Ей стало стыдно, что ее голос задрожал.

Марк выпрямился и, когда она хотела отстраниться от него, схватил за руки, развернул, чтобы она смотрела прямо ему в лицо.

— Не будь я таким упрямым, Джульетта, я бы сейчас сидел дома, вместо того чтобы предпринимать это опасное и неприятное путешествие ради твоей безопасности! — мягко сказал он. — Мне это так же не нравится, как и тебе, но я твердо знаю, что хныканье не сделает наше временное пребывание здесь более приятным.

Обвинение в хныканье было настолько несправедливым, что Джульетта не нашлась, что ответить, и сбежала на кухню делать сандвичи.

Он вошел, когда она уже закончила, и маленькая комнатка сразу показалась ей тесной.

— Выглядит неплохо, — сказал он, открывая буфет. — Напитков у нас достаточно. По крайней мере, жажда мучить не будет.

— Как раз этого-то у нас и нет, вода — единственная вещь, которой здесь очень мало! — резко ответила она.

— Но от воды не опьянеешь, а я чувствую, что с удовольствием надерусь в стельку. Здесь больше нечего делать!

Джульетта положила несколько сандвичей на тарелку и отвернулась, оставив его заботиться о себе самому. Она удивилась, почувствовав, как голодна на самом деле. По крайней мере, Марк вывел ее из апатии. Джульетта подчеркнуто игнорировала его, пока не съела последний сандвич, и лишь потом спросила его зло:

— Что ты сделал с Ван Ли? Наверное, считаешь невозможным делить дом со своим юнгой?

К ее огорчению, Марк не попался на эту удочку.

— Я старался удержать его, но он настоял на том, чтобы отвести джонку под прикрытие острова Тай О. Он сказал, что если встать на якорь в этой бухте, то джонку может перевернуть. Будем надеяться, что он успел туда вовремя и джонка не пострадала. Ван Лин заберет меня, как только шторм утихнет.

— Замечательно! — иронически хмыкнула Джульетта.

Если джонка пострадает, то как они вообще выберутся с этого острова? Оконные рамы тревожно задребезжали, заставив ее вздрогнуть от испуга. Он равнодушно поднял глаза:

— В чем дело?

— Я не люблю шторм, — процедила она сквозь зубы.

— От того, что ты будешь носиться как перепуганная курица, ничего не изменится, — сказал Марк без симпатии.

Джульетта испытывала острое желание огреть его; еще два дня назад, когда он играл роль, Марк чувствовал себя обязанным утешать ее.

— Прогноз был утешительным. Наверное, тайфун ослабеет, пока доберется до нас, но все же будет достаточно сильным.

— Почему ты не сказал мне об этом раньше? — возмутилась она.

— Мне не пришло это в голову, — безразлично ответил он.

Джульетта, негодуя, громко хлопнула дверью и прошла на кухню, где демонстративно сварила лишь одну порцию кофе. Если Марк захочет, то сварит себе кофе сам.

Глава 9

Марк поднял глаза, когда она вернулась, но ничего не сказал, опять погрузившись в чтение. Джульетта тоже пробовала читать, но она слишком остро чувствовала тесноту комнаты. Стены, казалось, нависали над ней в этом доме, укрывающем ее от дождя. Она встала и стала мерить шагами комнату, ее мучило непреодолимое желание открыть дверь и выбежать на свежий воздух, на свободу, но она понимала, что даже если и удастся открыть дверь, прежде чем Марк успеет остановить ее, то она подпишет себе смертный приговор. Он раздраженно оторвался от книги и сказал, что она мешает ему сосредоточиться.

Джульетта с удивлением взглянула на него. Неужели у мужчин железные нервы? Он совершенно расслабился в своем кресле, темноволосая голова склонилась над страницами, длинные ноги вытянуты далеко вперед, на большом пальце ноги болтается тапка; время от времени он отпивал виски из стакана, но ей выпить не предложил. Ее глаза задержались на очертаниях его ног, сильные мускулы которых были обтянуты плотной тканью джинсов, на его длинных руках, перелистывающих страницы. Ею овладело страстное желание подойти к нему, чтобы он обнял ее, защитил от разыгравшейся стихии. Стараясь отогнать предательские мысли, она прошла на кухню помыть посуду и навести там порядок, что было совершенно ни к чему. Ей пришлось признать очень неприятный факт; оскорблений и разочарований было недостаточно, чтобы убить ее любовь. Он все еще нужен ей, и она все еще хочет его близости, но ему никогда не узнать об этом.

Джульетта разбила несколько тарелок, чтобы облегчить душу, и вернулась в свое кресло. Казалось, она просидела в нем много часов, сжимая руки так, что суставы пальцем белели; каждый раз, когда порывы ветра ударяли в окна, ее сердце принималось бешено биться, а в горле застывал панический крик.

Марк закончил книгу и отложил ее.

— Хочешь выпить? — безразлично спросил он.

Джульетта просто кивнула, слишком перепуганная, чтобы вымолвить слово.

Его голос смягчился, когда он увидел ее белое неподвижное лицо.

— Ты не на шутку напугана, да?

— Когда мне было шесть лет, на наш дом в Вест-Индии обрушилось дерево во время урагана, — сказала она еле слышно сквозь сжатые губы, дрожа при этом воспоминании. — Мы были под обеденным столом, когда обрушилась крыша. Нас не могли вытащить в течение нескольких часов!

— Неудивительно, что тебе не по себе, — сказал Марк, искренне сочувствуя ей. Презрение, которое постоянно было в его глазах, исчезло. — Но здесь нет дерева, которое могло бы обрушиться на дом; он выдерживал тайфуны и посильнее, так что мы в полной безопасности, — продолжил он с успокаивающей уверенностью, протягивая ей стакан с бренди. — Выпей это, и ты почувствуешь себя лучше.

Ее руки так дрожали, что она не могла удержать стакан. Марк взял его из ее рук и наклонил к ее губам. Джульетта потягивала бренди маленькими глотками, пока не выпила довольно большую порцию. Огненный напиток ожег ей горло и разлился теплом по всему телу, что придало ей сил. Он одобрительно посмотрел на нее, увидев, что ее бледные щеки слегка окрасились румянцем, придвинул свое кресло поближе, и теперь они могли разговаривать тихо, не перекрикивая шум ветра.

Он рассказывал древние китайские легенды, чтобы отвлечь ее мысли от шторма, и Джульетте стало так тепло и уютно… как вдруг снаружи послышался оглушительный треск. Лампа мигнула и погасла. Она вскрикнула и бросилась к Марку, судорожно цепляясь за него и пряча лицо у него на Груди.

Он обнял ее.

— Все в порядке, — успокаивающе прошептал он. — Всего лишь оборвались электропровода, у нас есть масляные лампы.

— Неужели ты совсем не испугался? — глухим голосом спросила Джульетта.

— Если честно, то испугался немного, — сказал он, усмехнувшись. — Тайфун — ужасная вещь.

Джульетта подумала, что он просто старается немного ободрить ее, но ей стало приятно, что Марк прекратил думать о ней как о презренном животном. Он потянулся за свечой и спичками, и мягкий свет заполнил их маленькую комнату. Марк посмотрел на нее, вздохнул и, взяв на руки, положил на кровать рядом с собой, гладил ее волосы и нежно шептал успокоительные слова, будто она была маленьким ребенком, пока Джульетта не перестала дрожать. Она лежала успокоенная у него на груди, слушая глухое биение его сердца, забыв все свои обиды.

Джульетта проснулась, укрытая до подбородка одеялом, и обнаружила, что одна. Она в полудреме подумала, что это немного странно, но тут же пробудилась ото сна, ощутив грубое прикосновение шерстяного одеяла. Резко сев на кровати, Джульетта почувствовала, что у нее ужасно болит голова. Марка нигде не было видно; она поспешно натянула свою тенниску, морщась при каждом движении. Голова гудела, словно кто-то сверлил ее. Боль стала еще сильней, когда она отчетливо вспомнила события прошлой ночи.

Это, должно быть, из-за бренди. Джульетта кисло посмотрела на бутылку, которая еще вчера была полна, а теперь стояла наполовину пустая. Неудивительно, что она чувствует себя так плохо! Она спустила ноги с кровати и ниспосылала на голову Марка все ругательства, которые только знала, за то что он напоил ее и воспользовался этим. Впрочем, она честно призналась себе, что даже в тех редких случаях, когда она сильно выпивала, ей никогда не хотелось поцеловать мужчину, не говоря уже о том, чтобы переспать с ним! Бессмысленно ссылаться и на страх перед стихией, горько сказала она себе, ведь прежде она тоже пугалась, но это никогда не побуждало ее бросаться мужчине на шею! Это любовь заставила ее поступить так, как ведут себя развратницы, любовь, с которой, если она была разумная деловая женщина — а она считала себя таковой, — она должна была справиться. «Но нет! — яростно подумала она. — Он поманил тебя пальцем, и ты сразу же забыла все, что он тебе сделал!» Джульетта криво усмехнулась, морщась от головной боли. Конечно, она совсем забыла о шторме: но ничто не заставит ее забыть, как она себя презирала в этот момент. Джульетта поднялась и наказала себя холодным душем, простояв под ледяной водой минут десять, пока не посинела от холода. И хотя голова все еще болела, но, по крайней мере, душ вернул ее к жизни.