Пока Джонни зачитывал статью Дарта Мидона, компьютерные распечатки ходили по рукам. В изящных руках Астерия они задерживались ненадолго. Казалось, ему хватает одного беглого взгляда на страницу, чтобы написанное навсегда запечатлелось в его памяти. Мы сидели в мягких кожаных креслах, поставленных вокруг столика с напитками и фруктами. В комнате, которую Астерий назвал маленькой и уютной и которая не уступала по площади спортзалу для младших классов в саммертаунской гимназии N 13, было светло. Астерий заставил светиться стенную мозаику, выполненную в основном из белых и прозрачно-бесцветных камней. А изображала она каких-то прекрасных крылатых людей, летящих наперегонки с огромными птицами.

В статье Дарта Мидона рассказывалось об эксперименте «Vita nova», который урмиане проводили на планете Терра-II, называемой ещё Стигма. Единственное на этой планете государство Стигмиана было одним из самых неблагополучных в Федерации. А неблагополучие его началось с тех пор, как его постигла экологическая, а следом за ней и экономическая катастрофа. Дарт Мидон выяснил, что растения Стигмы начали мутировать в результате урмианского эксперимента. Вообще-то урмианские учёные рассчитывали на другой результат. Если бы эксперимент «Vita nova» оказался успешным, они бы использовали изобретённое ими удобрение в Урме. Когда же бедствие на Стигме начало приобретать катастрофические размеры, урмиане решили, что вполне можно компенсировать неудачу, изменив цель эксперимента. Его вторая стадия получила название «Extremo». Урмиане внедрили во все властные структуры Стигмианы своих людей, которые начали подрывную политику. Отказываясь он гуманитарной помощи других государств Федерации, власти Стигмианы драли три шкуры со своего народа, провоцируя беспорядки. Результатом стал военный переворот, массовые репрессии и ещё большее обнищание народа. После этого на Стигме произошло ещё несколько переворотов, один разрушительней другого. Теперь, в условиях практически уничтоженной экономики, планета жила за счёт торговли с другими мирами, расплачиваясь остатками своих природных ресурсов за те блага цивилизации, которые уже была неспособна производить сама. Девяносто процентов населения оказались за чертой бедности, царил криминальный беспредел, а стигмианская элита, состоящая в основном из воров в законе, постепенно эмигрировала в другие миры, прихватывая с собой последние национальные богатства, в частности, произведения искусства, чтобы повыгоднее всё это продать и обеспечить себе сладкую жизнь где-нибудь на Авалоне или на Эдеме.

– Тут названы все имена… Вот, видите? Все, кто участвовал в обеих стадиях эксперимента. Политики и известные урмианские учёные – биологи, социологи, психологи. И целая армия исполнителей. Жаль вот только, что сия информация сейчас несколько утратила свою актуальность. Большинство тех, кого разоблачает Дарт Мидон, могли погибнуть во время недавней катастрофы. Либо они уехали так далеко, что… Короче, они так до сих пор и не объявились.

– Подозреваю, что скоро объявятся, – сказал Самандар. – Наверное, они, как и Эрика Хоббер, стали гражданами Счастливой планеты. То бишь Фелиции. Я бы многое отдал за то, чтобы там побывать и понять, что творится. Наверняка, ответы на большинство вопросов там. А эти материалы… Всё это, конечно, интересно, но… Неужели вы думаете, что урмиане, которые столько времени вытворяли чёрт знает что, боятся разоблачения?

– Боятся, – промолвила до сих пор молчавшая королева. – Они всегда старались подогнать под все свои преступления перед человечеством законную основу. Она всегда была шаткой, но всё же… Вы же знаете, что экспансию они обычно осуществляли под видом экономического сотрудничества. Или находили ещё какие-то вроде бы законные пути. Даже войны, которые урмиане устраивали в Диких мирах ради забавы, они обставляли так, что, пожелай Совет Федерации в это вмешаться, было бы трудно что-либо доказать. А тут все материалы, включая исследования. Все документы с именами и цифрами. Кто, когда и сколько получил за свою работу. Ценная информация. Надо сделать ещё несколько копий и всё это сохранить. Не знаю, почему, но у меня такое чувство, что… Как бы сейчас всё ни было плохо, нам всё-таки удастся избавиться от этой серой чумы.

– Рад, что вы так оптимистично настроены, миледи, – просиял Джонни. – Мы с Ламией договорились, что будем наведываться в Деламар на разведку…

– «Мы с Ламией», – передразнил Самандар. – А как насчёт того, чтобы работать в команде?

– Я не против. Главное – чтобы Ламия согласилась таскать с собой всю компанию…

– Главное – чтобы она не высосала из вас все силы, – заметил Астерий. – Не забывайте о её вампирской природе. Даже если она искренне не против вам помогать, ей надо питаться. Сейчас она питается человеческими снами, иллюзиями… А за неимением этого энергией, которую человек излучает, когда осуществляет свои мечты. Или когда просто реализует свои планы. Осторожней, детки. Ваши совместные вылазки с Ламией не должны быть слишком частыми.

Продолжая знакомиться с добытыми Джонни материалами, мы выяснили, что планировалась третья стадия эксперимента. И называлась она «Inferno». Правда, Дарту Мидону не удалось ничего о ней нарыть. Он только знал, что эту часть эксперимента готовили в основном социологи. Возможно, они хотели понаблюдать, до чего могут дойти люди в обществе, находящемся на грани полного упадка. Поскольку ключевые позиции там по-прежнему занимали агенты Урма, Стигмиана продолжала отказываться от помощи других государств. Более того, стигмианские идеологи насаждали политику ненависти к благополучным мирам, которые якобы живут, грабя других и эксплуатируя свой низший класс. Стигмиана была просто охвачена пропагандой ненависти к другим государствам Федерации. И все знали, что там опять что-то назревает.

– Думаю, третья стадия эксперимента уже идёт, – вздохнула Талифа. – Инферно давно уже царит в Стигмиане.

Я в эти минуты думала не столько о ситуации в Стигмиане, сколько о другом инферно. О бездне, куда я собиралась спуститься в поисках Дианы. О Тартаре, который согласно древним мифам находится гораздо ниже Аида. Сейчас я в Аиде. Адена – подходящее название для этого места. Как будто уменьшительное к слову Ад. Сейчас я во владениях тёмного бога, где по длинным сумрачным коридорам то и дело проносятся тени. Я их не видела – слишком трудно увидеть тень в темноте, к тому же Астерий велел керам держаться от нас подальше, но я чувствовала их присутствие. Единственная из всех смертных, которые сейчас находились на Адене, я чувствовала присутствие этих детей ночи. Астерий сказал мне, что Диана при их появлении даже виду не подала, что ей страшно.

Ещё совсем недавно она была здесь. Моя Эвридика ходила по коридорам и залам этого искусственного Аида. Теперь и я оказалась здесь, но она уже сгинула в беспросветном мраке Тартара.

Откинувшись на спинку своего высокого кресла, Астерий, казалось, с интересом слушал трагическую историю планеты Стигма, но судя по взглядам, которые он периодически бросал на меня, его гораздо больше интересовало моё настроение. Он явно догадался, что я что-то задумала. История Стигмианы была для него одной из миллиона трагедий, которые он наблюдал в течение своей жизни. Сколько миров на его глазах достигли расцвета, потом пришли в упадок и наконец канули в вечность. Сколько погасло солнц… Скорее всего, он переживёт и нашу Ариану. И даже всю нашу галактику. Ничто в этом мире для него не ново, но некоторые истории всё же способны тронуть его душу. Я знала, что Диана ему небезразлична. Не скажу, что меня это удивляло. Есть люди, которые никого не оставляют равнодушными. Их или любят, или ненавидят. Или всё вместе. Диана – одна из немногих смертных, чья судьба всерьёз интересовала Астерия.

Я вспомнила рассказ Анды о демоне, который уже не одно столетие ищет свою смертную возлюбленную, якобы способную сделать его сильней. Я знала, что речь шла об Астерии. Уж не увидел ли он в Диане замену той, кого отчаялся найти?