Карл перешел с широкой улицы в какой-то мрачный квартал. Возле одного из обветшалых домов он остановился и постучал в дверь.

Мужчина, который открыл дверь, имел такой же неухоженный вид, как и местность вокруг.

— А, Леевкен! Ты пришел, чтобы оплатить свои долги? — Он обнажил гнилые остатки зубов в широкой ухмылке.

— И за этим тоже. Разреши нам войти, Баккер.

Карл поспешно прошел мимо мужчины в дом. Юлии показалось, что ее муж не хотел, чтобы его кто-нибудь заметил. Она вошла вслед за ним.

В доме стояла ужасная вонь, и даже в полутьме было видно, что здесь давно никто не убирал. Несколько толстых мух взлетело с грязной посуды, громоздившейся на столе, и нахально зажужжало возле гостей.

— Разреши тебе представить мою жену. — Карл кивком головы указал на Юлию. — Ей нужна личная рабыня.

Во взгляде Баккера промелькнула жадность, и он угодливо засуетился:

— О да, да! Я тут как раз получил свежий товар.

Он исчез и вскоре появился снова, толкая перед собой темнокожую девочку. Она выглядела очень жалко в своей ободранной одежде. Девочка покорно стояла, не поднимая глаз.

«Да она же совсем еще ребенок», — с ужасом подумала Юлия, исполненная сочувствия.

Карл, однако, подошел к девочке, грубо схватил ее за плечи, внимательно посмотрел на нее и стал медленно поворачивать. Когда взгляд Юлии упал на израненную спину девочки, она испуганно стала хватать воздух ртом и закрыла глаза. Карл тоже увидел шрамы, однако не проявил ни капли сочувствия.

— Ты что мне хочешь всучить, Баккер? — презрительно произнес он. — У этой штучки не слишком товарный вид.

— Это не я. — Баккер, словно защищаясь, поднял руки. — Наверное, она плохо вела себя у предыдущего хозяина.

И он противно засмеялся.

— А у тебя нет никого постарше, поопытней?

Карл схватил девочку за подбородок и заглянул ей в рот. У Юлии в голове пронеслись сцены из прошлой жизни, когда, еще будучи ребенком, она однажды вместе в отцом побывала на конном рынке. Отец лично хотел отобрать лучших животных для своего экипажа. Он тогда точно так же заглядывал в рот лошадям, как сейчас Карл девочке.

Тем временем мужчины как ни в чем не бывало продолжали торговаться.

— Леевкен, сейчас хорошие рабы расходятся, как сладкие апельсины. Ты же знаешь, как это бывает… Эта рабыня действительно неплохая. Может быть, она еще слишком молода, но зато такая свежая…

— Да ладно, перестань. Она же ничего не умеет. — Карл толкнул девочку: — Ты что-нибудь умеешь? Говори!

Девочка прошептала, глядя на свои босые грязные ноги:

— Масра, я умею готовить еду. Я работала на кухне…

— Вот видишь, Баккер, это девочка с кухни… Нет… Такого добра нам не надо. Значит, если у тебя нет никого другого… — Карл повернулся, собираясь уходить.

Баккер, который возвышался позади девочки, словно огромный, грозный великан, скривил лицо.

— Подожди-ка, Леевкен. — Баккер снова исчез за дверью и вскоре появился со старой чернокожей женщиной.

Старуха стыдливо пыталась спрятать свои искореженные, как корни, ладони, бросая на Карла и Юлию умоляющие, исполненные надежды взгляды.

— Баккер, это что еще за шутки? Мне нужна здоровая, крепкая рабыня… А не такая. — Карл покачал головой и повернулся к выходу.

— Я ведь прошу за малышку вполне приемлемую цену, но раз ты не хочешь… Кармен с удовольствием возьмет ее в свой дом. Солдаты и матросы любят таких крошек.

Юлия не знала, кто такая Кармен, но то, как Баккер произнес слово «дом», явно означало, что речь шла не об обычном здании.

Карл, казалось, призадумался:

— Так сколько же ты хочешь за эту малышку?

Баккер сделал серьезное лицо:

— Можешь забрать ее за две сотни.

Карл повернулся к Юлии:

— Идем, Джульетта. Нам придется поискать в другом месте.

— Леевкен, это ведь действительно приемлемая цена! Мне же тоже как-то надо жить!

— Пф… — Карл схватил Юлию за руку и подтолкнул к двери.

Юлия увидела разочарование на лицах обеих рабынь. У нее разрывалось сердце. Одним движением она освободилась от Карла и остановилась:

— Я хочу, чтобы ты купил эту девочку!

Карл замер и удивленно, даже сердито, посмотрел на Юлию.

— Нет, об этом не может быть и речи, — процедил он сквозь зубы.

Баккер, напротив, решил не упускать свой шанс:

— Вот видишь, у твоей жены наметанный глаз… Она знает, что когда-нибудь из этой девочки выйдет хорошая, верная рабыня. Ну, давай, можешь забрать ее за сто восемьдесят!

— Сто тридцать.

— Ладно, сто пятьдесят, но это мое последнее слово. — Баккер скрестил руки на груди.

— Бумаги есть?

— Конечно, будут у тебя бумаги. Я ведь почтенный торговец!

Баккер ухмыльнулся и принял у Карла пачку денег. Затем он подтолкнул девочку к Юлии и жестом приказал старухе снова уйти в заднюю часть дома.

Юлия печально смотрела вслед старой женщине. Ей очень хотелось забрать с собой и ее, но этого Карл уже не потерпел бы. Однако, по крайней мере, ей удалось помочь хотя бы девочке.

— Вот и прекрасно. Ну что, Леевкен? Выпьем по глотку за хорошую сделку?

Юлия облегченно вздохнула и, пока мужчины у стола поднимали стаканы, стала внимательно рассматривать девочку. Испуганная малышка стояла перед ней, опустив глаза, и лишь ее дрожащие пальцы выдавали, что она испытывает страх.

— Как тебя зовут? — тихо спросила Юлия.

— Кири, — робко прошептала девочка.

Глава 2

Эрика была приятно удивлена. Условия для проживания в одном из домов общины гернгутеров в Парамарибо были намного лучше, чем те, которые были на корабле. Они с Райнгардом получили маленькую квартирку, где была спальня и гостиная, оказавшаяся намного бóльше, чем она ожидала. Эрика уже представляла, как живет в хижине из глины — в конце концов, она мало знала о порядках в колонии. К тому же обстоятельства их путешествия на корабле побудили ее к самым диким предположениям. Но здесь, в этих комнатах, они смогли хорошо устроиться со своим немногочисленным, нехитрым скарбом.

Крайне непривычным для Эрики было обращение с рабами. Вопреки ее предположениям, моравские братья также держали значительное количество домашних и полевых рабов.

«Все это бедные души, которые больше никому не нужны», — так оправдывал это обстоятельство руководитель маленькой общины. Однако Эрика подозревала, что братья были явно не против того, чтобы у них самих были слуги.

Сначала Эрика отказалась, когда ей выделили рабыню по имени Додо. Додо была неопределенного возраста, у нее были длинные, как у лошади, зубы, и к тому же она была слепа на один глаз. Однако затем Эрике все же пришлось воспользоваться ее помощью. Поскольку у них была одна-единственная кухня, в которой к тому же все делали рабы, и Эрика мало что знала об имеющихся запасах, да и приготовление пищи из них также было для нее загадкой, ей не оставалось ничего иного, кроме как поручить это задание Додо. Старая рабыня явно обрадовалась тому, что сможет наконец-то поработать. Эрике становилось не по себе при мысли об эксплуатации человека человеком, однако поначалу она просто не знала, что делать.

Кулинарное искусство Додо тем не менее быстро убедило Эрику в том, что стряпню необходимо поручать кому-нибудь из местных жительниц. Эрике удавалось приготовить лишь безвкусную кашу из пары вареных бананов, поскольку она не знала, что делать с другими продуктами. Додо же удивляла свою новую хозяйку аппетитными супами, жареной рыбой и всевозможными сладостями.

Кроме того, Додо обладала чрезвычайно выраженным талантом наблюдателя.

— В конце концов, миси должна хорошо есть, ведь миси ест за двоих, — заметила она спустя несколько дней, когда ставила миски на стол, за которым сидели Эрика и Райнгард.

Сначала Райнгард вопросительно посмотрел на рабыню, затем его глаза округлились и он, сияя, взглянул на Эрику.