Она проводит время за тем, что отслеживает алиби Сьюзен Райт. Несколько жителей этой стоянки для трейлеров со стажем сообщили, что видели ее во второй половине дня, а потом уже на следующий день, хотя никто из них не знает ее по имени. Все называют ее «та, с собакой». Элли даже кажется, что если бы Сьюзен вышла из дому без собаки, то это было бы для нее равносильно изменению внешности. В ту ночь там была вечеринка, и несмотря на это — или как раз благодаря этому! — никто не обратил внимания на трейлер номер три. Элли смотрит на список людей, которые потенциально могут подтвердить ее алиби: все имена в нем, кроме двух, уже зачеркнуты.

Когда на рабочем столе звонит телефон, она не сразу берет трубку, гадая, какая из хороших новостей придет первой: про алиби, про файлы из полиции или про собаку. Это не первое, не второе и не третье, но звонок, который с диспетчерского пункта принимает дежурный сержант, дает толчок всему расследованию.

Кто-то сообщил, что заметил свет фонарика внутри огороженной полицейской лентой хижины на скале. Элли вскакивает так порывисто, что поднятым ею ветром сдувает со стола подборку газетных вырезок. Едва увидев ее лицо, Харди понимает, что речь идет о чем-то важном, а когда она рассказывает, что им только что сообщили, на секунду застывает на месте, а затем хватает свой пиджак и бросается к выходу.

— Нечего стоять тут и рассусоливать, Миллер, — на ходу бросает он. — Вперед!

Элли забрасывает свою сумку через плечо и на ходу, по дороге к машине, вызывает подкрепление. Пока она ведет машину, Харди отдает распоряжение, чтобы отследили, откуда звонил информатор. Ладони Элли на руле вспотели. Какое-то время ей кажется, что решение придет вдруг, само, свалится из ниоткуда, и, может быть, это как раз тот случай. Бессмыслица, конечно, но с таким же успехом то же самое можно сказать и обо всем этом расследовании.

На место они прибывают первыми. В последний момент она принимает мгновенное решение выключить огни и заглушить двигатель, так что на парковку они заезжают невидимыми и практически неслышимыми. Отсюда хижина кажется погруженной в абсолютную темноту. Хлопающая на ветру полицейская лента ограждения кажется нетронутой. Только не говорите, пожалуйста, что это ложный вызов!

Луна скрывается за тучей, и они светят себе под ноги фонариком. Харди жестом показывает, что он осмотрит переднюю сторону дома, тогда как ей достается осмотреть его сзади. Элли подходит вплотную к двери. Вставленные в ее раму стекла образуют решетку из черных зеркал. Внутри не заметно каких-то признаков жизни, и она смиряется с мыслью, что кто бы это ни был (в лучшем случае — валяющие дурака подростки, в худшем — киллер), они его упустили.

Чтобы удостовериться в этом, она подносит фонарик к стеклу.

Внезапно распахнувшаяся дверь бьет Элли в лицо. Боль от разбитого носа на несколько секунд оглушает ее. Она приходит в себя как раз вовремя, чтобы заметить фигуру в капюшоне, которая проскакивает мимо. Она успевает рассмотреть ее только в самых общих чертах — это белый, слишком высокий для женщины, не худой и не толстый, — как он уже скрылся.

На шум прибегает Харди. Он теряет лишь секунду на то, чтобы убедиться, что с ней все относительно в порядке, после чего бросается вдогонку за взломщиком. Лучи их фонариков белыми мячиками скачут по неровному рельефу. Комковатый дерн сменяется крупнозернистым песком, который переходит в грунтовую тропинку, ведущую лишь в одно место.

— Подозреваемый направляется к лодочной мастерской! — кричит Элли в рацию.

Трескучий голос отвечает ей, что патрульная машина будет через несколько минут. Харди не так быстр, как можно было предполагать, глядя на его длинные ноги, он бежит не намного быстрее ее. Подозреваемый перелетает через проволочную ограду лодочной мастерской с легкостью гимнаста. К тому времени, когда Харди с Элли неуклюже преодолевают это препятствие, мужчина исчезает в лабиринте блестящих корпусов лодок.

Все здесь сбивает их с толку. Отражающийся от лодок звук искажает чувство пространства.

— Я знаю, что ты здесь, — говорит Элли. — Место окружено. Тебе не уйти.

Она напряженно прислушивается, не раздастся ли вой приближающейся сирены, который мог бы подтвердить ее блеф, но ничего не слышно. Единственный звук здесь — тяжелое дыхание запыхавшегося Харди где-то рядом. Она выключает фонарик и делает несколько глубоких вдохов через нос, как будто хочет найти подозреваемого по запаху. Он должен быть где-то близко. Она старается ступать легко, чтобы галька не хрустела под ногами.

В почти полной тишине вдруг звонит телефон, выдавая ее позицию.

— Зараза! — шепотом выдыхает Элли.

Она смотрит на номер и сбрасывает вызов. Это пришли материалы по Сьюзен Райт. Лучшего времени не придумаешь…

Внезапно она летит на землю, не успев сообразить, что случилось. Она выставляет руку, чтобы предотвратить падение, но натыкается на что-то, после чего слышится громкий треск. Ладонь ее попадает на десятки крошечных острых камней и сильно оцарапывается. Элли неловко падает на плечо и перекатывается так, что задевает щекой гравий и чувствует на губах его вкус. На этот раз она приходит в себя не мгновенно. Ее внутренний шарнир временно вышел из строя, и мир вокруг бешено раскачивается. Когда Элли в конце концов удается остановить его и сесть, ее пронзает боль от запястья до точки где-то глубоко в позвоночнике. Наконец к ней приближается голубой луч фонаря. Теперь Харди до прихода подкрепления придется преследовать этого человека одному.

— Сэр! — говорит она, показывая направление здоровой рукой. — Туда!

Вдалеке затихает топот лишь одной пары ног. Спотыкаясь, она бредет по проходу между рядами лодок и очень скоро останавливается, натолкнувшись на Харди, который лежит на спине. Рядом валяется его фонарик, худые руки отчаянно хватаются за грудь, потому что он задыхается, борясь за каждый новый вдох.

Слышится звук хлопающих дверей патрульной машины, и во двор мастерской вбегают полицейские. Элли лучом своего фонарика указывает направление, куда скрылся подозреваемый.

— Догоните его!

Сама она тяжело опускается на землю рядом с Харди. Глаза у него выкатились, на лбу пульсирует толстая вена, похожая на забравшегося под кожу червя, между посеревших губ свисает язык.

Позади нее кто-то пытается по рации вызвать скорую.

— Не смейте, черт бы вас побрал! — кричит она Харди, расстегивая ему воротник.

Пара констеблей начинают сердечно-легочную реанимацию, с силой надавливая ему на грудь. Элли держит Харди за руку, пока они ждут прибытия парамедиков. Большим пальцем она прощупывает его пульс, а он все замедляется, промежутки между ударами становятся все больше и больше, пока от него уже почти ничего не остается.

Глава 52

Алек Харди находится в забытьи, и пульсация его сердца сопровождает нереальные видения в его голове, словно саундтрек. Перед глазами постоянно проплывают какие-то картины, как в бесконечном фильме, который он приговорен смотреть вечно. Лицо Шарлотты Гиллеспи превращается в Дэнни Латимера. На нем ее кулон, а она несет его скейтборд. Он видит Дейзи в том же возрасте, что и они. Она одета в школьную форму и после уроков бежит в его распростертые объятия. Ее сменяет другой маленький мальчик, которого он никогда раньше не видел; тот сидит на песке, прижав колени к груди, в то время как на пляже Харбор-Клифф наступает отлив. Затем все вдруг становится белым.

Органы чувств начинают работать по очереди, один за другим. Сначала возвращается осязание в виде боли, резкий укол с внешней стороны его правой ладони. За ним идет обоняние, запахи больничного покоя — смесь пота и дезинфицирующего средства, которую ни с чем не спутать. Что-то пищит под его левым ухом. Он ощущает затхлый вкус у себя во рту.

Первое, что он видит, когда глазам удается сфокусироваться, — это вертикальные полоски жалюзи, которые свисают на окне, словно размотанные бинты. В трубке, подведенной к его носу, свистит кислород, а через катетер в его правой руке из капельницы что-то внутривенно вливают. И посреди всего этого — детектив-сержант Миллер с гроздью винограда.