— Да, я готова, — ответила Нерис.

Райнер взял несколько чем-то наполненных холщовых сумок, и они вышли на улицу. На небольшом пустыре в окружении толпы детишек стоял красный «форд». У машины была маленькая закрытая кабина и вместительный открытый кузов, куда Райнер забросил сумки. Мальчишки, как обезьянки, сидели на крыше и крыльях машины. Райнер присвистнул и бросил несколько монет самому старшему. Ребята едва не устроили драку за право открыть перед фокусником дверцу автомобиля. Наконец босоногие лакеи справились со своей задачей. Райнер передвинул рычаг стартера, двигатель начал кашлять, из выхлопной трубы вырвалось облачко. Нерис забралась на пассажирское сиденье. Они медленно поехали по ухабистой дороге. Самые смелые из детей хватались за кузов, поджимали ноги и, хоть недолго, но успевали таким образом прокатиться на красной машине.

— Не знала, что у тебя есть машина, — сказала Нерис, когда Райнер прибавил газу и они оторвались от стайки мальчишек.

— Конечно есть. А еще, только ради тебя, я выпросил целую кружку бензина. Нам хватит, чтобы доехать в одно очень особенное место и, я надеюсь, вернуться назад.

Все горючее было зарезервировано для нужд армии, гражданские с большим трудом могли достать немного бензина.

Нерис рассмеялась:

— Я поражена. Скажи, откуда мы можем не вернуться?

Райнер почесал нос:

— Узнаешь в свое время. Сначала я расскажу историю.

Они выехали из города. Начался сонный пригород, в котором жили госслужащие и учителя. Каждый дом обрамлялся небольшим садом. Нерис постаралась удобно устроиться на жестком сиденье грузовика.

— Тебе доводилось бывать на европейском кладбище в Лехе? — начал Райнер.

— Разумеется. Я иногда приходила туда, особенно в минуты, когда тосковала по дому. Представляешь, там есть могилы с валлийскими именами! И там похоронена семья миссионеров, которые жили в Лехе до нас. Печальное место. Не могу смотреть на могилы маленьких детей, но оттуда открывается прекрасный вид на город.

— Тогда ты должна помнить мемориальную табличку в честь Мэтью Форбса.

Нерис действительно помнила. В памяти возникла простая дощечка, приделанная к кладбищенской стене.

«В память о Мэтью Александре Форбсе из Колледжа Святого Иоанна, Кэмбридж, пропавшего на Нангапарбате в августе 1938 года в возрасте 22-х лет».

— Да, я помню, — сказала Нерис.

Райнер внимательно смотрел на дорогу. Дома остались позади, теперь они ехали мимо рисовых полей и огородов.

— Это я установил эту табличку. Так захотели его родные. Я был с Мэтью в его последнее утро. Помню, он сказал мне: «Увидимся через несколько часов. Я открою банку супа». Это были его последние слова.

— Продолжай.

— Быстро и налегке — таким был наш план. Мы были в прекрасной форме для успешного восхождения. С нами отправились несколько непальцев и два солдата индийской армии. Мы с Мэтью разбили лагерь на высоте двадцать тысяч футов, переночевали там и планировали на следующий день поднять наш лагерь еще выше. Мэтью остался отдыхать в палатке, а я отправился на обзорную точку, хотел разведать дальнейший маршрут. Я как раз рассматривал вершину в бинокль, когда сошла лавина. Мэтью, палатка, все… все, что там было, стерли с лица земли несколько тысяч тонн снега и льда. Он остался там. — Райнер говорил спокойно, голос его не дрожал, но линия губ стала тверже. — Я добрался до места трагедии, но там ничего и никого не было, только ветер. Я спустился в нижний лагерь. Там остались наши провожатые и солдаты. Мы отправили сообщение семье Мэтью. Его отец тоже был альпинистом. Он понимал, почему его сына так тянуло в горы, но вот мама Мэтью, боюсь, никогда не поймет, почему погиб ее единственный сын. Мэтью был прекрасным человеком и блестящим математиком. Мы были хорошими друзьями. Зимой его семья приезжала в Швейцарию кататься на лыжах, летом — заниматься альпинизмом. Как только Мэтью узнал о моей экспедиции, немедленно попросил взять его с собой. И я знал, что это восхождение ему по силам, иначе я бы отказал. Мы выехали из Дели в Манали, потом поднялись в Лех — нужно было привыкнуть к высокогорному климату. Мэтью очень понравилось это место, поэтому я установил табличку там на кладбище. Покорение этой вершины — настоящее достижение для Мэтью. Мне бы хотелось предоставить ему такой шанс, понимаешь, о чем я? Я должен сделать это за него. К сожалению, горы многое забирают, но ничего не возвращают.

Нерис представила нетерпеливого молодого англичанина, который бродит по извилистым улочкам сонного Леха и взбирается на высокий холм к старому замку, чтобы полюбоваться прекрасными видами изумрудного Инда. Райнеру нелегко было рассказывать эту историю. Нерис прекрасно это понимала, она накрыла его руку своей ладонью и слегка сжала. Ее пальцы ненадолго задержались на его руке, потом она опомнилась и быстро убрала руку.

— Теперь ты понимаешь, почему это восхождение так важно для меня. Когда я окажусь на вершине, Мэтью будет стоять рядом со мной. У меня есть подписанная им книга, которую он оставил в нижнем лагере, я возьму ее с собой и похороню эту страницу на самой вершине. — Выдержка подвела Райнера, его голос дрогнул.

Нерис сама едва не плакала.

— Я понимаю, — сказала она.

— К сожалению, меня не понимают британские власти и не позволяют мне вернуться на гору. Несмотря на то что я инженер и меня приглашают на приемы в резиденцию, заставляют носить костюм и позволяют танцевать с миссис Фаншейв, которая, к превеликому сожалению, выглядит как лошадь, восходить на гору мне запрещают. Хотя… — Он бросил взгляд на Нерис. — Я танцевал с тобой, и это стоило того, чтобы убить время на самой скучной и тенденциозной вечеринке в британском посольстве и узнать о запрете моей экспедиции на самую высокую гору Индии.

— Ничего не знаю про горы и разрешения, но мне очень понравилось танцевать с тобой, — отозвалась Нерис. Она вспомнила несколько нелестных отзывов о Райнере Стамме, которые ей пришлось услышать от знакомых Миртл: авантюрист, мошенник, шарлатан — и это еще самые лестные. Но Нерис было все равно, Райнер заинтриговал ее, она считала привлекательной даже его репутацию человека опасного. Она считала его честным человеком.

Райнер уверенно вел машину. Дорога уходила на север, туман, обволакивавший долину, внезапно распался на отдельные серебристо-серые клубы. На горизонте появилась темная полоса предгорья, поросшая соснами, над ними вздымались белые величественные пики. За последние несколько недель край снеговой шапки опустился на несколько сотен футов. Нерис нравилось наблюдать за неспешным, но неотвратимым наступлением снегов.

— Как красиво! — тихо выдохнула она.

— Я бы хотел отвезти тебя к перевалу и подняться чуть выше — к месту, которое называется Астор. Оттуда открывается прекрасный вид на Обнаженную гору — так называют Нангапарбат, потому что вокруг нет других высоких гор. — Он наклонился вперед и постучал пальцем по пыльной приборной доске. — Но бензина хватит только на дорогу до Канихамы и, по моим рассчетам, на обратный путь.

— Канихамы?

— Подожди, и все увидишь своими глазами.

Грунтовая дорога петляла между высокими тополями вдоль убранных полей. Через час они приехали в небольшую деревню: всего несколько глинобитных домиков, утопавших в яблоневых садах. Солнце, пробиваясь сквозь одеяло из тумана и облаков, нависшее над долиной, окрашивало верхушки тополей в бронзовый цвет. Райнер припарковал машину на небольшой площадке позади домов. Нерис опустила стекло. Сладкий и свежий воздух наполнил ее легкие, оглушительно стрекотали сверчки, чирикали птицы, шумела вода, рядом веселой гурьбой бегала детвора.

— О! — удивленно воскликнула Нерис.

Здесь многое было чужим и непонятным, но вид раскидистых фруктовых деревьев, сочных лугов, звук быстрого ручья заставили Нерис вспомнить о родных краях, где точно так же аккуратные деревни плавали в ароматном дыме на дне чаш из невысоких гор и холмов. Едва не запутавшись в фирене, она выбралась из машины. Канихама была прекрасным местом. Дети перестали играть и с любопытством рассматривали гостей, из домов вышли женщины в разноцветных шалях и с некоторым опасением смотрели в сторону Нерис и Райнера. Мужчины в теплых шерстяных куртках и шапках из овчины оказались менее любопытными и продолжали заниматься своими делами. Райнер обошел грузовик, к ним подошел мужчина с густой черной бородой. Райнер поздоровался с ним, они обменялись парой фраз, затем он вернулся к Нерис.