить, но, по-моему, остался при своём мнении. Какое-то время мы молчали, разомлев от полуденного зноя, забравшегося даже под густой полог из серебристой листвы. Дерево, под которым мы сидели, отдалённо напоминало средиземноморскую оливу. Я не знала, какое тут сейчас время года, но на этом дереве завязывались плоды – маленькие тёмно-зелёные шишечки, покрытые прозрачными каплями, похожими на росу. На ощупь «роса» оказалась вязкой, как смола, с очень резким, не особенно приятным запахом.

– Это потому что ты его потрогала, – сказала Анда. – Это дерево вроде нашего кустарника лимосса. Запах – то, что защищает его плоды, пока они не созрели. А спелые они очень вкусные. Насчёт этих не знаю, но пока их явно лучше не трогать.

– Значит, сейчас тут весна или начало лета? – спросил Итан. Оказывается, мы с ним подумали об одном и том же.