Они остановились на самом краю странного дождя, будто пологом укрывшего уже почти не дымящуюся ферму. Один из охранников, когда-то служивший егерем, спешился и вгляделся в следы на тропе:

— Что тут сказать, ваше магичество. Четыре лошади туда, четыре обратно. Все с седоками, ни один не берегся. Ушли они, и ушли целыми. Боюсь...

Электра кивнула:

— И запах... аж блевануть хочется. Парни, ничего не напоминает?

— Да что уж тут, ваше магичество, — усмехнулся тот же бывший егерь. — Человечина это, горелая человечина.

— Так, — еще сильнее нахмурился Скрэч. — Достали мечи. По сторонам смотреть! Их там нет, и хозяев, скорее всего, тоже уже... но берегущегося, сами знаете, светлые боги берегут.

Три четверти часа спустя они смотрели на выгоревшие остатки сараев, на тела крестьян, принимавших их всего неделю тому назад. Электра растерянно дернула намокшие пряди и, откинув их с глаз, еще раз оглядела разоренное подворье:

— Поищите, может кто живой. И Скрэч... ты... у тебя больше опыта, чем у нас всех вместе взятых. Может, сможешь определить, кто это сделал. Попытайся хотя бы.

Охранники, почти все бывшие наемники, и с немалым опытом, действовали четко и быстро: пока четверо осматривали тела, двое сбегали проверить сгоревшие постройки и амбары, еще двое — бывший егерь и его помощник, обошли ферму по кругу, высматривая не смытые дождем следы.

— Эй, а пацан-то живой! – воскликнул кто-то из оставшихся во дворе. — Ваше магичество, вы бы это... пацанчика-то...

Электра спрыгнула с лошади и осторожно приподняла плачущего паренька с безголового женского тела.

— Мама, мама! — он попытался вырваться, но когда магичка прижала его к груди, затих, только горько всхлипывая.

— Живых нет. Убиты чисто, каждый своим кинжалом, — Скрэч протянул магичке смертоносную вещь: кинжал с зачерненным лезвием и сложно выгнутой наборной рукояткой из черной кожи. — Голову отрубили только женщине. Вещи на местах, ухоронки целы, даже скотина не тронута. Что угодно, но не бандиты, и не грабеж.

Лицо Электры закаменело:

— Понятно. Профессионалы. Но кому понадобилась простая крестьянская семья? Или не простая?

— Кто знает? — покачал головой Скрэч. — Мертвых не спросишь, а живой, скорее всего не знает. Что с пацанчиком? Возьмем с собой?

— Безусловно, — кивнула Электра. — Разбивайте лагерь. Похороним тела, подумаем, посмотрим. Может найдется что-нибудь, из прошлого. А паренька... Поищем ему новых родителей по дороге. В крайнем случае, найдется комнатка в Цитадели.

Два дня ушло на подготовку могил и похороны. Сарош молча наблюдал, как четверо охранников копают землю, под моросящим, неостановимым дождем. Лишь однажды он прервал сосредоточенную неподвижность — когда его отца подняли, чтобы отнести в могилу. Тогда мальчик подбежал ближе и вытащил из груди мужчины кинжал. Тщательно протерев оружие старой рубашкой, он вгляделся в тисненый герб на рукоятке. Молния выбрала именно этот миг, чтобы высветить застывшую складку на юном лице и гнев в глазах.

— Пойдем Сарош, — вздохнула Электра, обнимая мальчика. — Позволим им закончить похороны.

Тот напрягся было, но тут же расслабился и позволил увести себя к изгороди. Там Сарош еще раз осмотрел кинжал, потом тщательно обвернув тряпкой, сунул в дорожную сумку. Когда первые лопаты упали на тела, он опять отвернулся, уткнувшись лицом в подол дорожного платья Электры, и затрясся от сдерживаемого рыдания.

Утром, напоследок помянув погибших, они тронулись в путь. Похороны закончились еще в полдень, но требовалось привести разбежавшуюся скотину, собрать кое-какие, уже не нужные хозяевам припасы, отыскать ухоронки — в конце концов, все это теперь принадлежало Сарошу и не стоило оставлять небольшие ценности случайным грабителям.

На соседней ферме они сообщили хозяину и его жене печальные новости.

— Ох-хо... — схватился за голову шеботной мужичек. — Что делается-то! Ведь жеж... Да как же так-то?! Вот беда-то! А нам-то как? Ведь скотина же! И поля... А урожай? Ой, мать моя...

— Цыть! — прикрикнула на него низенькая, но мощная, что называется поперек-себя-шире жена, ставя перед мальчиком тарелку похлебки. — Проследим. За всем проследим. А младшенького-то куды? Оставляйте у нас. Найдем уж хлеба-то кусок!

— Хочешь? Нам... — начала было электра, но Сарош перебил ее:

— Нет! — почти выкрикнул он, хватая магичку за руку, и умоляюще заглядывая в глаза: — Ты меня спасла! Я не хочу покидать тебя!

— Малыш, ты уверен? Путь в Цитадель долог и опасен, жизнь в Цитадели очень, очень непроста и тоже опасна. Почему бы тебе не остаться здесь, где тебя все знают, и ты знаешь каждый куст?

— Нет! — жарко воскликнул Сарош, не ослабляя хватку. — Ты будешь там и я тоже!

— Да... — вздохнула хозяйка, — сын своей матери. А похож-то как! Ну, вот не нашего она была полета, не ее это было дело, в нашей глуши сидеть, за деревенским дурнем замужем! И матушка моя, да будет ее дорога легка, то же самое говорила!

— Да... — кивнув, вздохнула Электра. — Что ж, теперь-то. Хорошо, Сарош, возьмем тебя в Цитадель. А вот скажите мне хозяюшка...

Мальчик слушал неспешный разговор двух женщин, а над крышей уединенной фермы густые, пропитанные дождем облака потихоньку начали истаивать, рассеиваться, позволяя луне заглянуть в освещенное лучиной, подслеповатое окошко.

И вновь утро, и снова путь. Извилистая, колдобистая дорога вывела их из горной долины, потом вдоволь наизвивавшись по крутому спуску, привела к холмистым предгорьям и дальше вниз, по равнинам. С каждым днем, проведенным в пути, настроение Сароша постепенно менялось — от тоски и горя, сначала к печали, а потом и к откровенному, ничем не сдерживаемому любопытству. К тому времени когда они достигли ворот Цитадели Метамор, Электра уже едва могла удержать его в седле — так яростно он вертелся, пытаясь смотреть во все стороны разом.

Пожелав доброго дня привратной страже и отдав поводья конюху, Электра провела мальчика к себе:

— Мы найдем тебе комнату чуть позже, когда ты при...

Она осеклась, увидев, что Цитадель как всегда опередила чаяния своих жителей и защитников. В большой комнате, используемой магичкой под гостиную, до отъезда было две двери: в лабораторию и в спальню. А вот сейчас их стало три. Причем третья выглядела старой, чуть потрескавшейся от долгого использования, даже деревянный паркет перед ней был потертым, будто в эту дверь заходили, забегали, а иногда и забредали заплетающимися ногами не одно десятилетие. Приоткрыв ее, Электра увидела просто обставленную — стол, кровать и сундук — комнату, в самый раз подходящую для маленького мальчика.

— Кхм... Мда, искать не придется, — покачала она головой. — Ну, Сарош, устраивайся, вот твоя комната. И не беспокойся, в стенах Цитадели, никто не сможет повредить тебе.

С этими словами она поставила дорожную сумку мальчика к сундуку и протянула руку к кинжалу, который Сарош так и не выпустил из рук всю дорогу. Но мальчик отпрянул, прижимая завернутое в тряпку оружие к груди:

— Нет! Он мой! Пожалуйста, не надо!

Электра подняла руки, сдаваясь:

— Хорошо, но может быть, положишь его в сундук? А я поговорю с мастером, который обучает новобранцев. Мало иметь оружие, надо уметь его использовать.

Пока мальчик пыхтя откидывал тяжеленную крышку и прятал кинжал, Электра  выглянула в крестообразное окно-бойницу — тени уже удлинились, а значит, солнце клонилось к вечеру.

— Я пойду к мастеру гильдии магов, доложу об исполнении. А ты пока осмотрись вокруг, только не выходи за ворота Цитадели.

Она уже выходила за дверь, но обернулась и добавила:

— И запомни, в Цитадели нельзя заблудиться! Если хочешь куда-то попасть — думай о цели и иди. Вот и все!