Только подали десерт и кофе, как Глория, едва передвигая ноги, вошла в столовую, под руку с Маркусом Истменом. Глаза при этом у нее были совсем сумасшедшие.

— Я очень прошу простить меня! Я так сильно задержалась, что этому нет оправдания, я понимаю, — начала Глория. — Но я никак не могла не прийти на помощь одному из самых близких моих друзей… которому не мешало бы помнить, куда он кладет свои ключи!

Миссис Кармоди промокнула губы салфеткой, аккуратно свернула ее, положила на стол перед собой.

— Это правда?

К чести Истмена, надо сказать, что он старательно подыгрывал Глории. Хлопнув себя по лбу, он воскликнул:

— Ах, я такой рассеянный! И пятки свои бы потерял, если б они не прикреплялись к ногам. — Маркус мог бы, подумалось Кларе, считаться идеальным мужчиной, не будь он таким самовлюбленным. Тем временем Маркус повернулся к Глории. — Если бы не добросердечие мисс Кармоди, мне бы ни за что не удалось…

— Попасть в дом! — закончила за него Глория.

— Отчего же его не мог впустить лакей? — удивилась миссис Кармоди.

— Болен! — воскликнула Глория одновременно с репликой Маркуса. — В Мексике!

Оба переглянулись.

— То есть, — объяснила Глория, — его родители уехали в Мексику, а дворецкий болен.

— Непрестанно чихает, — вступил Маркус. — Это очень неприятно. Право, не хочется находиться поблизости от него.

— А у меня есть запасной ключ от его входной двери, — заключила Глория, явно испытывавшая облегчение от того, что им удалось добраться до финала истории.

— И из-за этого ты опоздала на девяносто минут? — спросила Глорию мать.

— Ключ не подошел, — ответил ей Маркус. — Из-за того, что…

— …было ограбление, — вклинилась Глория. — Да-да, их дом ограбили, и пришлось сменить все замки.

— Я до сих пор не могу прийти в себя, — добавил Маркус.

Девчонки за столом захихикали, а сама Клара с трудом удержалась, чтобы не расхохотаться во все горло. Она взглянула на Джинни, на Дот, на Бетти, на сидевших за соседним столиком их мамаш. Все они выглядели смущенными. Тарелки уже были пусты, а слуги разливали кофе по чашкам великолепного фарфорового сервиза Кармоди, ставили на каждый столик сахарницы и кувшинчики со сливками. Благоухание стоявших в вазах цветов становилось невыносимым, Кларе даже показалось, что сейчас ее стошнит. Она взглянула на скульптуру изо льда — та еще была цела, разве что черты лица невесты начали слегка расплываться. «Интересно, — подумала Клара, — сколько еще нужно времени, чтобы от статуи осталась одна большая лужа?»

— Все это очень странно, Глория, — произнесла миссис Кармоди, вставая из-за стола. — Особенно если учесть, что Истмены ни слова не сказали мне об ограблении…

— Как же они могли сказать, — перебила ее Глория, начиная заливаться от шеи краской, — если они уехали в Мексику?

— …когда я сегодня вечером звонила им и пожелала получить удовольствие от вернисажа.

— О! — воскликнул Маркус. — Так они, должно быть, решили вернуться раньше, чем я ожидал! Вечно я обо всем узнаю последним.

— Должно быть, так, — подвела итог миссис Кармоди. — Глория, будь любезна, ступай на второй этаж, в свою комнату. Мы с тобой еще поговорим обо всем этом попозже.

— Хорошо, мамочка, — ответила Глория и быстро исчезла в коридоре.

Клара могла бы прочитать кузине целое наставление по искусству вранья. Правило № 1: Врать надо как можно проще. Правило № 2: Никогда ничего не объясняй. Правило № 3: Никогда не прибегай к услугам других, если только эти другие не замешаны в деле вместе с тобой.

Однако то, что Глория была наказана, открыло перспективы перед Кларой: отныне чуть ли не на всех светских развлечениях она стала заменять Глорию. Казалось, все в восторге от Простушки Клары.

Она отложила в сторону книгу («По эту сторону рая»[63], взяла почитать у одной из девочек) и собралась написать письмо оставшимся в Нью-Йорке подругам. Правда, быстро сообразила, что ей нечего им писать — типа «ой, вы не поверите, кто ко мне сейчас клеился» или «ой, как я наклюкалась». Что она могла им рассказать? «Ой, девочки, представляете! Тетя Беатриса сегодня учила меня вязать! У нас вышел замечательный чехольчик для чайника». Всегда можно было поиздеваться над Глорией, но Клара была не из тех, кто пинает ногами лежачего.

Клара всерьез размышляла, чем могут заниматься девушки в исправительной школе штата Иллинойс. На кого их могут там учить? На ювелиров? Стеклодувов? Взломщиков? Тут прозвенел звонок у входной двери. Понятно, дверь откроет дворецкий (как, бишь, его зовут-то?), но причина была вполне уважительной, чтобы выйти из комнаты и спуститься на первый этаж.

Клара плавно сбежала по лестнице, одной рукой скользя по перилам, и вышла в холл.

Там было тихо и пусто, как в голове у этой дурочки Лоррен.

Никого и ничего, только портреты в позолоченных рамах на стене и столик красного дерева — там стояла маленькая бронзовая тарелочка, доверху наполненная мятными лепешками, и лежали ключи от дома. Куда же запропали все домашние? Клара отперла входную дверь и, к большому удивлению, увидела стоящего на крыльце Маркуса. Он был разряжен в пух и прах. На нем был сшитый на заказ костюм из серой фланели и нежно-голубая сорочка под цвет глаз, на голове — мягкий серый котелок. А ширинка расстегнута.

Клара отвела глаза и уставилась в пол.

— Разве эти полы не прекрасны? — проговорила она. — Я всегда любила старое доброе дерево.

Маркус озадаченно взглянул на нее.

— Вы слишком много времени проводите взаперти, — заметил он, входя в холл и снимая шляпу. — Красивые девушки не должны устремлять взор вниз. Только вверх.

— У вас… — Клара взмахнула рукой на уровне талии.

Маркус опустил глаза, потом отвернулся и застегнул брюки.

— Ах, простите! Кажется, я одевался в жуткой спешке и думал только о сегодняшнем вечере.

— А что должно произойти сегодня вечером?

— Мы идем гулять, — ответил он. — Наденьте самый лучший свой наряд — сегодня надо надеть все только самое-самое.

— «Мы» — это кто? — спросила Клара, не желая уподобляться всем прочим девушкам, которые с жадностью внимали каждому его слову. Правда, стоя рядом с Маркусом, трудно было не поддаться его чарам. Прядь волнистых светлых волос упала ему на левый глаз — Кларе так и хотелось поправить ее, коснувшись его кожи хотя бы кончиками пальцев. С этим искушением приходилось бороться. — Вы же знаете, что Глории до сих пор нельзя никуда выходить, — напомнила она.

— А почему Глория должна сидеть дома? Да потому, что ее опоздание было оскорбительным для дебютанток чикагского света. И что же нам сделать, чтобы загладить это? — рассуждал Маркус, кружа вокруг Клары.

— Право, я в затруднении, — ответила Клара.

— Маркус, это ты! — Миссис Кармоди вбежала в холл и звучно чмокнула гостя в щеку. Она была одета в светло-коричневое платье чуть ниже колен, на шее — простое, но изящное бриллиантовое ожерелье. Клара разглядела под глазами тетушки темные мешки. Тетушка Би выглядела совсем измученной.

— Как мило, что ты сам предложил свою помощь. Не сомневаюсь, что сегодня Клара будет в более чем надежных руках.

— Тетушка, милая, — забормотала Клара, переводя взгляд с одного на другую, — я не…

— Знаешь, она в последнее время была так занята, — продолжала тетушка, не обращая внимания на Клару. — О ней уже весь город начинает говорить. — Тут она с улыбкой повернулась к Кларе. Неужто это та самая суровая тетя, которая грозилась отправить ее в исправительную школу?

— Прошу прощения, разве я должна куда-то идти? — спросила Клара.

— Ну, как же, милочка — Маркус был так любезен, что сам предложил сопровождать тебя на чай к Вирджинии Битмен. Он всегда такой заботливый! — Миссис Кармоди захлопала в ладоши. Клара не могла взять в толк, что приводит тетушку в такой восторг, но она, по крайней мере, была теперь очень ласкова с Кларой.

— Он и впрямь проявил большую заботу, — согласилась Клара, с некоторой растерянностью заметившая озорной блеск в глазах Маркуса. Непохоже, чтобы глаза у него так заблестели при мысли о вечернем чаепитии у Джинни Битмен или у кого-то из ее подруг.