— Вы очутились здесь случайно, капитан Петтоу? — спросил, вернувшись, мистер Бюхтинг.

— Нет, — ответил капитан. — Но почему вы не называете меня как прежде, мистер Бюхтинг? Какой я для вас капитан?

— Как вам угодно, — согласился Бюхтинг. — Значит, не случайно, Ральф?

— Совсем наоборот. Несколько дней назад я прибыл в Хотстоун и, естественно, собирался как можно скорее навестить вас. Однако служба не оставляла для этого времени. Сегодня мне предстояло провести рекогносцировку. Кто-то из окрестных фермеров рассказал мне, что видел эскадрон южан, направлявшийся на плантацию «Либерти». Вы, конечно, догадываетесь, что я заставил свою пехоту поддержать моих кавалеристов. С пятью десятками всадников я не рискнул бы явиться сюда — ведь фермер насчитал несколько сотен неприятельских кавалеристов.

— Если бы вы прибыли на полчаса раньше! — с глубоким вздохом промолвил мистер Бюхтинг. — Бедные мои негры!

— Но при вашем богатстве вам не составит труда тут же набрать себе других, — успокоил его Ральф.

— Да разве дело в этом? — с горечью ответил Бюхтинг, печально глядя на капитана.

— Разумеется, я понимаю! — поспешно сказал Ральф. — Думаю, эти южане не причинят беднягам особых неприятностей, разве что сыграют с ними злую шутку, — добавил он. — Уверен, что все ваши негры будут живы.

Мистер Бюхтинг промолчал.

— И ты все-таки собираешься остаться здесь, Вольфрам? — спросила миссис Бюхтинг, кладя руку на плечо мужа. — Неужели печальные события сегодняшнего дня не заставят тебя переменить решение? Сколько же можно искушать судьбу?..

— В самом деле, — вставил свое слово капитан, воспользовавшись минутной паузой, — все кругом удивляются, что мистер Бюхтинг упорно не желает покидать места, которые в самое ближайшее время наверняка станут ареной серьезных военных столкновений. Должен вам прямо сказать, мистер Бюхтинг никто не даст гарантию, что в любой момент плантация «Либерти» не превратится в поле ожесточенной битвы…

— Мы уедем уже этой ночью! — прервал его мистер Бюхтинг и тотчас послал слугу за старшим надсмотрщиком. Потом поднялся со своего места и покинул столовую.

— Прекрасный человек! — заметил Ральф, провожая его взглядом. — Но, увы, упрямый, несгибаемый характер! Просто счастье, что мятежники не захватили его в плен, — похоже, эти глупцы не догадываются, как много тем самым потеряли! Кстати… я не ошибся, миссис Бюхтинг? Мисс Элиза показалась мне сегодня такой расстроенной, такой печальной!

— Тут нет никакой ошибки, — подтвердила хозяйка дома. — Вы совершенно правы. До сего дня Элиза ничего не знала о судьбе Ричарда — мы с мужем намеренно держали ее в неведении, зная о ее расположении к Ричарду. Однако сегодня кто-то прислал ей номер нью-йоркской газеты, где описывается печальная участь нашего молодого друга. Это неожиданное известие глубоко потрясло Элизу.

При упоминании имени Ричарда на лице Ральфа промелькнуло выражение испуга. Правда, он тут же овладел собой и, сделав вид, будто очень взволнован, опустил глаза.

— Нужно совсем не иметь сердца, чтобы сообщить мисс Элизе такую убийственную новость, — сказал он вполголоса, словно сам себе. — Бедный, бедный Ричард! Не могу спокойно слышать о его судьбе. Он так и стоит у меня перед глазами, этот славный парень. Какое подлое убийство — потому что наверняка он убит! Не знаю, как я перенесу все это. Все время ломаю себе голову, как раскрыть это кровавое преступление. Могу представить состояние мисс Элизы — подобные Ричарду встречаются редко, и мне кажется, она его горячо любила. Впрочем, довольно мрачных мыслей! Давайте сделаем все возможное, чтобы побудить мистера Бюхтинга уже сегодня сделать так, как он решил! Здесь ему больше оставаться нельзя. Сегодняшнее нападение — всего лишь прелюдия того, что произойдет завтра. Только в Нью-Йорке вы будете в безопасности. У меня душа будет не на месте, пока не узнаю, что вы все уже там.

Миссис Бюхтинг поблагодарила его за участие и отправилась к дочери.

Спустя два часа у подножия лестницы, выходившей во двор, стояли три экипажа: один — для семейства Бюхтинг и мисс Коризон, второй — для самых любимых слуг, третий экипаж был заполнен вещами, без которых в дороге никак не обойтись. Брать с собой что-то сверх этого не требовалось, ибо в Нью-Йорке мистер Бюхтинг имел полностью обставленный дом. Произведения искусства, находившиеся на плантации «Либерти», были тщательно упакованы и спрятаны в надежном месте — под сводами каменного подвала. На плантации пришлось оставить одного из надсмотрщиков и нескольких слуг, которым надлежало следить за сохранностью особняка. Лошадей и коров мистер Бюхтинг велел перегнать на север, в имение одного крупного фермера, с которым его связывали добрые отношения.

Для защиты от возможного нападения Ральф Петтоу оставил Бюхтингам два десятка всадников, которым следовало сопровождать экипажи до ближайшей железнодорожной станции. Некоторое время он сам провожал отъезжающих, но вскоре распрощался с ними до встречи в Нью-Йорке. Что касается пехотинцев, они уже двигались в направлении Хотстоуна другой дорогой. Теперь капитан следовал за ними с остатками своей кавалерии.

— Черт возьми! — неожиданно воскликнул он примерно на полпути. — Я совершенно забыл сообщить мистеру Бюхтингу кое-что чрезвычайно важное. Придется возвращаться и догонять его. Сержант Смит, ведите людей в Хотстоун! Дорогу вы знаете не хуже меня. Увидимся завтра утром.

Ральф повернул лошадь, и совсем скоро от небольшого отряда его отделяли значительное расстояние и ночной мрак. Скакал он теперь медленнее, но не вслед за экипажами мистера Бюхтинга, а приблизительно в том направлении, где находилась плантация «Либерти».

Капитан остановился возле небольшой хижины на склоне горы и привязал лошадь к молодой березке. Затем вынул револьвер, подкрался к хижине и постучал в дверь. Ответа не последовало, однако Ральфу показалось, что изнутри донесся какой-то шорох. Он постучал еще раз и спросил, кто там есть. Вторично не получив ответа, капитан толкнул дверь и осторожно заглянул внутрь.

В хижине царил непроницаемый мрак. Ответом на очередной вопрос Ральфа, есть ли в хижине живая душа, вновь было молчание, поэтому он вытащил из кармана и зажег маленький потайной фонарь, свет которого окончательно убедил капитана, что хижина пуста. Однако Ральфа это, похоже, не вполне успокоило. Он посветил во все углы.

— И все-таки пахнет человеческим духом, — бормотал он себе под нос. Не обнаружив, несмотря на тщательные поиски, ничего подозрительного, Ральф уселся на деревянный чурбак, погасил фонарь и стал ждать в окутавшей его темноте, что будет дальше.

Не прошло и нескольких минут, как до его слуха донесся топот копыт. Неизвестный всадник направлялся, видимо, прямо к хижине. Ральф слышал, как лошадь остановилась совсем рядом и тут же раздались тяжелые шаги. В дверь постучали.

— Святой Джефферсон! — со смехом отозвался Ральф.

— Святой Дэвис! — в том же тоне ответил снаружи громкий голос.

Ральф зажег свой фонарь и направил на позднего гостя.

Это был крупный, рослый человек в мундире тех самых ополченцев-южан, которые всего несколько часов назад вызвали такой переполох на плантации «Либерти» и причинили столько волнений мистеру Бюхтингу. Короче говоря, перед Ральфом собственной персоной предстал предводитель этих кавалеристов капитан Стонтон, довольно молодой и недурной лицом, черты которого несли на себе отпечаток давних пагубных страстей и многочисленных жизненных невзгод.

— Ты уже здесь, Ральф? — воскликнул он, протягивая капитану руку. — Вот уж никак не ожидал. Я мчался во весь опор и рассчитывал опередить тебя. Тем лучше! Ну и денек сегодня выдался! Мои молодцы чуть не разорвали меня на куски за то, что им пришлось сматываться с плантации «Либерти», не заглянув как следует в подвалы и погреба. Черт возьми! Надо было видеть физиономию твоего приятеля, когда мы нагрянули в его захолустье!

С этими словами он, то и дело охая и кряхтя, уселся на другой чурбак напротив Ральфа, вытянул ноги, как это обыкновенно делают люди после долгой и утомительной поездки верхом. Потом извлек из кармана походную фляжку, сделал большой глоток и протянул ее Ральфу.